Спокойной ночи и удачи

фотографии: Надя Филатова; продюсер: Дарья Саркисян

Крситина Потупчик, пресс-секретарь движения «Наши»

Алексей Андреев, сотрудник Департамента международного сотрудничества Правительства РФ: «Мне вообще очень редко снятся сны. Обычно снится что-то тревожное. Где-то что-то не сделал, кому-то что-то обещал и не выполнил, и это потом всплывает. Снились некоторые вопросы — например, когда готовил экспертные заключения к распоряжениям правительства. Снилась однажды карта Калининградского залива. Объясню почему: я в течение недели не мог выяснить, как называется Калининградский залив. Он поделен на две части, одна называется Калининградский залив, другая — Вислинский залив. Никто не мог объяснить, даже в Роскартографии. Мне снилась эта карта. Как будто я перед ней стою, а начальство требует, чтобы я немедленно показал, где находится залив. А на ней совсем ничего не написано, и я стою, как двоечник перед начальством, а карта вообще какая-то другая. И я гадаю, где же тут Вислинский залив, а где Калининградский. Долго снилась, пока не решили, что это одно и то же на самом деле».

Алиса Фалина, оперуполномоченный МВД

Алиса Фалина, оперуполномоченный МВД: «По работе мне мало что снится, только что я езжу по делам, продумываю какие-то планы. Но об этом подробно я не могу говорить. Или снится, что я уже оделась и пришла на работу, а в итоге оказывается, что я еще в кровати, да к тому же проспала.

Мне очень нравятся некоторые корейские певцы. Но они обычно не приезжают в Россию. У моей преподавательницы по танцам есть молодой человек, который нас после занятий довозит до метро. Он из Новой Зеландии. А мой любимый корейский певец Чан Гын Сук учился английскому языку именно там. Мне приснилось, что они знакомы, что Чан Гын Сук приехал к молодому человеку моей преподавательницы по танцам в гости. Они вместе с другими корейскими певцами (Ли Хон Ки и Чун Ён Хва) гуляли по Красной площади. Около них была куча фанатов. Я сначала тоже была среди поклонников, но на меня не обращали внимания. Потом я увидела рядом свою преподавательницу по танцам, и она познакомила меня с этими певцами. Выяснилось, что им нужны какие-то фотографии, и они должны их у меня забрать. Потом я, кажется, ездила к ним в Сеул, но это уже помню плохо.

Когда я узнала, что взорвалась «Фукусима», мне приснилось, что по всей земле радиация и только территория размером 5 х 5 км накрыта куполом — там безопасно. Но потом и туда начала проникать радиация, от которой люди почему-то задыхались. Многие стали прятаться в церкви, думая, что это их спасет. Дышали мы не через респираторы и не через про­тивогазы, а через что-то среднее. В какой-то момент я пошла в церковь, чтобы поставить свечку за тех, кто погиб. Конец вышел довольно трагичный: мне сказали, что мы все умрем и ничто не поможет. Но обычно сны у меня жизнерадостные, мне каждый день снится что-то яркое и цветное».

Тихон Чумаков, комиссар движения «Наши»: «Последний сон, который мне запомнился, —про выборы президента. Во сне я сначала не понимал, что происходит: мы что-то делали, бегали, искали. То, что мы готовимся к выборам, я узнал по плакатам, лозунгам, по тому, что мы ездили на какие-то участки. Это все напоминало какой-то американский фильм — когда идет предвыборная кампания, участники сидят в штабе, там накурено, под потолком качается лампа, они смотрят новости, результаты эксит-поллов, что-то обсуждают. Дизайн наших плакатов, кстати, был американский: люди вполоборота, звездочки. Сон был крайне реалистичный, я ощущал все, вплоть до запаха. Но самое интересное, что во сне я не знал, кто кандидат. И в тот момент, когда выяснилось, что он победил и должен был выйти на сцену, я проснулся.

Просто в следующем году у нас выборы президента, скоро начнется предвыборная кампания — кто-то говорит, что она уже началась. И любой человек, который хоть как-то интересуется политикой, думает о том, кто же из двух лидеров нашей страны будет баллотироваться. Вот и приснилось такое.

Еще мне как-то снилось, что мы с друзьями готовим какое-то мероприятие и возникают непреодолимые трудности. Вот «газель» с музыкой где-то застряла, и мы ее никак не можем найти, а потом оказывается, что это диверсия и ее украли. А у нас мероприятие — люди пришли, митинг какой-то».

Тихон Чумаков, комиссар движения «Наши»

Михаил Опимах, сотрудник правового отдела Росздравнадзора: «Чаще снится что-то, не связанное с работой, обычно какие-то путешествия — какая-то смесь Индии и Байкала. Но я их не запоминаю, это на уровне эмоций. Самый запоминающийся сон был как раз связан с работой. У меня было сложное судебное дело, я перед сном читал книжку Барщевского. Там было про его первый судебный процесс, когда он отмазал уголовника, который украл и признался в содеянном. У меня был очень сложный суд, я совершенно не представлял себе, как строить защиту. У моих оппонентов позиция была однозначная и очень четкая. И вдруг мне приснился сон, как строить свою защиту. В точности я не помню, что там было, но, по-моему, снилось не мое выступление, а какие-то документы — то ли страничка из Гражданского кодекса, то ли листок с текстом моего собственного выступления. Сни­лись идеи, и вдруг стало понятно, что говорить и какие приводить доводы. Я проснулся в четыре часа утра, разбудил свою девушку и рассказал ей, пока не забыл. В итоге с теми же словами вышел на процесс — и более чем успешно. Ну вроде как Менделеев с его таблицей».

Сергей Сторожев, капитан ГИБДД: «Мне часто снятся природные катастрофы. Чаще всего цунами на океане — это мой повторяющийся сон. Обычно я сижу в одиночестве на каком-то пляже. Только я и океан, сильный ветер и постоянное ожидание огромной волны. Я испытываю от этого определенное удовольствие, несмотря на весь ужас момента.

Еще у меня был сон, как будто я был жителем какой-то деревни на берегу океана. Деревня располагалась либо в южной части США, либо на севере Мексики — у меня было прямо четкое знание. Поселение находилось на обрыве перед океаном и состояло не из добротных домов из бревен, а из всякого хлама — полотнищ и досок, поэтому все его население переполошилось, когда увидело, что приближается торнадо. Вихрь ходил прямо по океану, все смотрят, паника, в том числе и у меня — я себя ощущал местным жителем. Торнадо приблизился, начал рубить все в щепки, уносить людей — я это видел ярко и четко, — потом начал гулять вокруг и гоняться за мной, а я от него бегал. Самое интересное, когда я утром включил телевизор, то увидел новости про ураган, который обрушился на южную часть США, самый сильный за 50 лет.

Еще мне как-то приснился жуткий сон. Зимний пейзаж. Я прыгаю с трамплина на лыжах, смотрю, как люди прыгают — ну, как на Олимпийских играх. У всех праздник, красивый пейзаж, солнце, снег. Потом турнир заканчи­вается, и люди входят в какое-то здание типа пансионата. Там сначала большой зал при ­входе, а дальше — коридоры. И меня ведут по одному из коридоров в какую-то комнату. Вполне доброжелательно, никакого подвоха я не подозреваю. Когда меня доводят до двери, я понимаю, что это туалет. В одной из кабинок я вижу силуэт человека, но потом меня пронизывает жуткое ощущение, что это не человек на самом деле: то ли зомби, нет, наверное, зомби — это смешно, что-то более страшное, одет как человек. Жутко было именно оттого, что он стоял и не оборачивался — и непонятно, что у него там с лицом. Тут за мной начинают закрывать дверь, я понимаю, что меня хотят оставить на ночь в этой комнате. Я умудряюсь эту дверь не дать закрыть, вырываюсь, а люди вокруг вдруг ведут себя так, как будто ничего особенного не заметили. То есть я не понимаю, кто меня пытался там закрыть, но знаю, что кто-то из них. И я кричу: «Люди, вы не понимаете, что вы в ловушке!» Но никто не реагирует. Тогда я пошел в какую-то комнату, заснул и проснулся в том же сне. Чем кончилось, уже не помню».

Антон Цециновский, ведущий специалист департамента торговых переговоров Минэкономразвития

Кристина Потупчик, пресс-секретарь движения «Наши»: «По части работы, очевидно, проходит однажды приснившийся Владислав Сурков, неопределенно качавший головой. Ввиду неопределенности непонятно — был ли это кошмар или пророческое сновидение. Часто снятся бессмысленные совещания, на которых я выступаю почему-то на тему удоя скота или количества уродившейся картошки. Вот это, пожалуй, кошмар.

Часто снятся бытовые сны. Недавно приснилось, будто я на уроке алгебры и у нас контрольная по уравнениям с функциями. Я подсмот­рела в учебник и понимала, как все решить, но до ре­шения дойти не смогла, потому что совершенно не выходило сосредоточиться (при­чем во сне я почему-то решила, что именно это и есть эталонное состояние прокрастинации). В итоге, уже практически проснувшись, я начала обдумывать план переговоров с учителем для ликвидации неуда.

Вообще очень часто испытываю облегчение оттого, что наяву не надо решать проблемы, которые мне приснились. Поэтому и не верю в пророческие сновидения — жизнь, к счастью, не такая сюрреалистическая, как сны».

Антон Цециновский, ведущий специалист департамента торговых переговоров Минэкономразвития: «По-моему, самые классные сны — это те, которые с продолжением. То есть ты можешь проснуться, пойти на кухню попить воды, потом уснуть и смотреть дальше. Это обычно сюжеты какие-то: идешь по городу или пытаешься добраться до какой-то точки. Самые интересные сны, когда ты делаешь какие-то вещи, которые в реальной жизни тебе не доступны: ходишь по стенам, летаешь и все такое.

У меня сны бывают несколько раз в неделю, и в основном все позитивные: как я скачу по каким-то странным вещам, например, или просто вижу психоделические радужные фракталы. А если что-то неприятное снится, то быстро забываю — кошмары не могут мне испортить настроение. Иногда бывают вещие сны — например, с премией новогодней так было. Приснилось почему-то, что мне руководство на работе дает деньги прям наличкой, купюрами. И тут бац — через пару дней действительно дали бонус. Безналичным переводом, правда.

Мне кажется, если ночью ничего не снилось, то высыпаешься лучше — сны все-таки выматывают. Но я вообще хорошо сплю. Совесть по ночам не мучает».

Михаил Барщевский, полномочный представитель Правительства РФ в высших судебных инстанциях

Максим Аске, болельщик ЦСКА: «Мне часто снится, что я умираю.

Спорт мне тоже часто снится — футбол или хоккей. Во сне я или играю с командой, или просто смотрю. Причем матчи во снах всегда выездные, поэтому я нахожусь в чужом городе, на чужой трибуне. Очень часто беспорядки происходят.

Еще мне часто снится война. У меня семья военных: родственники прошли все войны последних лет — Африка, Куба, Ангола, Афганистан, Ливия в 70-х, Нигерия, Вьетнам. Отец служил на космодроме Байконур в Казахстане, собирал «Буран», мама там работала поваром. Там они и поженились. Дед мой, кстати, тоже имел отношение к «Бурану» — он его сваривал, в документах всех указан. В общем, в детстве я наслушался военных и армейских историй, и, наверное, эти воспоминания дают о себе знать: во снах меня проносит по всем боевым действиям прошлого века. То принимаю участие, то просто как зритель наблюдаю.

Вообще, я фанат постапокалиптичной темы, поэтому во снах часто вижу атомную тематику: мир после атомной войны, выживание людей в этой среде, выживание в метро. Думаю, это связано с игрой Fallout и книгами Глуховского про метро-2033».

Максим Мищенко, член фракции «Единая Россия», член комитета Госдумы по делам молодежи, бывший лидер движения «Россия молодая»: «Последнее время я не вижу сны, думаю, из-за усталости: у меня хронический недосып. Сплю по 4—5 часов в день, если сны и снятся в это время, то они проваливаются в памяти. По выходным удается побольше поспать. По субботам, например, сплю по 10—17 часов. Вот так последний раз на Пасху спал — был крепкий воскресный дневной сон. Тогда, как и обычно, у меня был политический сон. Я же занимался молодежной политикой, поэтому часто снятся уличные массовые события: толпы людей в Москве, крупные волнения, большие акции. Знаете, когда ты занимаешься этим много, когда, например, ездишь на Селигер, взаимодействуешь с другими движениями, вместе что-то делаете, происходит такой выброс адреналина, что эти резкие эмоции переходят и в сон. Сюжет последнего сна как раз такой: будто бы происходит какая-то революция и я в ней принимаю участие. Но что конкретно — вспомнить не могу. И бегаю часто. Но куда и зачем, за кем — непонятно».

Владимир Чегодаев, охранник: «Мне ничего не снится. Да и как тут может что-то сниться, когда работаешь сутками — после работы сразу отрубаешься, и все. И потом что мне может сниться? На работе целый день перед глазами люди — туда-сюда, туда-сюда, вот и все. Слава богу, во сне их нет».

Михаил Барщевский, полномочный представитель Правительства Российской Федерации в высших судебных инстанциях: «После окончания школы мне 15 лет подряд снилось, что я должен снова сдать школьный выпускной по химии, с которой я не дружил. Дело в том, что я получил «4» в году и на вы­пускном экзамене в обмен на то, что, будучи мальчиком театральным, я сделаю литературную постановку к 9 Мая. Моя учительница по химии была секретарем парторганизации школы по культурно-массовой работе и предложила мне такой уговор. Причем по условию постановка должна была быть очень хорошей. Я обещание выполнил: моя сценка сначала ­стала лучшей в школе, потом в районе, потом в городе. Но оценку по химии фактически я получил за то, что был творческим мальчиком. Но следующие 15 лет меня преследовал этот кошмар, что оценку не зачли и я должен все пересдать. И я во сне все время думал: «Эй! Вы же не можете забрать у меня вузовский диплом! Не можете отнять у меня корочку кандидата наук!» В общем, кошмар. А потом он перестал сниться».