Следы достижений

 В воскресный день дождливого лета 2003 года я вышел со двора – так же, как когда-то, летом 1977-го, с бабушкой моей, Клавдией Aлексеевной. Отправились мы не в какой-нибудь там задрипанный музей, не в зоопарк, не в кино, не на карусели, а на Выставку достижений народного хозяйства СССР. Потому что только она содержала в себе все вышеперечисленное и еще много чего интересного. Поход туда всегда был для меня удивительным праздником, да и сейчас тоже. Конечно, от роскоши прежнего ВДНХ на нынешнем ВВЦ сохранилось немногое, но я все равно приезжаю туда – в поисках осколков памятного с детства великолепия.

Во все времена люди стремились к идеалу, к некой утопии, и, несмотря на горькие пророчества, им почти всегда удавалось добиться своего. Правда, лишь в миниатюре, в каком-нибудь отдельно взятом месте и не навсегда. Например, в тесном коллективе, на изолированном острове или же за забором вот такого специального города внутри другого города. A почему, собственно, нет? В конце концов 220 гектаров площади ВДНХ составляли ровно одну десятимиллионную часть территории тогдашнего государства. И этот странный город до сих пор жив, он обладает собственной инфраструктурой, властью, мифологией, населением. В сущности, я думаю, что для придания ему окончательного современного правдоподобия следует всего лишь понастроить здесь элитных коттеджей и продать их желающим. Не понимаю, почему до сих пор никто этого не сделал?

Основана утопия была 61 год назад и изначально носила имя Всесоюзной сельскохозяйственной выставки – ВСХВ. От тех времен сохранилось немногое, большая часть павильонов была временной, другие позже перестроили. Нынешний облик выставки в основном сложился к 1954 году. Объект был сдан в эксплуатацию буквально за несколько дней до переломного ХХ съезда, после которого сразу же начались гонения на архитектурные излишества. Думается, из-за этого потомки до сих пор не осознали величия этой диковинной архитектурной галлюцинации, не имеющей аналогов во всем мировом зодчестве.

С годами шедевры лишь худали: с фронтонов зданий были поободраны статуи, со стен – барельефы, величественные интерьеры разгородили на крохотные каморки торговых площадей. Целый ряд старых республиканских павильонов еще в 70-е годы был сокрыт за рациональными фасадами. Что-то к сегодняшнему дню окончательно погибло. Мне, скажем, так и не удалось отыскать легендарные «Главпиво» и «Главликерводку», а на месте фантастического «Главмороженого» я обнаружил поросший лопухами пустырь. Но, как подлинный краевед, я не ведал отчаяния: с собой у меня были путеводитель 1954 года и топографическая карта 1977-го. Сравнивая их с современной ситуацией, я пытался выявить потери и обретения постсоветского времени.

Говорят, на полный осмотр выставки требуется не менее пяти дней. Еще говорят, что начинать осмотр достопримечательностей следует, конечно же, с главного входа. Правильно говорят. Гигантские ворота, своим пафосом превосходящие триумфальные арки Древнего Рима, не случайно служили символом Главной выставки страны. И здесь следует отметить одно из немногих приятных нововведений: вход на территорию стал бесплатным (прежде надо было стоять в очереди за билетиками).

За воротами встречают те самые, любимые трамвайчики – 30 рублей до «Космоса» и обратно. Практичнее, конечно, десятирублевый автобус, но побывать на ВДНХ и не прокатиться на автопоезде – чистое кощунство. Так что я сел и поехал. Что же открылось мне?

Прямо напротив входа возвышается Центральный павильон, самый парадный и самый скучный из всех. Таким он был всегда. Раньше здесь размещалась статистическая экспозиция «Торжество ленинских идей», теперь – торжество мелкоерундовой торговли, от корейских «мыльниц» до гжели и плюшевых слоников. Плюс продукты народной любви к прекрасному – выставка подарков программе «Поле чудес».

Далее видим площадь Колхозов и всемирно знаменитый фонтан «Дружба народов». Здесь в тот самый воскресный день 1977-го со мной приключился весьма поучительный случай международной дружбы. Средь бела дня ко мне подошли ярко выраженные капиталисты, точь-в-точь такие, как на газетных карикатурах. Я их сразу узнал и догадался об их злодейских намерениях. И когда они, ехидно улыбаясь, протянули мне нарядную американскую жвачку, отказываться из вежливости я не стал, но и жрать отраву, конечно, не собирался. Со временем эти стрихниновые кубики окаменели и до сих пор валяются в нижнем ящике стола немым напоминанием о жестокой эпохе международного противостояния.

У фонтана я вышел, сел на его парапет и сверил по книжке имена павильонов, символично менявшиеся в соответствии с велениями времени. К примеру, павильон РСФСР сперва превратился в «Aтомную энергетику», а теперь стал «Магазином армейской амуниции». «Aрмения» была переоборудована в «Здоровье», а «Сибирь» – в «Aрмению». Павильон Северного Кавказа стал «Образованием», а сейчас в нем торгуют ноутбуками. «Украина» долго была «Земледелием», потом хрен знает чем, а вот теперь снова «Украина». «Главтабак», побыв «Бытовым обслуживанием населения», превратился в «Региональный бизнес-центр Саратовского землячества».

Или вот еще. Крупнейший, площадью 18 тыс. кв. м, павильон выставки строился как «Механизация и электрификация сельского хозяйства», вход в него украшала шеренга настоящих тракторов, а на угловых башнях возвышались величественные изваяния рабочего с какими-то рычагами и колхозницы со штурвалом комбайна. Потом механизация стала неактуальна, и павильон превратился в памятный всем «Космос». Но теперь не стало и «Космоса»: циклопическую постройку населяют торговцы садово-дачными товарами: бензопилами, косилками, рассадой. Ни индустрии, ни космоса – сплошное натуральное хозяйство.

За спиной садоводческих киосков смутно проглядывают замалеванные космические пейзажи. Надо заметить, что павильон построен по всем канонам церковного зодчества, и торгующие в данный момент занимают центральный неф бывшего храма космонавтики, а главное – подкупольное – пространство тактично пустует. Чувства верующих к Красному Космосу все еще щадятся, и портрет Гагарина на алтарной стене завешен прозрачным тюлем, но не низвергнут.

Ракета «Восток» также стоит на своем месте – правда, прежнего ажиотажа вокруг нее не наблюдается. A раньше здесь суетились мальчишки с палками – лепили на них пластилин и выуживали из-под ракеты туристические копеечки, а иногда и мелкую валюту. У кого палка длиннее, а пластилин мягче, тот и выиграл. Говорят, в хорошие дни удавалось надергать до пяти рублей.

Рядом на улице стоит самолет – еще одна весточка из прекрасного прошлого. «Ту-154», возвышающийся над жалкими руинами Всесоюзной доски почета, по-прежнему открыт для посещений. Он тоже полон детишками, радостно фотографирующимися в кресле пилота. В салоне демонстрируют документальные фильмы из истории отечественного воздухоплавания, в том числе «Кто там, в космосе» и «60 витков восходящей спирали» (кстати, все фильмы продаются). Еще есть витрина с пыльными пакетиками корма для космонавтов, к лайнеру «Ту» вроде бы отношения не имеющего.

Мелькнула надежда: неужели я разыскал останки знаменитой коллекции «Космоса»? Но заведующий самолетом консультант Виктор Иванович, и впрямь похожий на заправского воздушного волка, разочаровал: «Нет, не оттуда, это наше собственное, а больше здесь ни хера нигде не осталось. Вон рядом был еще ”Як-42”, так в нем собрались кабак делать, выпотрошили все, да так и бросили. Пускай детишки хоть у нас что-нибудь узнают полезное».

Но дети сюда приходят прежде всего за аттракционами. Вот эти новые, дико цветастые, орущие и мигающие мне не очень-то нравятся. A старые задушевные карусельки почти все отправились на свалку. Но осталась парочка настоящих тиров – с хохочущими разбойниками, верещащими зайцами и запрокидывающим бутылку пьяницей в голубых клешах. Но это еще не самое интересное. Если углубиться в лесную чащу позади заброшенного летнего кинотеатра (к западу от площади Механизации) и выйти через ворота за ограду выставки, вы обнаружите настоящий заповедник застойного детства. Здесь есть и деревянные лошадки, и аттракцион «Юнга», и катание на гидропедах, и те самые толкающиеся электромобили! На деревянной эстраде по выходным – танцы «Кому за 30», были еще танцы-ретро и бальные, но недавно закрыты за непосещаемостью. В пруду, вырытом еще для усадьбы Шереметева (дворец виднеется за деревьями метрах в трехстах), живут прожорливые утки и какая-то рыба.

Еще одной незабываемой детской радостью было посещение раздела «Животноводство» – вотчины копытной, рогатой, хрюкающей и прочей прославленной скотины. Какие были тут кони-красавцы! Какие свиньи ожиревшие! Какая роскошная, плодородная вонь плыла по округе! Теперь все вольеры пусты. Спрашиваю бабушку-уборщицу: «Где же звери?» – «Да какие там! Последнего куренка два года назад сожрали». Позади бывших «Кормов» двое грузчиков в одинаковых зеленых спецовках:

– Эй, не скажете ли, зверья какого не осталось?

Мужчины дружно оборачиваются, и я вижу, что и внешне они – двое из ларца, одинаковы с лица.

– Там, – говорят идентичные люди и показывают пальцами в прямо противоположные стороны.

Поиски зверья оказались действительно бесперспективными. Еще год назад по другую сторону пруда №4 стояли вольеры с породистыми индюками и утками. Гомонили домашние птицы, а с другого берега доносилось грозное кукареканье. Там, в стеклянных теплицах, стоящих вдоль опушки мичуринского сада, жили лютые петухи, усмиряемые красноречиво одноглазою птичницей. Теперь вокруг тишина, только лягушки квакают. Среди брошенных вольеров удалось обнаружить дохлую собаку. Народу – ни души, лишь двое милицейских кавалеристов цокают по аллее неспешным шагом.

– Простите, а ведь здесь еще недавно жили индюки?..

– Больше не живут.

– Это надолго?

– Навсегда!

К югу от мичуринских огородов начинается настоящий лес. Сквозь густой валежник пробирается седоусый дяденька в хорошем костюме, похожий на типичного руководителя среднего звена. Высоко над его головой порхают редкие белки. Дядя очень громко поет песню «Солнечный круг, небо вокруг». Тоже, небось, ностальгия замучила.

A может быть, товарищ провел день в Центральном дегустационном выставочном зале? И правильно сделал – это настоящая жемчужина утопического города. В подвале павильона, сохраняющем старорежимную отделку чеканкой и дощечками, ежедневно с 10.30 до 17.00 взрослые дяди дегустируют полезные напитки, поставляемые со всех концов нашей необъятной Родины. Возможно, это единственный из павильонов, где и сегодня «все 15 республик нашли место для показа успехов некогда отсталых, угнетенных народов». Aссортимент широк и общедоступен: 50 граммов водки – 10–22 рубля, 50 коньяку – от 30 рублей, 100 граммов вина – 15–60, 200 игристого – 35–80, но игристое в розлив почему-то лишь в выходные. За прилавком стоит опытная женщина-консультант, разъясняющая полезные нюансы дегустируемых напитков. Ей, например, говорят: «Что-то у вас каберне не вполне характерное...» А она в ответ: «Мужчина, постыдитесь спорить! Вы сегодня уже продегустировали слишком много десертных экстраактивных букетов!»

На самом-то деле именно сфера общепита и дегустации всегда была главной на выставке. «Ну не на достижения же там было пялиться! Люди ездили пожрать да выпить, все остальное прилагалось», – вспоминают старожилы. Сейчас количество всевозможных ларьков, забегаловок, кафешек и ресторанов здесь совершенно астрономическое, хотя по-настоящему реликтовых, овеянных славой и легендами заведений почти не осталось. Давно пустует величественное здание Главного ресторана, более известного как «Золотой колос»; на месте легкой террасы «Океана» строится развлекательный комплекс в виде монструозно-готического замка. Пивной бар у главного входа перестраивается в ресторан, народная пивная «Выставочная» тоже на ремонте.

Беда в том, что все сохранившиеся заведения утратили старые интерьеры и вместе с ними – неповторимый колорит застойного времени. Недавно было можно вспомянуть молодость в культовой диетстоловке, но к этому сезону и она реконструирована. Последняя в городе диетическая обратилась в какое-то банальнейшее кафе «Зодиак». Причем и котлеты киевские, и сосиски с горошком, и компот, и подносики – все осталось на своих местах. Но теперь вместо дородных тетушек в белых колпаках за прилавком стоят девицы в одинаковых желтых бейсболках, точно как в «Макдоналдсе». Чудовищное, противоестественное зрелище!

Ближе к вечеру на террасы открытых кафе выходят сладкоголосые исполнители народных песен. «Ты ни разу не рвал мне цветы, забывал мое имя так часто! Вот таким мне запомнился ты, но тебе я обязана счастьем», – разносится по аллеям томный голос. Усатые мужчины за столиками роняют слезы в бокалы.

Вдруг окрестности оглашает голос из мощных динамиков: «Для прекрасных дам споет настоящий парень с горячей грузинской кровью – лауреат конкурсов Федор Палиашвили». На эстраду открытого кафе выходит человек в красной рубахе и, страшно фальшивя, но с темпераментом, достойным молодого Челентано, исполняет суперхит «Но остановил пограничник строгий – никакой любви, если визы нет». Сидящие напротив три прекрасные, но заметно разомлевшие дамы хлопают в ладошки.

Вокруг кафе, на аллеях, у берега пруда расположились еще несколько дам, скучающих за небойкой торговлей воздушными шариками и прочей дребеденью. Когда артист переходит к лихому припеву «Где ты, милая? Ждет тебя грузин!», эти рассредоточенные по округе женщины вдруг начинают дружно пританцовывать. Вечер определенно удался, а через пару часов еще и дискотека начнется.

На одном из летних кафе надпись: «Тепло и уют до 22.00». Действительно, с наступлением темноты на выставке делается довольно злачно. Однако если вы еще недобрали ностальгических эмоций, смею предложить пивной бар, располагающийся прямо позади вестибюля станции метро «ВДНХ». Он хоть появился недавно, а заткнет за пояс любую выставочную забегаловку – типично советская стекляшка с соответствующим контингентом не слишком молодых людей. Стеклянная кружка «Жигулевского» – 12 рублей, сто грамм – 20 рублей, столько же стоит тарелка пельменей, представленная на витрине искусно склеенными картонными муляжами, и для особо искушенных – крабовые палочки по три рубля за штуку. Почти как в лучшие времена: «Здесь мама каталась, и папа катался, когда они были такими, как я».