Торопиться не надо

Все началось с некоторого сказочного, мистического даже рассказа, который написал один мой знакомый: про мусульманство, про тимуридов, про государство Тамерлана (он же Тимур). Бухара и Самарканд как раз были центром государства Тимура: в Бухаре родилась его мать, и город считался священным, а в Шахрисабзе, под Самаркандом, родился сам Тимур. И вот у нас с мужем возникла идея туда поехать.

Теперь Узбекистан – отдельное государство, но никаких виз для поездки туда не требуется (им это едва ли выгодно, учитывая, что узбеки постоянно ездят в Россию на заработки). Потому мы просто купили билеты до Ташкента и оттуда еще на внутренний рейс на юг до Навои за тридцать долларов. Шикарный рейс: десять человек в маленьком самолете. Навои расположен даже несколько южнее Бухары, с которой мы решили начать наше путешествие.

Мы прогулялись по Навои, по рынку, поскольку это всегда достопримечательность азиатских городов, зашли в несколько агентств, чтобы навести справки о дальнейшей дороге, но быстро поняли, что нам нигде ничего не объяснят, потому что никто толком не говорит по-русски. И в результате мы просто взяли билеты на рейсовый автобус до Бухары, который, как было обещано, до места назначения идет часа полтора.

Ехали мы три часа, и впечатления от поездки остались неизгладимые: кроме нас в автобусе были деревенские люди в национальной узбекской одежде. Автобус останавливался всюду, и люди входили, выходили, общались между собой. То есть происходила их обычная жизнь. В первую очередь нас потрясли женщины: они будто бы постоянно смеются, такой особенный взгляд. Улыбки, глаза искрятся, и от улыбок мелкие морщинки у глаз. Разноцветные панталоны под еще более цветастыми халатами – это очень эротично. Восточные женщины наталкивают на мысль о том, что вся эта западная эмансипация – не освобождение от мужчин, а совершенно наоборот. Наши женщины ужасно зависят от мужчин и о них только и думают, "как он ко мне относится", "нравлюсь-не нравлюсь". В то время как восточные женщины – сами по себе, и своей особенной ненавязчивой женской силой могут делать с мужчиной что угодно.

В какой-то момент наш автобус отчего-то передумал нас везти, пассажиров стали пересаживать в другой, но все были абсолютно спокойны, никто не возмущался, не кричал. Может, атмосфера тотальной невозмутимости исходила от аксакалов, с которых никто не берет денег за проезд – одна из форм уважения к старшим.

Мы ехали, настроившись на сказку о Востоке, и в Бухаре ее нашли – сказку про Алладина из детских мультиков и красивых книжек. Бескрайняя Бухара потрясающе уютный город, практически полностью сохранившийся, где все магазинчики и гостиницы расположены в зданиях XII-XIII веков. Бойкие торговцы-ремесленники, величавые минареты, сладкая шелковица.

Оказалось, в Бухаре царит натуральный матриархат. Это только видимость, что всем руководят мужчины. Женщины – экскурсоводы, хозяйки гостиниц. Очень часто после тридцати-сорока лет они возглавляют кланы и всем управляют. Например, у нас в гостинице была хозяйка Фатима, важная женщина лет сорока. Стояла во дворе, в белом халате, и командовала по мобильному: тысяча баксов сюда, тысяча баксов туда.

Прямо на автобусной станции к нам привязался бойкий и громкоголосый водитель, не отъезжал ни на шаг и все время кричал, так что мы наконец сдались. Он и доставил нас к Фатиме, правда, после осмотра еще нескольких гостиниц.

Жилье наше находилось непосредственно в старом городе, в традиционном восточном доме. Это выглядит так: идешь по улице – кругом стены и глухие заборы, никаких окон, кажется, что жизнь вымерла. На самом деле вся жизнь внутри: все окна выходят во двор с садиком. Комната с высоченными потолками, коврами, душем и завтраком обходилась около 10 долларов с человека. Причем надо понимать, что такое завтрак по-узбекски, когда ты сидишь, а тебе все время приносят еду: чем дольше сидишь, тем больше всего приносят. Сначала сладости и орешки с чаем, потом салаты, затем фрукты, сыры, творог. И хозяева понимают, что тебе все это нравится. У них это гостеприимство в крови. И никто никого не торопит, никто не дергает. Даже когда ты торгуешься на рынке. Мой муж как-то во время торга сказал торговцу: "Вы что, торопитесь?" И тот аж покраснел. Вот эта черта мне очень у них нравится: торопить неприлично. Мы там испытали такое ощущение, как будто время остановилось.

И еще вспоминается момент из фильма "Белое солнце пустыни", где сидят аксакалы, а вокруг них происходит война: что-то взрывается, стреляют. А они сидят. Удивительная вещь, на Востоке как будто все силовые линии пересекаются в любой точке пространства. То есть в нашем мире нужно все время куда-то двигаться и что-то искать, а там ты можешь просто не двигаться вовсе, и все будет происходить вокруг тебя. И чем дольше сидишь – тем больше полезных для тебя событий будет с тобой происходить.

Вот мы сидели, как полагается, долго пили чай, и все происходило само: подошел уже знакомый нам водитель, предложил услуги, потом появилась интеллигентная женщина советской закалки, поинтересовалась, не требуется ли нам экскурсовод, Фатима манипулировала по телефону своими тысячами... Так ты все узнаешь, вникаешь в местные отношения и обычаи. И не надо никуда ходить.

Водителя, его звали Тилау, мы все же решили нанять на постоянную службу. При самой большой занятости (больше шести часов в день) он обходился нам не дороже двадцати долларов, обычно – десять. Это, во-первых, дешевле обычной аренды автомобиля в местном прокате, а во-вторых, удобнее: не нужно думать, где заправиться и как доехать. Тилау возил нас, ожидал, пока мы где-нибудь ходили, постоянно что-то рассказывал и к тому же торговался вместо нас. Это интересная страна, где каждый человек может быть немного гидом. У Тилау, правда, была странная манера общаться очень громко, даже кричать иногда, что он объяснял довольно просто: "Я же бывший мент!" График жизни у нас сложился весьма напряженный: всего мы планировали провести в Узбекистане десять дней и увидеть хотелось как можно больше.

В Бухаре многое было разрушено во времена советской власти. Озера-солончаки, например, находившиеся у стен каждого храма, осушили, говорят, из-за начавшихся эпидемий. Хотя к эпидемиям эти искусственные водоемы едва ли имели отношение, они служили для того, чтобы соленые подземные воды скапливались там и не проникали в известняковые стены построек. Воду из этих озер все равно никто не пил, зато теперь стены разъедает соль.

Тем не менее удивительный храм Исмаила Самони XII века отлично сохранился: его стены выложены семнадцатью видами камня, и падающий под разными углами свет создает ощущение, что рисунок постоянно меняется.

Многочисленные богатые изразцы всех исламских сооружений, если внимательно присмотреться, чуть-чуть асимметричны, потому что симметрия считается божественной прерогативой, и художник просто обязан сделать свой узор несколько несовершенным.

Еще вокруг Бухары захоронены восемь суфиев (людей, достигших просветления). Эти захоронения – священные места паломничества мусульман.

На второй день пребывания в Бухаре после экскурсий мы отправились в баню. Она вообще-то только для мужчин, но банщики согласились взять нас с мужем вдвоем. За десять баксов с человека позволяется сколько угодно пользоваться парилкой (принято заходить туда только один раз, но сидеть подолгу, около получаса), потом тебе делают массаж, и после всех этих блаженств бесконечно пьешь чай со сладостями и остываешь.

Уже на второй день мы здорово загорели и представлялись религиоведами из Ташкента: у меня еще были мелкие косички, а у мужа тюбетейка. До такой степени вошли в образ, что один продавец вообще отказывался верить, что я умею говорить по-русски, мол, просто заучила несколько фраз. Вообще, к русским в Бухаре относятся очень неплохо. Любят еще французов – они составляют большинство местных туристов, а вот американцев очень не любят: местные говорят, что бомбежки в Афганистане, с которым общая горная гряда, здесь прилично ощущались, а после них даже изменился климат, сильно похолодало. Не знаю, повлияло ли это как-то на поведение узбекских черепах, но по дороге на озеро Айдаркуль нам то и дело приходилось останавливаться, потому что дорогу непрерывно переходили черепахи. Вероятно, у них был какой-то сезон миграции. Мне твердили, что машинами они не давятся, и даже уговаривали встать на черепаху, но мне их было жалко и мы ждали, пока они пройдут.

Озеро Айдаркуль, вытянутое на несколько километров и соленое как море. И все побережье оккупировано казахами, живущими прямо там, в степи, в юртах.

Водитель из Бухары довозит только до казахского стана, потому что к самому озеру только казахи и могут сопроводить. Кроме них, никто туда не отвезет. Очевидно, по этому поводу между узбеками и казахами когда-то было достигнуто соглашение.

Для начала с нас запросили сорок долларов за доставку к озеру, еду и ночевку в юрте. Но ночевать без душа мы отказались, хотя в юртах все было очень нарядно. Сговорились в результате на десять долларов – за поездку на верблюдах до озера и обед. Вообще-то долго ехать на верблюде утомительно: нужно, как на лошади, все время держаться ногами, но не для того, чтобы усидеть верхом, а чтобы просто не стереть ноги. Ехать я все же согласилась – ради мужа, и вот нас привозят к лужице размером в тридцать квадратных метров и говорят: "Это – Айдаркуль, озеро". И все. Как будто по-русски они вообще больше ничего не понимают. Лужа мне пригодилась, поскольку я занимаюсь биологией, и было интересно взять пробы всяких местных микроорганизмов. Здесь казахи глядели на меня с нескрываемым интересом. По возвращении к юртам я принялась на них орать – прожив три года на Кавказе, я отлично знаю, как это делается: "Хитрожопые казахи, надули нас! Я вам не заплачу!" То есть орешь, конечно, по-доброму, и они смеются сами, веселятся от собственной шутки и от того, как их раскусили. Потом узбек Тилау, наблюдавший эту сцену со стороны, подошел ко мне и сказал: "Машь, здорово ти сказала: казах – хитрая жепа!"

В общем, казахи накормили нас обедом и все же отвезли (уже на машине) на настоящий Айдаркуль, где мы с удовольствием искупались. По берегам чуть ли не сплошным ковром цвели маки. Казахи упорно уверяли нас, что это – тюльпаны и ужасно удивлялись моим рассказам о содержащихся в них опиатах: "И как же их добывать?!"

Последние три дня мы провели в Самарканде и его окрестностях: посетили Шахрисабз – очень зеленый красивый город, где родился Тамерлан. В центре города – памятник Тимуру, а позади – его же дворец. Во времена Тимура в замке на высоте пятидесяти метров помещался бассейн, куда по керамическому водопроводу шла вода с окрестных гор. С размахом был парень. Бассейна теперь, конечно, нет, зато кругом фонтаны, в которых совершенно спокойно голышом купаются немаленькие, лет двенадцати, местные пацаны. Машут ручкой, кричат что-то.

В Самарканде старый город сохранился далеко не весь, только фрагменты. И ощущение от всего окружающего такое, как у нас двадцать лет назад. Становится в самом деле понятно, насколько у нас изменилась жизнь, даже радуешься как-то. Зато в Самарканде находится легендарное захоронение Тимура, настоящее, с которым связана одна очень известная история. Все восточные старцы точно знают, что на этой могиле лежит проклятие, и рассказывают, когда в 1939 году советские ученые вскрыли захоронение для изучения и проверки, началась вторая мировая война. А когда в 1944 году захоронение, убедившись в его подлинности, восстановили, дела на фронте у наших мгновенно переменились к лучшему.

Уже из Самарканда мы летели домой: очередь на вход в аэропорт, очередь на регистрацию и очередь на сдачу багажа. Причем стоять нужно, плотно прижимаясь грудью к спине впереди стоящего, иначе кто-нибудь влезет или подпихнет своего родственника. Вообще, по возвращении из Узбекистана муж даже бизнес стал вести по-другому, спокойнее как-то. И мудрее.

Мария Чугунова