Тина Канделаки

Фотографии:Александр Решетилов

Моя идеология очень проста, и я ее неоднократно декларировала. Только трудолюбие. Разумеется, это техническая сторона. Есть и внутренняя сторона вопроса: надо, чтобы внутри сохранялся комфорт, надо трезво оценивать цель — адекватна ли она тебе в тот момент, когда ты ее достиг.

Мне бы хотелось, чтобы люди, глядя на меня, верили в то, что чудо возможно. У меня ничего не было. Ни богатых родителей, ни богатого любовника. Я приехала снизу вверх, и да, это реально.

Моя жизнь сложилась нетипично. Более того, я бы не хотела, чтобы жизнь моей дочери складывалась как моя. Я из очень традиционной, консервативной семьи, прекрасно могла в Грузии выйти замуж за обладателя трех палаток, счастливо с ним жить — и деградировать. Но все вышло по-другому.

Меня показывают по телевизору — это мой крест. Трагедия людей заключается в том, что их показывают по телевизору, а они не знают, как с этим жить. Я знаю. Нет ничего важнее самоиронии.

Быть обсуждаемой персоной в нашей стране не составляет труда. Есть Лолита Милявская, есть Таня Арно, есть Ксюша Собчак. Легко добиться популярности. Сложно ее поддерживать. Феномен Мадонны удивителен, потому что она как птица феникс.

Меня мало интересуют чужие люди. Как и нет желания, чтобы лезли в мою жизнь. У меня вообще только одна подруга — Гусева Линда Петровна. Русский друг.

Я верю в святую Матрону и даже не сомневаюсь, что она мне помогает. Вообще, в грузинской традиции — не сомневаться. Ничего конкретного я у нее не прошу. Это же не магазин — ты мне, я тебе. Если и беспокоить высшие силы, то только по поводу здоровья: оно не в наших руках. Хотя иногда мы вызываем болезни словом. Я это тоже понимаю и пытаюсь быть сдержанной — насколько возможно.

Мужчинам, с которыми я общаюсь, со мной интересно — потому что у меня нет шаблона поведения. Мужчины очень не любят шаблоны. Особенно богатые, особенно сильные. Они сразу шаблоны секут и отметают. В фантазиях мне нравятся мужчины, которые пытаются меня подавить. Но меня невозможно подавить. Но вот это желание, оно на меня как на женщину производит впечатление. Уважение вызывает мужчина, который идет наперекор.

За всю мою жизнь у меня случилось не так много романов и отношений, и по-женски я не успела открыться, пострадать. А ведь страдания и делают женщину женщиной. Это, конечно, минус. Зато я не успела разочароваться. Я не влипала в итальянские страсти, у меня не было такого, когда расходятся-встречаются — опять расходятся-встречаются, бьют посуду, бросают. От этого кожа грубеет и грубеет сердце. В этом смысле я как ребенок. Оно у меня не успело огрубеть.

Женщины мне, конечно, завидуют. И те, кто пишет обо мне плохо, — завидуют. Я вижу журналистку и понимаю, что ей нужно килограмм 20 сбросить, а она не может.

Я не люблю дискотеки, потому что на них курят, а у меня аллергия на табачный дым. Я вообще не люблю вечером выходить в свет. Я спать люблю вечером. После концертов, на гастролях я как солдат — в 12 спать. Как спартанец. Все надо мной смеются. Но я на это жестко подсажена.

Ахиллесова пята для меня — мои дети. Их жизнь, счастье. Остальное — такая фигня… Если у тебя есть хоть немного мозга и трудолюбия, то ты можешь добиться всего. Выступлений перед многочисленной толпой я вообще не боюсь. Я могу заставить замолчать толпу в 10 000 человек.

У меня есть любовь. Любовь — это когда спустя много лет, видя в своих детях своего мужа, испытываешь это тепло. Вот это любовь.

Мы жили на Метэхе в роскошном доме, у нас его отняли и переселили в задницу мира. А Тбилиси — самый снобский город мира из тех, что я знаю. Москва рядом не стояла. И у меня была тяжелая ситуация для тбилисской девочки. Я из хорошей семьи, у меня видный, известный папа, и мама тоже. Она армянка, а он грузин. То есть с одной стороны — грузинские князья со своими замашками, с другой — богатые армяне. В этом конфликте я и росла. Отсюда мое стремление к совершенству. В Москву, в Москву. Я механизм, стремящийся совершенствоваться.

Я люблю свое будущее. Мне кажется, что оно будет полезным. Я не люблю неэффективность.