Священники большого города. Отец Владимир Архипов

О том, как я стал священником

Мои родители не были религиозны. Но я чувствовал, что мой папа, несмотря на свою партийность, относится к этой стороне жизни с уважением, симпатией, заинтересованностью и понимаем того, что это особая ее сторона. Может быть, два-три раза папа говорил с тоской: «Вот выйду на пенсию, съезжу куда-нибудь в монастырь».

Комсомольцем я не был. Сознательно. Но, чтобы не усложнять жизнь и себя не афишировать (мол, я такой особый и что-то иначе понимаю), я с интересом участвовал во многих комсомольских мероприятиях — субботниках, походах и прочих. И пару раз даже приходил на комсомольское собрание заодно со своими однокурсниками. Это не было лицемерием. Я уважал убеждения друзей.

Лет с восемнадцати я начал заходить в храмы. Почему-то меня туда тянуло. Где бы я ни был — в Москве или в какой-то поездке — я заходил в храм. Естественно, один, без всякой группы. Хотелось просто прийти и побыть там. Неожиданно для себя я вдруг почувствовал, что именно здесь есть какая-то точка, к которой необходимо прибиться, берег, к которо­му нужно пристать.

Переломный момент наступил, наверное, курсе на третьем. Учился я в Институте нефтяной и химической промышленности (ныне — РГУ нефти и газа им. Губкина. — БГ). Мой приятель собирался на каникулы домой, на Украину. Я был в его комнате в общежитии и увидел на дне чемодана книгу. Он сказал, что это Евангелие (вообще-то, это было несколько рискованно: он был комсомольцем, положительным со всех сто­рон человеком). Я попросил книгу на ночь и читал ее до утра. И натолкнулся на строки, которые меня очень задели, взволновали. Я понял, что нашел книгу-единомышленника. Одна из таких строк была о том, что «если ударят тебя по щеке, подставь и другую». Это совер­шенно совпало с тем, о чем я думал. ­Помню, когда прочел эти слова, обра­довался, что нашел в книге подтвер­ждение своих ощущений.

Конечно, это не значит, что с той самой ночи я начал пропадать в храмах, но имен­но тогда я понял, что в жизни есть что-то такое, ради чего стоит жить.

Был еще один забавный эпизод, еще одна встреча с Евангелием. Меня по­слали антирелигиозным агитатором по домам. И я пошел — просто по по­слушанию. В квартире одной пожилой женщины я опять увидел Евангелие. Своего у меня, естественно, не было — дефицит. И, видимо, по тому, как я взял книгу в руки, эта женщина что-то почувствовала. И говорит: «Я хотела послать ее сыну в армию, но, знаете, возьмите ее вы». Я набрался наглости и взял. Такая вот получилась «агитация в духе антирелигиозной пропаганды».

А однажды однокурсники позвали меня в так называемый оперативный отряд — была такая форма помощи милиции. Надо было в пасхальную ночь встать оцеплением вокруг церкви, чтобы не пускать мо­лодежь. И когда мы пришли к Донскому монастырю, я вышел из этого оцепления, прошел в храм и протиснулся сквозь толпу верующих прямо к алтарю. Я простоял там всю пасхальную службу. И еще раз ощутил, что это мой мир. Так постепенно складывалось мое мировоззрение, мое мироощущение.

О сане

Существует очень много досадных стерео­типных представлений о том, кто такой священник, батюшка (к слову, когда я начи­нал участвовать в богослужении, у меня была такая идея, что надо попытаться разрушить как можно больше стереотипов, которые мешают людям прийти к Богу). Ответственность за это лежит на нас, на самих священниках, — тем более что не­редко превратные представления о священстве провоцируют сами батюшки.

Но, с другой стороны, многие люди су­дят о священниках, не давая себе труда больше о них узнать. Людей часто инте­ресует только одно: соответствует ли священник их шаблонному представлению о священнослужителях. Согласно этому шаблону, священник должен быть нищий, босой, голодный, худой, иметь 15–20 детей и все время говорить о грехах. Быть может, этим людям не повезло, и они встречали только таких батюшек. Но в последнее время появилось много прекрасных священников — открытых к мировой куль­туре, внутренне свободных, творческих и разносторонне образованных. Это дает им особую верность и преданность Богу и церкви. Ищите. И каждый найдет того, кто ему нужен.

Сан священника не предполагает консервативности, осуждения всего и вся, закрытости от культуры — и европейской, и общечеловеческой. Путь священника — это осознание того, что ты сделал выбор и он для тебя источник всей жизни. Священники должны, в меру своих сил, свидетельствовать о духе Христовом: свободе, широте, терпимости и любви. И при этом в реальном мире не терять своей цельности, твердо держаться четко выбранной позиции.

Достичь такой гармонии очень непросто — быть верным своему выбору и при этом открыто принимать людей другой религии, других жизненных позиций. Это одна из трудных, но необходимых задач священника как миссионера в современном мире. Но если у него произошла в жизни встреча со Христом, он просто не может себя вести по-другому. Потому что Христос осуждал дух закрытости, дух законничества: «Горе вам, книжники и фарисеи».

Об оскорблении чувств верующих

На мой взгляд, непросто оскорбить или повредить вере человека, который пережил встречу со Христом. Христос, в которого мы верим и которого мы любим, был оплеван, побит, поруган. Над ним издевались и насмехались. Его распяли на кресте. Но он не потерял своего достоинства, своей святости. Чувства верующего человека может оплевать только он сам, предав свою веру. Никто не смог оплевать веру заключенных ни фашистских, ни советских лагерей. Если человек насме­хается над святыней, он насмехается над собой. Впрочем, это не значит, что верующие должны равнодушно относить­ся к таким случаям.

О Pussy Riot

Должен сразу сказать, что самого действа не видел. Из того, что я слышал, у меня не сложилось впечатления, что эти девочки хотели сознательно оскорбить верующих. Я думаю, что в них не было какого-то сатанинского заряда — плюнуть в лик Божий. Во всяком случае мне так хочется думать. Хотя, конечно, самого этого по­ступка не должно было быть, он недостоин культурного человека.

В любом случае, хоть я не юрист, на мой взгляд, проступок этих девочек не заслуживает наказания тюремным сроком. В Ветхом Завете был лишен жизни Оза, прикоснувшийся к святыне. Но мы живем во времена Нового Завета, и нам следует во всем руководствоваться им.

Вообще, во всей этой ситуации задача церкви — приобрести себе новых сто­ронников. Чтобы верующие укрепились в своей вере, а неверующие обрели ее. Это произойдет в том случае, если мы найдем в себе силы поступить так, как нам повелел бы Христос. Мы должны подойти к этому с такой любовью, сми­рением и мужеством, которые вызовут симпатию у всех, независимо от убеж­дений.

О гражданской борьбе

Конечно, я не могу говорить за всю церковь во всей ее полноте, выскажу лишь свое мнение: человек может выходить на акции протеста, если того требует его гражданская позиция. Христианин не может быть человеком индифферентным по отношению к тому, что происходит в его стране. Он не может быть че­ловеком, равнодушным ко злу. Конечно, что такое зло, каждый в какой-то степени понимает по-своему. Но иерархия ценностей у всех христиан, наверное, должна быть схожей: свобода, веротерпимость, уважение к другому, торжество закона. И справедливость — в той степени, в ко­торой ее должно обеспечить государство. В защиту этих ценностей можно и должно выходить. Другое дело, что это требует мужества, но тут уж вопрос к каждому из нас.