Статьи прошлой недели

Бывалый литературный критик сходил на презентацию сборника отечественной фантастики «Беспощадная толерантность» и был потрясен.

Цитата:
«Это дегуманизация, так сказать, by the book. Именно «тараканами» в передачах государственного радио называли хуту своих противников тутси — перед геноцидом 1994 года в Руанде, унесшим жизни 800 тысяч человек. Я не думаю, что писательница Прокопчик когда-нибудь слышала слова «геноцид» и «Руанда» — судя по ее тексту, она вообще слышала в своей жизни не очень много слов. Просто она не любит «тараканов».


Блогер-пилот убедительно комментирует нововведения Минтранса.

Цитата:
«Но для того, чтобы усилить так называемый двухчленный экипаж третьим летчиком-помощником, необходимо изменить недавно «доработанный» 139-й приказ Минтранса, ставший апофеозом законотворчества этого ПРЕЗИРАЕМОГО всеми профессионалами отрасли ведомства. Не вдаваясь в ненужные подробности, «оглашу» конечный результат. Минтрансовские наперсточники «сумели обосновать», что, вылетая вечером в Токио, Гонконг или Бангкок, вы, проткнув насквозь ночь и приземляясь там утром следующего дня, совершили ДНЕВНОЙ полет. И вылетающий через полтора часа возвратный рейс в Москву тоже будет ДНЕВНЫМ. А коль скоро полет признается дневным, то и выполняют его ДВА, а не ТРИ летчика. И вот эти ДВА летчика рано или поздно тебя, читающего этот пост, равно как и самих себя, угробят».



Блистательная колонка Ревзина о великом комбинаторе и непонятливой массовке.

Цитата:
«Торжественный проезд Владимира Владимировича по Москве, где даже птицы не летают и собаки не лают, где город поражен невыносимым ужасом пустоты, — это была серия, показанная на следующий день, 7 мая. Казалось бы, любой идиот должен был понять. Он победил Москву. Это был въезд главнокомандующего в покоренный город. В принципе, в фильме Михаила Чиаурели «Падение Берлина», когда товарищ Сталин въезжает в покоренный Берлин, на улицы выведены пленные фашисты. Этого по ряду причин не удалось организовать. Но их заменяли кадры зачистки бульваров».



Трогательный некролог Морису Сендаку.

Цитата:
«В финальном выступлении юбиляр говорил о том, как жестоко изменился окружающий мир: на свет полезли страннейшие создания, чудовищные из чудовищных идиотов, и остается только надеяться, что ни один из них никогда не открывал его книг».


Цитата:
«Очень трудно зафиксировать базовую точку. Что — «конкретно»? Вот мне кажется, что такой базовой точкой теперь является «Они ох…ели!». То есть общее — через голову разных идеологических симпатий — и это именно молодое, поколенческое — это какое-то, знаешь, удивление (изумление): «Как так можно?». И тут большая проблема будет. Так называемые «путинцы» (которые суть родители этого поколения — в буквальном смысле), судя по самому Путину, — не понимают: а в чем выражено это их собственное «о…уение». (Что и показывают заявления Пескова. Да, впрочем, и Медведев наговорил какой-то ереси про то, что у нас, мол, есть набор разнообразных инструментов для разгона.) Между тем, для 27–35-летних горожан (Собчак — 1981 г. р., Навальный — 1976 г. р.) — это о…уение лезет из всех щелей, оно «очевидно». Оно стало органической «поколенческой правдой». А через такую «поколенческую правду» никому ведь не удалось переехать на танке».


Хит социальных сетей — прекрасная колонка про очевидное.

Цитата:
«Как будто глядишь на рисунок с двойным дном: с первого взгляда вроде Зигмунд Фрейд с бородой, а потом — щелк! — и вместо Фрейда голая дама заламывает руки. Когда читаю российские новости, голова без конца щелкает, как метроном. Вот люди сидят в тюрьме, потому что спели песню в месте отправления религиозного культа. Дикость / щелк / обычные дела. Вот людей задержали за то, что они гуляли по Красной площади с кусками белой ткани на одежде. Дикость / щелк / обычные дела. Человека оштрафовали за то, что он держал в руках цитату из Фаины Раневской. Дикость / щелк / обычные дела».


Пассионарный пост «нумерологического прозаика» о Второй мировой войне, И.В. Сталине и социальной сети «ВКонтакте».

Цитата:
«Тебе нечего жрать. Жрать тебе нечего, потому что приходят продотряды и все забирают, а кто с ними спорит, того за сараи отводят и из трехлинейки — в голову. Все зерно, которое ты думал сеять, отобрали. И нечего теперь жрать. И снова приходят продотряды. Чтобы отобрать то последнее, что удалось чудом сберечь. Без чего погибнешь. Из семерых твоих детей двое умерли от голода у тебя на руках, и одного, самого маленького, твоя жена сама придушила подушкой, потому что молока у нее нет, а он от голода визжал не переставая. Соседи, говорят, отмучавшегося малыша потихоньку скормили еще живым ребятишкам. Те спрашивали — откуда мясо, — а мать плакала в голос. И ты думаешь: сможешь ты так или нет?»