Стрижка силы

Большую часть жизни я полагала, что не смогу носить очень короткую стрижку с моей-то лунно-круглой физиономией. А несколько лет назад мне довелось оказаться на отдыхе в Мексике. Там я дико страдала от плавящих мозги температур. В какой-то момент я поняла, что сойду с ума от невыносимой влажности и липнущих к лицу волос. Зашла в первую же парикмахерскую и на пальцах объяснила толстой мексиканской тетке, что хочу избавиться от мучений. С тех пор у меня не было волос длиной больше трех сантиметров.

Правда, муж меня просил что-нибудь такое отрастить, «как у женщин». Поддавшись на уговоры любимого, я начинала отращивать. Муж, однако, вскоре начинал играть в благородство и свободу выбора и спрашивал меня невзначай, зачем это я отращиваю. Я смотрела на него в испуге: «Ты же сам попросил!» «Ничего такого я не просил», – говорил он. Сделав три подобные попытки, я объявила, что отныне не меняю свою внешность по просьбам трудящихся. Тему он больше не поднимал. Зато ее поднимали другие.

Сначала меня довольно обидно обозвали на улице лесбиянкой. Я утешила себя тем, что обозвавший был очень короток ростом, а акт обзывания наверняка был выражением собственных его комплексов. Затем на рынке бабульки обратились к моему сыну: «Что ж это твой братик серег себе в ухо понапихал?» На входе в автобус меня грубо оттолкнули и обматерили пьяные дембеля. Правда, оказавшись ко мне лицом, они разинули пасти: «Простите, девушка, мы думали, вы пацан».

А один раз я ехала в лифте. Стояла у самых створок; сзади вели беседу муж и друг семьи, загруженные рюкзаками с пивом. Створки разъехались на моем этаже, и я получила оглушительный удар в физиономию. Передо мной стоял огромный мужик в трениках и тапках и орал, что его сына уже достали. Видимо, он принял нас за подростков. Покинув лифт, муж с другом принялись довольно корректно ему объяснять, что подростками были около пятнадцати лет назад. Я возопила: «Вы что?! Меня в морду бьют, а вы разговоры разговариваете?!» Совместными усилиями мы начали мужика лупасить. В конце концов он ретировался вниз по лестнице, изрыгая угрозы.

Дома я прикладывала к переносице лед и звонила в милицию. Обидчик был явно из нашего подъезда, и я собиралась его обнаружить. Приехали вооруженные люди; мы обошли с ними множество квартир, но мужик спрятался хорошо. Уезжая, розовощекие милиционеры надо мною потешались: «Вы, девушка, лучше волосы отрастите».

И тут терпение мое лопнуло. Я позвонила в передачу «Я сама». Всей стране расскажу, как у нас человеку не дают носить обыкновенную, удобную стрижку! Но редактор в телецентре, выслушав меня, пожала плечами: «Я не вижу, в чем проблема. Вы же всегда можете отрастить волосы. Нам нужно что-то социально важное».

Я тогда так и не поняла, почему то, что женщину в нашей стране вынуждают подчиняться стереотипу, не является социально важной проблемой. Зато тетка, имеющая трех любовников, является таковойѕ Но с течением времени что-то во мне изменилось. Теперь я знаю, что никто и ничто не заставит меня расстаться со стрижкой, которая и не стрижка вовсе. Это – инструмент познания и преодоления мира. Она делает меня сильнее. И хотя стригусь я по-прежнему, меня больше не путают с пацанами. Про меня только говорят: «Это не женщина, это – ребенок...» В мои-то почти тридцать.

Светлана Сачкова