Иллюстрация: Matthew Hollister
Наступила осень. Дети пошли в школу, студенты — в институт, все остальные — по магазинам. Надо покупать новые вещи. Зачем надо? А старые надоели. Они старые уже, вот в чем дело.
Стары ли они физически, поизносились, заветрились? Да нет, до этого дело сейчас редко доходит. Состарились ли морально, так что и показаться в них стыдно? Принято считать, что да. На этом и основано понятие так называемой «моды», которая каждый сезон радует нас чем-то новым, поскольку, как считается, рынок без этой новизны прожить совершенно не может (ну и мы вместе с ним).
Вот, например, что модно в этом сезоне для обоих полов: куртка такая слегка военная, двубортная, из сукна, скорее всего, темно-синего. Бушлат, одним словом. Это, надо отдать им должное, мило с их стороны — такую вот нам предложить моду, потому что мало у кого такой куртки не найдется. У меня таких две, а будь квартира побольше, то сохранились бы и те четыре образца 1972 года, купленные на светлой памяти Тишинском рынке начала девяностых (тогда бушлат вошел в моду снова, едва успев одной ногой выйти из нее).
Еще в моду вошли (для девушек) высокие сапоги, кепки, длинные шарфы, мужские рубашки, юбки в цветах, твидовые брюки и туфли с перепонками. Нужна высокая степень идиотизма и амнезии (но у нас они есть, все в порядке), чтобы не вспомнить, что все то же самое уже провозглашалось актуальной модой три года назад, а до этого пять лет назад. Притом что это не просто вещи, которые мы все носим невзирая на моду, как, например, джинсы. Это такие вещи, которые мода нам из года в год торжественно навязывает, поскольку знает, что мы их наденем и так.
Когда-то мода еще была на свете. Героиня пушкинского «Графа Нулина» очень волновалась, как там в Париже носят талию. Тома истории костюма написаны про то, как отличить наряды 1780-х годов от нарядов 1790-х и 1947 года — от 1952-го. И действительно, отличить можно. Время тогда еще было необратимо. Для поколения наших мам внезапная и жестокая смена мини на миди стала подлинной трагедией (в том числе и экономической). После такого коперниковского переворота надеть снова мини-юбку (вещь не просто немодную, а бывшую модной) можно было только в порядке социального самоубийства. Вот какая была принципиальная эпоха! Сейчас, честно говоря, накал идейности сильно поубавился и всем приблизительно наплевать на все. Моды как будто больше нет, каждый носит все время более или менее одно и то же, хотя это одно и то же он парадоксальным образом снова и снова покупает, чтобы смотрелось как новое. Есть ли это свобода и демократия или нечто другое?
В моде сейчас не какая-то тенденция типа длины чего-то там выше или, соответственно, ниже. Все гораздо более жестко. Мода — это просто очень конкретные вещи. Тенденции умерли. Популяризаторы моды пытаются их как-то искусственно выделять, но в этом на самом деле нет ни малейшей нужды. Достаточно знать, что в моде не просто сапоги с каким-то там особенным каблуком, а без обиняков — сапоги от Prada. Фактически это уже не обувь, а знак отличия, больше напоминающий медаль, чем сапог. Все эти мокасины от Todd?s, кепки от Kenzo полагается понимать буквально. Да и как иначе их понять? Сам себе мокасины вряд ли пошьешь. Именно поэтому тенденция «или это, или ничего особенного» сильна в отряде сумок и ботинок. Но и по части обыкновенной одежды мода превратилась из общего руководства к действию в прямую директиву «купи вот это». Из-за этого в последние годы в моду успешно вернулись дома, которые делают, по большому счету, всего одну вещь, как Burberry с его плащами в клеточку или Emilio Pucci с психоделическими кальсонами. И вот теперь Диана фон Фурстенберг, придумавшая в своей жизни одно платье. Лет 20 назад оно вышло из моды, но теперь сама мода вышла из моды, так что платью разрешается триумфально вернуться, тем более что оно и правда удобное: можно и на вечеринку, после завалиться в нем где-то спать, а утром отряхнуться и пойти на работу. Таков и был стиль жизни в Нью-Йорке семидесятых.
Вещи перестали быть модными или немодными, но являются теперь правильными или неправильными, причем это уж не временно, на один сезон, а навсегда. Так, одеваться под Фанни Каплан и Анку-пулеметчицу (в тот самый бушлат) навеки то-что-надо, а под Джеки Кеннеди в ее розовом костюмчике — навеки хоть-святых-выноси, если только, конечно, вы не американская миллионерша, тогда это ваша профессиональная униформа.
Вообще, социальная униформа — это и есть то, к чему мы пришли. Раньше, особенно в XIX веке, после появления газет и идеи актуальности, продвинутые люди должны были все время передвигать свои талии то вверх, то вниз, чтобы показать, что они живут в настоящем. Массы же прозябали в безвременье и носили всю жизнь один и тот же фартук. Теперь мода, то есть соответствие своему времени, стала уделом миллионов посетителей магазина Zara, так что куда более аристократично стало выпасть из этого времени и всю жизнь одеваться под английского денди или, допустим, майора колониальных войск. В конце концов, пока буржуазия суетилась, следуя моде, униформу носили не только пролетарии, но и монархи. И наши бушлаты, показывающие, какие мы правильные люди, — это горностаевые мантии для бедных.
