Священники большого города. Отец Владимир Лапшин

Как я стал священником

Если б я был неверующим человеком, я бы сказал, что это все случайно. В определенном возрасте я понял, что мне очень трудно совмещать мою профессию, работу с церковной жизнью. Я работал изыскателем, геодезистом, каждый год уезжал на восемь-девять месяцев в экспедиции. Мне было очень трудно, и в какой-то момент я понял, что надо менять работу. И мне отец Александр Борисов сказал: «Ты можешь попробовать поступить в семинарию». Были разные трудности. Поступить было нелегко. Когда я уже заканчивал семинарию, меня пытались вербовать. А когда я отказывался, мне говорили: «Ну вы же хотите стать священником? Вы понимаете, что никогда не станете священником, если не будете с нами сотрудничать?» Я тогда так сказал: «С одной стороны, умом я вроде бы понимаю, что, наверное, так. Но с другой стороны, я все-таки верующий человек, и сердцем мне верится, что в этой жизни не только вы решаете, но и Господь тоже что-то делает…» И действительно, через полгода после этого разговора я все-таки стал священником. Это был 1987 год, что-то стало меняться в нашем обществе. Страна готовилась к тысячелетию крещения Руси, Господь вмешался, и вот произошли какие-то чудеса. 

Отец Александр Мень, например, с детства, с рождения знал, что будет священником; у меня этого не было. Я до 30 лет был вполне неверующим человеком, только в 30 пришел в Церковь, стал молиться, ходить на службу. В 36 я поступил в семинарию, в 39 ее окончил. У меня все это очень трудно и поздно происходило.

О жизни прихода

Приход — это не комбинат ритуальных услуг. Это прачечная заинтересована в том, чтобы привлечь клиентов, в чем-то им уступить, а Церковь — это семья. А семья создается изнутри, а не снаружи, и заманивать в нее людей извне как-то странно. У нас рождаются дети — вот, на этой неделе родились два младенца, они здесь крестятся, воспитываются, растут, женятся. Часть прихожан со мной еще с тех пор, как я служил в подмосковном селе, а они были моими духовными чадами, затем в храме Космы и Дамиана — они и там были. И вот их дети родились, выросли и теперь уже сами стали мамами или папами. Здесь же они венчаются, дети их крестятся и опять становятся прихожанами этого храма.

Иногда кто-то приходит и говорит: «Мне с вами хорошо, можно я здесь останусь?» Если ты готов принять нашу общину, мы готовы принять тебя. Есть же такая поговорка, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Если ты приходишь в этот приход и тебе здесь нравится, значит, ты принимаешь эту общину с теми правилами, которые в ней есть. Но, в принципе, никаких особых правил у нас и нет, единственное правило — не опаздывать на литургию и чаще ходить в церковь. Желательно каждую неделю или в крайнем случае раз в две недели. Вот и все основные правила.

Как говорили многие святые отцы, спасаемся мы все вместе, а в одиночку, сами по себе, только грешим. Господь говорит: «Царствие Божие среди вас». Оно вот, среди нас, в нашем общении. Святые отцы говорили: «Ты видел брата своего, ты видел Бога своего». Христос для того и пришел, для того и Церковь создал, для того и существует эта семья.

Как найти свой приход

К сожалению, часто бывает, что тот или иной приход ассоциируется с тем или иным священником, настоятелем. Мне кажется, это неправильно, потому что любой священник должен собирать людей не вокруг себя, а собирать вокруг Христа и вести их ко Христу. Конечно, у каждого прихода могут быть свои особенности, и каждый настоятель, будучи частью общины, оказывает определенное влияние на ее облик, но это должно быть как-то опосредованно. А не так, чтобы «каков поп, таков приход» и такова община.

Почему наши прихожане приходят именно в этот храм? Половину прихода я привел к вере, ко Христу, я их крестил, обратил, занимался их катехизацией; некоторые из них прошли через Православный университет отца Александра Меня. Кто-то, наверное, ходит из послушания: у нас много тех, кто проходил катехизацию у отца Георгия Кочеткова, и он им просто сказал: «Будете к Лапшину ходить» — вот они и ходят. А почему другие ходят, я не знаю.

Церковь — это семья. Нельзя вокруг разных семей ходить — подыскивать. Это как рыбы ищут, где глубже, человек неверующий ищет, где лучше. А верующий человек делает хорошо там, где он есть. Неважно, в какой ты храм придешь, — куда пришел, там и делай хорошо. Не надо ходить и искать, «где мне понравится», «где мне подойдет».

Конечно, в приходе, как и в любой семье, есть свои правила, законы. Но если вас что-то совсем не устраивает в вашем приходе — добивайтесь, разговаривайте со священниками, пробуйте что-то изменить, просите, собирайте людей и делайте что-то вместе. Если не хватает любви, теплоты — несите это туда, создавайте!

Помню, как я сам приходил к отцу Александру Меню в Новую Деревню и говорил: «Отец Александр, мне здесь духовности не хватает». Он отвечал: «Не хватает духовности — поезжай в Лавру». Я один раз туда съездил, к тому же с маленькими дочками в воскресный день. После этого мне как-то сразу духовности в Новой Деревне стало хватать. Вот так и здесь, в нашем храме, прихожане говорят, что им чего-то не хватает, чего-то слишком много; я всегда прислушиваюсь, что-то советую.

О разных взглядах внутри Церкви

Церковь собирает всех. Поэтому, чтобы всех удовлетворить — и правых, и левых, и демократов, и монархистов, и либералов, — во главе храма должен быть святой. Либо там должно быть несколько священников, которые были бы непохожи, но между собой ладили бы нормально — то есть опять святые. Наверное, поэтому и получаются приходы такие разные — один более либеральный, другой — более консервативный. Символ веры у нас у всех один, а вера разная — сколько людей на земле, столько и вер. Каждый что-то свое вносит, у каждого свои личные отношения с Богом.

Был такой отец Алексей Мечeв. После революции продолжал служить на Маросейке. Про него писали, что к нему приходили и монархисты, и коммунисты — коммунистическая партия же не сразу определилась, что она атеистическая; они и сейчас не могут разобраться, кто они — атеисты, материалисты или кто-то еще. Вот так отец Алексей собирал вокруг себя разных, потому что говорил о Христе. Он не говорил о политике, не говорил о правых и левых. Он говорил о Христе, о Евангелии. Если бы все священники проповедовали Евангелие и Христа, а не свою идеологию, в Церкви было бы по-другому и приходы были бы полные, в смысле полноты и взаимодополнения друг друга, а не такие, как сейчас. Потому что плохо, когда приход, например, исключительно левый, либеральный, или наоборот. Люди с разными взглядами должны обогащать друг друга.

Про разных священников мне иногда рассказывают такие истории, что мне даже верить в это не хочется. То есть у меня нет оснований не верить человеку, который рассказывает, но верить мне в это не хочется, потому что страшно. Ведь если во все это поверить, то это плохо характеризует не их, а нашу общую Церковь. И если такие вещи бывают, значит, надо стараться там, где ты есть, на том месте, куда тебя Господь поставил, — если тебе что-то не нравится в Церкви, — это как-то компенсировать, исправлять.

О духовной работе

Бог не бюрократ. Вот вы когда идете к бюрократу, и вроде бы все бумажки у вас правильные, и происхождение правильное, вы все равно трепещете. Потому что знаете, что он, несмотря ни на что, может к чему-нибудь прицепиться, что-нибудь там будет не так. Вот Бог — не бюрократ. Он не цепляется, Он, наоборот, только и смотрит, как тебе помочь; Он хочет, чтобы все люди спаслись.

С другой стороны, бывает, приходят люди, которые прочитали там Иоанна Лествичника, или Авву Дорофея, или что-нибудь из Добротолюбия, и говорят: «Ой, вот там такие видения, такие озарения, такие экстатические состояния». Тогда я говорю: «Замечательно. Зарядку делаешь по утрам?» — «Нет». — «Холодной водой обливаешься?» — «Нет». «По будильнику встаешь каждое утро?» – «Нет». Но для достижения этих ступеней, уровней духовной жизни необходима внутренняя дисциплина. Бог не бюрократ, но если ты по утрам не делаешь зарядку и не обливаешься холодной водой, то о каких озарениях может идти речь?

Бог хочет, чтобы мы общались на равных. Точно так же, как любой отец хочет, чтобы его сын вырос, чтобы с ним можно было наконец на равных общаться. Чтобы не сюсюкаться с ним всю жизнь!