Удар по ценам

Иллюстрация: Тимофей Яржомбек/KunstGroup Pictures

Десятилетний сын иногда задает мне вопросы про мое детство и искренне не понимает ответов. В порядке создания у ребенка адекватной картины мира я повел его на «Исчезнувшую империю» — рецензенты утверждали, что в фильме довольно точно воссоздана жизнь московских 70-х. На эпизоде про фарцовщиков, тусующихся вокруг какого-то пруда и как бы невзначай продающих из-под полы виниловые диски, Марк недоверчиво косился на меня, наивно подозревая режиссера Шахназарова в художественном вымысле. Так все и было, сынок, кивал я. Пока на экране не совершилась сделка: главный герой купил пласт The Rolling Stones (потом это оказалось «Лебединое озеро» с переклеенным лейблом) за 75 рублей. «Ну ни фига себе, как дешево», — поразился Марк. И тут я понял, что придется объяснять еще и про денежную политику, инфляцию и прочие нудные вещи. А уже не про советскую власть. Потому что если бы мы смотрели фильм про американские 70-е, вопрос Марка был бы не менее закономерным.

В этом можно убедиться, сходив на data.bls.gov/cgi-bin/cpicalc.pl: там американское государственное Бюро занятости вывесило занятный калькулятор, позволяющий посчитать, сколько нынешних долларов стоит доллар любого из прошлых лет. Ностальгирующая по совку публика с придыханием вспоминает мороженое по 20 копеек, а не рублей (кстати, думаю, и тот диск стоил бы в нынешних деньгах 7 500 рублей — фарцовщики хорошо знали, что такое рынок продавца). Но как должны горевать американцы, которые помнят золотые 50-е — и порцию мороженого за 5 центов, а не за $2,50, как сейчас?

В Штатах не было ни революций, ни конфискационных обменов денег — теоретически в магазине сейчас можно расплатиться купюрой, выпущенной хоть сто лет назад. Но инфляция за последние 70 лет обгрызла доллар так, что мама не горюй.

Потребительские цены в Штатах почти не изменились с 1800 по 1929 год, но потом Великая депрессия спровоцировала Америку на отказ от золотого стандарта в 1933 году — и понеслось. Только с 1950 года покупательная способность доллара снизилась на 90%. Цены росли в среднем на 4% в год, но экономика США росла быстрее — собственно, ради этого и отказались от привязки эмиссии к золотому запасу.

В конце февраля этого года евро перешагнул рубеж в $1,5, нефть — в $100 за баррель, а главный американский центральный банкир Бен Бернанке произнес речь, в которой объяснял, что риск замедления экономического роста — страшнее сейчас, чем риск инфляции. Хотя американская инфляция оказалась в начале года заметно выше прогнозов.

После выступления Бернанке рынок акций в Штатах стал расти: инвесторы обрадовались, что Федеральная резервная система снова понизит процентные ставки, то есть фактически напечатает побольше денег, чтобы подстегнуть экономику. До сих пор это лекарство всегда помогало. Но так не может продолжаться вечно. Долларовая денежная масса — наличные, остатки на текущих счетах и срочных депозитах — выросла с $302 млрд в 1959 году до $11,5 трлн в 2006-м, в 38 раз. Инфляция отставала лишь потому, что американские долларовые активы были интересны многим вне Штатов. Сейчас картина постепенно меняется — просто потому, что на других рынках можно больше заработать, а в финансовой надежности Америки все больше сомнений — даже тот небольшой рост, который там есть, достигается с помощью печатного станка.

У нас власти тоже считают, что рост экономики важнее, чем борьба с инфляцией. Повышение цен на самом деле никто не пытается сдерживать — пиаровские заморозки последнего времени не в счет. А вот о том, что срочно надо расти, удваиваться и кого-то обгонять, разговоры не утихают. С этого года в экономику потекут и деньги, которые раньше планировалось «солить» на черный день в стабилизационном фонде.

Кому и зачем нужен быстрый рост? На первый взгляд — всем. Но в стране, где только меньше 10% жителей умеют получать на свои сбережения доход на уровне инфляции или чуть выше — то есть способны оторваться от стула и отнести деньги на срочный вклад в банк, — «всех» не так-то много. Остальные разве что накопят больше долгов в погоне за всякой бессмыслицей: телевизорами с диагональю экрана на 20 сантиметров побольше, мобильниками с кучей функций, ради которых лень читать инструкцию, автомобилями с раздельным климат-контролем вместо кондиционера. В Штатах народ пограмотнее в финансовом отношении, да и то не устоял перед этим соблазном.

Рост, основанный на ускорении инфляции, в конечном счете всегда дутый. Недоуменные вопросы детей про цены 30—50-летней давности не единственный результат этой дурацкой политики. Размывание ценностей — довольно страшная штука. Баскетболист, мечтающий стать уже не миллионером, а миллиардером, выпускник, требующий такую зарплату, чтобы на все хватало (а не такую, какой он стоит), продавец, торгующий не товаром, а эмоциями, якобы с ним связанными, — все это видимые проявления инфляционного мира. Как и глобальное снижение качества всего вокруг, от товаров до только что построенной инфраструктуры и, да, музыки в айподах и слов в книжках.

Рецессии — нормальная часть экономического цикла, необходимая для перегруппировки: это знает всякий, кто пережил 1998-й в Азии или в России. Но в Америке, а теперь и у нас, спадов — и даже замедлений роста — так боятся, что потеряли страх перед куда более неприятными вещами.

Думая свои грустные мысли, я пропустил полфильма — ну и не беда, в конце концов, это не мне было что-то непонятно про семидесятые. А про инфляцию я Марку пока ничего рассказывать не стал. Подрастет — у него, кажется, будет побольше поводов для преждевременного стариковского брюзжания на эту тему, чем у меня.