Слон, ощупывающий себя

От первого заседания избранного координационного совета оппозиции ждать каких-то немедленных свершений и подвигов было, в общем, нелепо: это не кино, которое может захватить уже стартовой экспозицией. КС напоминал скорее не мудрецов, ощупывающих в темноте слона, а самого слона, ощупывающего себя: что из себя представляет совет и чем он должен заниматься, пока непонятно даже избранным участникам.

Самое важное, по-моему, что случилось с КС, — это выглядящий вроде бы мелким и незначительным скандалом эпизод с избранием ответственного секретаря совета. Блок «Обновление» представил в качестве кандидата не прошедшего на выборах Дмитрия Некрасова. Искушенный в политических играх Гарри Каспаров попытался быстро решить этот вопрос на  заседании. Попытка удалась лишь отчасти — Дмитрий Некрасов вместе с членом КС Александром Винокуровым стали временными, а не постоянными ответственными секретарями — до утверждения постоянного регламента совета. 

Вопрос «А кто такой Дмитрий Некрасов?», конечно, обсуждался — но уж точно не так активно, как дата очередного «Марша миллионов» в декабре. И напрасно — в лице Некрасова КС имеет дело с той частью реальности, с которой российская оппозиция хотела бы сталкиваться чем позже, тем лучше. Дело в том, что Дмитрий Некрасов — это, в сущности, власть. Точнее, та часть российской власти, которая также недовольна сложившимся порядком дел в стране и готова не только вести диалог с оппозицией, но и сама стать частью оппозиционного альянса. То, как КС разрешит «казус Некрасова», во многом определит, как этот процесс будет выглядеть.

Итак, кто такой Дмитрий Некрасов? В первую очередь, это юрист. Выпускник МГИМО начала нулевых, ушедший после университета в крупнейшую юридическую компанию Coudert Brothers, работающую с грандами крупного бизнеса — как российскими, так и иностранными. Следует отметить, что сообщество юристов международных компаний в России — это, пожалуй, единственное место в  стране, где в ранних нулевых можно было услышать ведущийся вполголоса серьезный и ответственный разговор о том, что избранная властью страны модель развития ведет всех в тупик — если не брать в расчет малочисленные офисы оппозицонных движений. Правда, разговор этот был побочным при обсуждении того, как именно следует юридически оформить, например, сделку по отъему «Юганскнефтегаза» у ЮКОСа, — но это работа, и многие из нас работали на власть, осознавая, что власть нужно менять.

Из юриспруденции Некрасов ушел в девелоперский бизнес, где заработал себе не слишком большое состояние: я полагаю, речь идет о максимум 10 миллионах долларов, скорее всего — меньше. Политика, впрочем, Некрасова интересовала больше, чем строительство: с 2007 года он был в команде «Правого дела», но быстро разочаровался в нем и ушел по рекомендации Михаила Барщевского в Администрацию Президента. Затем при смене команды в АП покинул и ее — и, по сути, вернулся в политику «свободным агентом». Вскоре он обнаружил существование выборов в КС и примкнул к одному из блоков,  не оставляя при этом идеи поработать и на полуоппозиционную команду — Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина.

Почему я говорю, что Некрасов — это власть, но в другом смысле? Российская власть состоит не только из  пары десятков тысяч топ-персон, но и из миллионов юристов, администраторов, экспертов и прочих специалистов,  для которых не работать с властью и во власти — значит, поставить крест на профессиональной деятельности вообще. Они вполне готовы работать на другую власть и даже на создание альтернативы этой власти, если будут знать, что эта альтернатива серьезна.

Кроме того, Некрасов  — представитель бизнеса. Для предпринимателя, вообще говоря, нет принципиальной разницы между политическим и коммерческим предприятием, он знает, что власть — это право что-нибудь сделать.

Некрасов не скрывает, что совершенно не собирается разрывать контакты с коллегами, оставшимися в «формальной» власти, — для него КС является одним из полей игры. Таким образом, человек, в принципе имеющий возможность и «валить», и «пилить» без проблем, открыто заявил о готовности работать с людьми, для которых официальная власть пока видит только вариант «сидеть».

Можно увидеть в этом разводку — и, брезгливо отбросив Некрасова, работать только с теми, кто «не запятнал себя сотрудничеством с режимом». Можно, напротив, заключить Некрасова в объятия, провозгласив, что скоро на сторону КС начнет переходить список Forbes (отмечу, в деловых кругах к деятельности оппозиции относятся, насколько я знаю, с существенно большей симпатией, чем можно было бы думать, хотя и в среднем с гораздо большим скепсисом, чем, например, в Кремле).

Важно лишь понимать, что деятельность КС в случае ее успешности будет приводить в оппозиционный лагерь по всей стране сотни людей, непохожих на студентов-анархистов, оппозиционных журналистов, профессиональных активистов и абстрактных «недовольных горожан». Эти люди будут очень похожи на тех, что составляют «рядовой контингент» российской власти. Они будут не так склонны к демонстрациям, но они на порядок лучше знают то, что нужно знать альтернативной власти — право, медиатехнологии, экономику, дизайн институтов и аппаратных структур, международные отношения, социологию, финансы. И сотрудничать с ними всегда будет рискованно — «присягать оппозиции» они не намерены. Они будут приходить к ней со своими идеями, часто исходящими из той реальности, которую оппозиция хочет изменить, пытаться изменить саму оппозицию. Они станут пытаться испытать и размыть представления оппозиции о необходимом и возможном.

Неудивительно, что «казус Некрасова» мало обсуждается публично: в КС, очевидно, понимают, что рано или поздно придется что-то делать с этим процессом, и пытаются отложить эту дискуссию на будущее, поскольку она будет очень конфликтной для пестрого состава совета.

Но не обсуждать происходящее — не выход. КС, я полагаю, следует быстро и открыто определить, кто для него Дмитрий Некрасов и кем для него будут люди из власти, решившие последовать его примеру. Именно это во многом определит, что представляет из себя координационный совет оппозиции.