Телефонные террористы

Иллюстрация: Pietari Posti

Звонит Вика и хохочет. Звонко — как будто выстукивает гамму на металлофоне. «Привет, ну мы с тобой вчера и поговорили». И опять смеется. И так еще полминуты. Вслед за ней я тоже начинаю смеяться, так и не дождавшись объяснений. У Вики со школы такое качество: она, как говорила Светлана Светличная про Ренату Литвинову, очень заразительная. И мы с ней смеемся по мобильной связи еще полминуты. «Сейчас я к тебе приеду. Я теперь телефонам совсем не доверяю», — выговаривает наконец Вика.

С моей одноклассницей Викой мы, вообще-то, уже виделись вчера. Она была в моем списке забытых подружек, которым нужно немедленно позвонить, встретиться и как следует поговорить. Мы пошли в совсем тихий ресторан — чтобы удобно было разговаривать. И телефон Вика выложила на стол, потому что она всегда ждет какого-нибудь звонка. У Вики няня, двое детей, первый бывший муж, второй бывший муж и еще ухажеры. Ну и работа тоже. Все нужно держать под контролем. Няня и мужья, правда, звонят редко. И с работы не беспокоят. А вот ухажер звонил, и Вика с ним разговаривала с образцовой независимой доброжелательностью, с которой и надо, по нашему мнению, разговаривать с мужчинами, которые тебе очень нравятся. Ухажер приглашал Вику на какую-то дачу на Атлантическом побережье Франции и объяснял, как забрать билет в офисе Air France в аэропорту.

Вика положила трубку и сказала: «Какой же хороший парень. Ты бы знала. Только я бы лично переубивала всех режиссеров студии Vivid. Они для живописности заставляют актеров вместо куннилингуса устраивать актрисам акробатические пытки. И языком стучат, как отбойным молотком. И еще плюются! Ты видела? А потом положительные разведенные мужчины средних лет берутся это повторять, и поди ж это вытерпи. И этот туда же. Какая-нибудь Джилли Скай это за деньги терпит, а мне за что мучиться?»

Мы с Викой про секс не разговаривали примерно со школы — потому что взрослым девушкам вроде бы и обсуждать особо нечего. Даже глупо как-то. Говоря об этом, вдруг почувствовали себя прогульщицами-десятиклассницами. Как будто родители на работе, а мы на кухне курим и разговариваем о главном.

И Вика решила на куннилингусе не останавливаться. «А эта гигиена! Вот он сначала бежит в душ до — и сидит там пятнадцать минут. А потом он бежит туда после, прямо срывается. Вроде же нормальный парень, не закоренелый холостяк с психиатрическим диагнозом и аллергией на пыль, который всю жизнь прожил один. Я же вижу: это его какая-нибудь бывшая жена из породы дрессировщиц натренировала. И мне кажется, что нас в спальне уже трое. А это тоже уже история из арсенала студии Vivid, тебе не кажется?» — продолжает Вика.

Мне кажется. Очень даже кажется. Я даже считаю, что такая гигиена куда хуже куннилингуса. В разы. А еще он как-то подошел к мобильному телефону. Что-то у него там важное происходило, и он решил прерваться. И голос у него был — как у разведчика, непроницаемый. И дыхание ровное. Хотя телефон, конечно, не преступление — постановили мы с Викой. Всякое бывает. Опять же, приятно, что легкие, как у спортсмена. Хотя лет уже 35. Тут Вика посмотрела на свой телефон, нахмурилась и говорит: «Странный какой у меня все-таки этот Mobiado. Никак с ним не разберусь — живет своей жизнью».

И мы с ней переключились на коварство скидочной системы в ЦУМе и летнюю резину.

А вот теперь выяснилось, что хмурилась Вика не зря. Она после разговора про билеты во Францию не отключила телефон. И положила его на стол. А дачник все слышал. И про Vivid, и про дрессировщицу. Он позвонил через сутки и своим непроницаемым голосом сказал, что желает Вике счастья, благополучия и чтобы впредь следила за средствами связи, а билет ее он сдал.

И вот Вика сидела напротив меня и хохотала — как и положено десятикласснице. А минут через пятнадцать начала плакать. С этими телефонами в последнее время какая-то повальная эпидемия. Совсем недавно с другой моей знакомой случилась похожая история — только она жаловалась не на студию Vivid, а на отсутствие желания делать ей подарки и чинить розетки. И не в личной беседе, а по телефону, а обсуждаемый звонил в это время по межгороду и как-то случайно в разговор вклинился. Только он деликатничать не стал, а прямо посреди беседы включился со своей прощальной речью.

А вообще — странно мы себя ведем. Вот вроде бы давно не школьницы, всем хорошо известно, что чем меньше подробностей из личной жизни — хоть про секс, хоть про деньги, хоть про меню на ужин — обсуждаешь, тем лучше. Даже если тебя никто не подслушивает в данную минуту. Но все равно бывают такие минуты, когда практически невозможно остановиться. Выбалтываешь все подряд, а потом сама себе удивляешься. А все из-за того, что иногда ужасно хочется школьной легкости. И чем хуже твоя ситуация, тем больше хочется чувствовать себя юной щебетуньей, окруженной такими же веселыми щебетуньями.

Я вот в тот же вечер, находясь под влиянием Викиного хохота, написала другой своей подружке SMS такого содержания: «И когда же ты наконец узнаешь, сколько зарабатывает твой Гоша?» Понятно, что Гошина зарплата не самая важная проблема в моей жизни. Да и в Машиной тоже. И вообще, это скорее была такая шутка: как будто мы с Машей не мы с Машей, а страшные, гладкие, роскошные и коварные акулы из светской хроники. Как мы себе этих акул в старших классах представляли. Иногда ведь, как начнешь прикидываться взбесившейся школьницей, бывает очень трудно остановиться.

Ну да ладно, поздно уже сейчас оправдываться. Потому что эту SMS я отправила самому Гоше: он у меня в телефонной книжке был записан рядом с ней — сначала «Маша», потом «Машин Гоша». И я села в ужасе ждать ответа. Ответ пришел сразу, вовсе не через сутки. «10 000 плюс бонусы — нормально, Настя?» — вот что мне написал Гоша. Маше я про это пока не рассказывала.