Слепой массажист — о глупой помощи, жестокости москвичей и о том, чего бы ему хотелось увидеть больше всего на свете

— Когда вы ослепли?

— Я слепой не от рождения — с одиннадцати лет. Упал с велосипеда неудачно, сразу родителям не сказал. Они потом уже сами заметили, что начал слепнуть. Стали обращаться к врачам. Первую операцию по восстановлению отслойки сетчатки врачи провели удачно. Вдохновленные результатом, решили поэкспериментировать. Вторая операция перечеркнула эффект первой, и ничего исправить было нельзя.

— И вы совершенно ничего не видите?

— Теперь да. Вижу только очень яркий направленный свет, но в быту это использовать практически невозможно.

— Вы путешествовали когда-нибудь?

— Да, и по Европе, и по России.

— Есть ли смысл путешествовать слепому человеку?

— Конечно, есть. Моя первая самостоятельная поездка была в 2000 году. Я ездил в Великобританию демонстрировать студентам специфику русского массажа в Королевском институте для слепых. У нас есть что-то подобное в Волоколамске, но это небо и земля по оснащенности и обеспечению. Там я впервые почувствовал, какие условия могут быть созданы для инвалидов и в частности для незрячего человека.

На каждом светофоре торчит кнопка на определенном уровне. Человек на нее нажимает и ждет. Когда она начнет вращаться — значит, для него горит зеленый свет. Это вместо пищащих светофоров, чтобы не мешать людям по ночам. В транспорте там ближайшие к входу/выходу места никто не занимает — это исключительно места для инвалидов. 

В супермаркеты, кафе, ночные клубы ты всегда можешь самостоятельно прийти, и тебе помогут, так как это прямая обязанность менеджера по залу. Там это в порядке вещей.

— А как с этим в Москве?

— В Москве с этим никак. За редким, наверное, исключением — но я с этим не сталкивался. Обязательно надо находить себе помощь самостоятельно: спрашивать, просить. Если заходишь в магазин, никто на тебя особо внимания не обращает. И если кто-то из продавцов все же решается тебе помочь, то начинается: «Мань, подойди, тут слепой», «Ой, да я не могу, Валю позови», «Пускай Катя с ним возится» — в общем, довольно унизительно все это. Хотя, наверное, они от чистого сердца хотят помочь. Если ты приходишь не в первый раз, то стараешься запомнить расположение всех прилавков, да и продавцам уже примелькался — тогда да, помогут. Но так, чтобы это повсеместно было, — такого я не знаю и не слышал даже.

— Как слепой человек ощущает Москву, чем она отличается от других городов?

— Я родился и рос в Туле, три класса обычной школы я там закончил. Потом учился в Москве в специальном интернате, в Кисловодске окончил специализированное медицинское училище. Москва привлекала меня с детства. Сейчас уже сложно вспомнить чем. В середине 1990-х я вернулся в столицу и почувствовал эту разницу. Несмотря на то что здесь есть очень много сложностей в передвижении, ориентироваться в Москве незрячему человеку гораздо, гораздо проще, чем в других городах. Наличие метро, например, очень облегчает передвижение. Ну что такое метро? Коридор с разными ответвлениями. Это не открытое пространство, где надо бегать искать остановку. Правда, звуковая реклама в метро очень мешает, я сразу теряюсь в пространстве, когда она начинает звучать.

— Были ли какие-то неудачные прецеденты передвижения по Москве?

— Как-то автобус остановился так, что с тротуара сразу в него не шагнешь, я одну ногу опустил на проезжую часть, а там оказался люк не закрыт. Левая нога ушла вниз. Чтобы сохранить равновесие, я правой ногой взмахнул, но она соскользнула со ступеньки. Автобус закрыл двери и уехал.

— Вы доверяете людям?

— Чаще, чем хотелось бы. Например, кто-то на улице изъявляет желание проводить. Я доверяюсь этому человеку. Но приходится держать удар. Иногда человек помогает мне, ведет куда-то, и при этом я понимаю, что он специально идет так, чтобы я ударялся о припаркованные машины. Будто проверяет, точно ли я слепой. Или человек уступает в транспорте место и тут же начинает выносить мне мозг: «Почему ты не сказал мне спасибо? Инвалиды все сволочи, избалованные такие!»

— Москвичи отзывчивые люди?

— Когда человек мне помогает, я не спрашиваю, москвич он или нет. Но жена мне рассказывала, что места в транспорте уступают обычно кавказцы, таджики, узбеки. А люди со славянской внешностью делают вид, что читают, спят — ну, устали, короче.

Бывают ситуации, когда идешь спокойно по метро, никого не трогаешь, и тут к тебе подбегает человек и начинает тащить в ту сторону, в которую, по его мнению, тебе надо. Или вот — подходят в метро и спрашивают: «Куда вам надо?» И что я должен ответить, если я нахожусь в «Алтуфьево» и мне на «Кантемировскую»? У людей почему-то не всегда срабатывает, что можно просто подойти и поинтересоваться, нужна ли мне помощь.

Раньше, когда не было социальных карт, спускаясь в метро, надо было проходить через бабушек, которые на калитке сидят. А сидят они на всех станциях по-разному: где справа от турникетов, где слева. Чтобы привлечь к себе внимание, раз тростью ударишь, два… Привлек — и начинается: «Не туда!», «Нет же, не туда!», «Да не туда же, тебе говорят!». Ну, ты скажи куда. Есть же слова: «правее», «левее». А ее как клинит: «Не туда!» — и все.

Или вот подходит человек: «Вам куда?» Ну, хорошо: «Мне на «Тверскую» (стоим на «Чеховской»). И начинается: «Так… «Тверская»… Где у нас, интересно, «Тверская»?.. А вы не знаете, в какую сторону это?» — обращается он ко мне. «Да я сам знаю. Спасибо, я дойду». Когда в течение всей поездки к тебе с такой псевдопомощью подходят раз-другой, то на третий начинаешь злиться, и трудно не ответить грубо. Меня останавливает тот факт, что если я сейчас отвечу грубо, то потом человек может не помочь тому, кто действительно будет нуждаться. 

— Вы представляете реальный мир, основываясь на увиденном в детстве?

— Ну, в общем, да. Одиннадцать лет — это не так уж и мало.

— А если вспоминать то, что было год назад, вы основываетесь на картинке или на каких-то звуках, запахах?

— Восприятие, конечно, со временем меняется. Так как видеоряд отсутствует, то какие-то явления, которых 30 лет назад не было, представить трудно. А так — ассоциативный ряд остался.

— Что вам сложнее всего представить?

— Наверное, 3D-изображение.

— А что хотелось бы увидеть больше всего?

— Знаете, или все — или ничего.