Социологи большого города. Виктор Коломиец

Образование: МГУ имени М.В. Ломоносова, философский факультет.

Работа: заведующий кафедрой социологии журналистики на факультете журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, создатель и руководитель аналитического центра «Видео Интернешнл» (АЦВИ).

Регалии и звания: доктор социологических наук, профессор, академик Российской академии рекламы и Академии российского телевидения, автор многочисленных публикаций по социологии журналистики.

Что волнует социологов журналистики

Очевидно, что главный вызов, который сегодня стоит перед нами, — это наступление новых технологий, которые размывают профессиональную нишу журналистики. Сфера коммуникаций развивается так быстро, что исследователи не успевают это осмыслить, найти правильный понятийный аппарат, чтобы эти изменения описать. Понятно, что самый острый вопрос: что будет с журналистикой в ближайшие лет 15–20? Этого пока никто не знает.

Роль журналиста в обществе сильно изменилась. Если раньше он мог выполнять одну из функций (прежде всего хорошо писать), то теперь этого мало. Он должен уметь работать в мультимедийной среде: самостоятельно снять сюжет, затем выйти с ним в прямой эфир, частично опубликовать его на сайте и еще что-нибудь в твиттере написать. Журналист стал таким многостаночником. И в итоге получается, что веер функций такой широкий, что освоить их в полной мере довольно сложно даже очень талантливому человеку.

Другая проблема — контента стало слишком много. И это, как ни странно, характеристика не количественная, а качественная. Если раньше каждая статья была предметом внимания большого количества людей, то сейчас конкуренция настолько велика, что прорваться сквозь это многоголосье очень сложно. Строго говоря, в прошлом субъектом контента был журналист или менеджер, а сегодня эта роль досталась самому потребителю. И здесь возникает противоречие: с одной стороны, человек свободен в выборе источников информации, а с другой, ее так много, что возникает потребность в «менеджерах», которые определяют повестку дня. И сегодня эту функцию выполняют поисковики в интернете. От того, на какой строке вы в Google или «Яндексе», зависит, читают вас или нет.

Поэтому требования к содержанию сейчас очень изменились. Раньше говорили об объективности как о важнейшем качестве, но сегодня на первый план выходит заметность. Нужно, чтобы статья или сюжет заиграли. И здесь все средства оказываются хороши. СМИ и так всегда страдали алармизмом — тревожностью, но в современном обществе это чувство обрело новые масштабы. Во что бы то ни стало нужно продвинуть свой контент, иначе СМИ не выдержит конкуренции. Это самый сложный сегмент в журналистике, потому что все труднее удерживать грань между объективностью, этикой и привлекательностью.

Про новую медиааудиторию

Как ни печально, большинство людей вполне удовлетворены тем, что им показывают по телевизору и пишут в газетах. У них просто нет практики и навыка искать себе другие источники информации. Показательно то, что наша давняя привычка — раз в год перенастраивать телевизор. И основная масса выглядит именно так! Но в последние годы появилась достаточно узкая прослойка, которую это больше не устраивает. Плюс в том, что, несмотря на небольшое количество таких людей, они все же занимают ключевые позиции в обществе, они молодые и активные. Поведение этой медиааудитории значительно изменилось.

Само слово «СМИ» уже давно устарело. Сейчас информационная среда намного богаче, чем просто печать, радио и телевидение. И та новая прослойка людей, о которой мы говорим, сегодня находит для себя совершенно иные источники информации, в первую очередь интернет. Поэтому все новые, не зависимые от государства, ресурсы будут создаваться именно там, благодаря этой группе людей. Но я не вижу в креативном классе драйвера для развития отечественных СМИ в привычном понимании этого термина. Я думаю, они создадут совершенно новую нишу.

Изменилось само отношение к информации. Сегодня человек не может выйти из дома без мобильного телефона и прочих гаджетов, которые создают иллюзию, что ты все время на волне. Открыл фейсбук — и ты в тренде. Мне это очень напоминает старушек во дворе. Казалось бы, человек стал более мобильным, но я не думаю, что таким образом мы становимся ближе друг к другу. Да, говорят, что медиа создают социальную общность. Но я не большой оптимист в этом вопросе, потому что медиа, создавая вокруг себя среду потребления и собирая некую фанатирующую группу, отделяют себя от всего остального мира.

Нужно понимать, что приходит поколение совершенно иной культуры. Вчера мне привезли американскую книгу о социальном телевидении, претендующую на научную ценность. И я обнаружил, что в библиографии нет ни одного бумажного издания! Только ссылки — на электронные ресурсы, ролики, социальные сети. Людям, выращенным в книжной культуре, это сложно принять. Мы понимаем, что литература — это багаж энциклопедических знаний. Но сегодня этот мощный багаж все больше становится похож на чемодан с отломанной ручкой. Новое поколение воспринимает информацию совершенно иначе, через визуальный ряд. Конечно, мне не нравится, что мои студенты не читают, и я все время говорю им об этом. Но все чаще думаю, что стараюсь удержать за хвост вагон уезжающего поезда.

О массовой и элитарной информации

В 1990-е годы люди поняли, что на СМИ можно зарабатывать деньги, и за двадцать лет медиа превратились в банальный коммерческий институт. И до сих пор у нас доминирует эта бухгалтерская психология. Пока инвесторам будет выгодно вкладывать деньги в развлекательные медиа, они будут развиваться так же стремительно. Перемены возможны только в том случае, если изменятся потребности самих людей. Но в нашем обществе пока этой инициативы не заметно. Культурные массовые проекты создаются только под жестким руководством государства, а не бизнеса. Плохо, что они не являются естественными для нашей медиасреды — нас нужно все время мобилизовать сверху.

Проблема в том, что информации стало слишком много. Так много, что человеческое сознание уже не может ее обрабатывать! А все, что перестает быть дефицитом, теряет свою элитарность, а это всегда подразумевает снижение уровня культуры в целом. Можно согласиться с Тоффлером, который утверждает: «Ничто не будет менее массовым, чем цивилизация, рожденная массовой коммуникацией». Общество, напротив, становится более индивидуализированным, когда каждый должен выбирать для себя то, что ему интересно. Когда было два канала, все обсуждали одно и то же. Сегодня просмотр телевизора превратился в щелканье с канала на канал. В течение 20 секунд мы пролистываем все программы — и понимаем, что ничего интересного для себя не нашли. Представьте себе, как автору надо извернуться, чтобы зацепить зрителя, который задержался на программе на доли секунды!

Почему «Доярка из Хацапетовки» выстреливает, а передача про Гоголя — нет? Сегодня аудитория, которой интересен Гоголь, в десятки раз меньше. Канал «Культура» — стандартные полтора–два процента. Я думаю, большой выбор — это не выход для современных СМИ. Все равно люди смотрят пять каналов из ста, и в основном развлекательные. И это общемировая тенденция. Почему так происходит? Каждый человек, как ни банально звучит, стремится к счастью. И для каждого это нечто позитивное. А позитивное напрямую связано с той средой, которую мы называем интертейментом. Мы все погружены в рутину — живем, чтобы работать, а не наоборот. Поэтому общество с помощью медиа стремится создать все условия, чтобы создать для себя хотя бы иллюзию счастья.

Нам нужен новый подход к медиа — они должны стать одновременно содержательными и привлекательными. Раньше знание было самоценным, и было неважно, как написана книжка. А если современному молодому человеку не за что уцепиться, он мгновенно откладывает журнал или переключает канал. Образовательным программам необходим какой-то перформанс, чтобы привлечь молодую аудиторию. Нельзя забывать, что массовая культура может сделать много хорошего. Например, в 90-е мы посмотрели практически все лучшее западное кино, созданное за последние сто лет! Хотя я уверен: если человек захочет получить настоящее интеллектуальное удовольствие, он все-таки возьмет книгу.

О свободе и самоцензуре

Социологи давно бьются над тем, как соотнести порядок в обществе и его творческое развитие. Как найти золотую середину? Самый лучший порядок в закрытых учреждениях типа тюрем, но очевидно, что эта система не развивается. Мы еще долго будем искать это золотое сечение, но, как говорится, тонут все вместе, а выплывают по одному. Я полагаю, что в этой ситуации каждый будет спасаться сам, опираясь на свою культуру, свое понимание, что такое хорошо и плохо. То, что происходит в СМИ в последние месяцы, на мой взгляд, очередная волна в борьбе между порядком и развитием. Сейчас какой-то части населения показалось, что порядка слишком много и свободы не хватает. А другим (их, как показали выборы, гораздо больше) этого порядка, наоборот, не хватает. И СМИ реагируют на происходящее в зависимости от того, на какую аудиторию они рассчитаны.

Я думаю, оппозиционные СМИ сегодня не представляют угрозы для власти. Пока есть эти 64%, которые голосуют «правильно», им позволяют существовать. Кроме того, наверху сидят далеко не глупые люди, и они понимают, что будущее за творческими и прогрессивными людьми. И они сами были бы рады двигаться в этой колонне, но они мыслят совершенно иными категориями. Все помнят, как однажды СМИ уже дали свободу — и Советский Союз развалился. Ричард Флорида в своей книге «Креативный класс» описывает, как он пытался выявить причины, почему одни штаты в Америке развиваются лучше других. И он выяснил, что главным критерием была свобода в обществе. У нас пока есть лишь небольшие лагуны свободы, и их нельзя уничтожить, потому что там создается тот самый креативный класс, без которого страну невозможно будет вытянуть из болота.

Современные медиа значительно расширили поле публичной жизни. Раньше было не принято говорить о многих вещах (секс, смерть и тому подобное), а сейчас эта завеса открылась. И в этой связи самоцензура, в позитивном смысле этого слова, просто необходима, иначе мы утонем в грязи. Определенная самоцензура — необходимый элемент в жизни каждого человека. И в журналистике это тоже есть, но здесь ситуация сложнее. Когда журналист пишет статью, он может опираться на читателя — и это лучший вариант. Но чаще всего он будет думать или о своем редакторе, который отлично знает, что можно, а что нельзя, или о рекламодателе. Это стало естественным элементом нашей жизни. Самое страшное, если это превращается в раболепство. Когда журналист делает материал, чтобы ублажить руководство канала, чиновников или рекламодателей, это не журналистика.

На самоцензуру влияют, по сути, две вещи — стремление к успеху и страх. Каждый человек понимает, что его успешность зависит от того, какую позицию он займет там, где работает. В нашей стране это явление легло на хорошо подготовленную почву. Никогда не было принято ругать царя, а потом — вождя. Целое поколение было воспитано на том, что подобные вещи плохо заканчиваются. А чем сегодняшняя ситуация отличается? Эти убеждения имеют глубокие корни в нашей культуре и общественном сознании. Большинство людей по-прежнему зависимы от власти, и они заинтересованы в развитии патерналистского государства. А в современных конкурентных условиях страна с таким социальным устройством не может занимать лидирующие позиции, сколько бы ресурсов у нее ни было. Остается надеяться, что, когда вырастет третье непоротое поколение, ситуация изменится.