Тайный антикремль

Иллюстрация: Александр Можаев

Опричный двор Ивана Грозного — место нехорошее, не одну сотню лет москвичи этим топонимом детей пугали. Однако его точное местоположение неизвестно и Опричный двор по-прежнему именуют «главным фантомом московской археологии». Ученые много раз пытались найти остатки грозненской резиденции (рассобачившись с боярами деспот построил за Неглинкой собственный «антикремль»), но все время получалось не более чем «тепло» — рядом, но в руки не дается. Археолог Николай Александрович Кренке руководил раскопками, проводившимися позади старого здания МГУ (нынешний журфак) с 1996 по 2002 год. Мы с ним обошли квартал, между Моховой, Никитской и Романовым переулком, дабы представить себе былую топографию нехорошего места. Однако следуя хронологии, Кренке начал рассказ с наиболее древних своих находок.

Если войти из Романова переулка в первую от Никитской подворотню, увидите крикливую новостройку и стеклянный вход в кинотеатр «Романов Синема». Позади него — проход к журфаку. Непросто представить, что восемьсот лет назад здесь стояла небольшая подмосковная деревня, а вокруг расстилались поля да жнивы. «Это был обширный холм, — разъясняет Николай Александрович. — Почти на самой его вершине мы обнаружили следы сельского поселения второй половины XII века. В XIII веке оно исчезло, нет прямых доказательств, что это было результатом татарского нашествия, но вероятность велика. Позже застройка возобновилась: на гребне холма прослежен плетень начала XVI века, выявлен слой огорода с глубокими следами от лопат. В нем встречались маленькие нательные крестики — работая, люди не замечали, как обрывались шнурки. За каждой такой находкой стоит конкретный человек, современник Мамаева побоища и нашествия хана Тохтамыша».

А что же Опричный замок? Единственное его описание составлено одним из головорезов-опричников, немецким наемником Штаденом: «…Там были выстроены три мощных постройки, и на каждой наверху на шпице стоял двуглавый орел. На воротах было два резных разрисованных льва, вместо глаз у них были пристроены зеркала. Между ними стоял двуглавый черный орел с распростертыми крыльями». Это великолепие просуществовало лишь пять лет и было уничтожено страшным пожаром 1571 года. Но следы Опричного открылись на заднем дворе журфака. Кренке полагает, что в раскопы попала хозяйственная часть двора: «Мы обнаружили две большие срубные постройки, ямы погребов, а также остатки надворных печей. Они обычное явление для богатых дворов того времени, но их количество на ограниченном участке уникально — это хозяйство было многолюдней крупной боярской усадьбы. Так что соблазн увидеть в нем царский двор очень велик. Кроме того, все эти объекты погибли в сильном пожаре». Подтверждением теории стало еще и обилие заморской мелочи (редкое венецианское стекло, резная пороховница и пр.), а также качественный состав готовившейся здесь снеди. Была произведена специальная экспертиза исторических объедков, которые оказались сплошь бывшими рябчиками, кабанами да белорыбицей.

Остается добавить, что одна из опричных печей и бревенчатый сруб сохранены в подземном уровне нового офисного центра «Романов двор», а в вестибюле со стороны переулка устроена еще и музейная витрина с голограммами и макетами. Сам же дворец грозного царя, возможно, находился в центре нынешнего квартала, к востоку от церкви Знамения. Неизвестно, что сохранилось от него в земле, но на передний двор журфака ученые возлагают большие надежды — под его газоном может скрываться основание каменной ограды замка и, возможно, место тех самых ворот со львами.

Это еще не все сюрпризы старого университета: выше опричного слоя были раскрыты остатки денежного двора времени Медного бунта. В XVII веке вдоль переулка располагалась большая усадьба боярина Романова. После его смерти в 1654 году ее отписали в казну и здесь стали чеканить монеты. «Обычно вещи, связанные с чеканкой денег, в землю попадают очень редко, — сказал Николай Александрович. — В данном случае, археологии помогла небрежность и поспешность, с которой чеканились копейки в условиях денежной реформы. Денежный двор также сгорел в пожаре и образовавшийся слой угля способствовал консервации находок. В результате остатки двора предстали перед нами почти так, как их можно было видеть в 1660-е. У стен постройки во множестве валялись пришедшие в негодность инструменты, заготовки монет и готовые копейки. При спешной чеканке в темных помещениях отскоки монет были очень часты. Кроме того, были найдены восемь кладов, спрятанных рабочими денежного двора. Большей частью медные копейки, но пытались воровать и заготовки (вероятно, кто-то из мастеров имел денежные штемпели дома). На полах рабочих помещений найдены косточки слив, вишен, рыбьи хвосты. То есть рабочие ели прямо на местах и плевали на пол. Во дворе между постройкой и частоколом была грязь, через которую были небрежно брошены доски. Вокруг них валялись лапти, обрывки носков и войлочные стельки. Глядя на все это, невольно приходят на ум разные исторические параллели, в том числе и с современностью. В грязи и «на коленке», в атмосфере многоуровневого воровства создавались инструменты, двигавшие «большую историю».