Следствие ошибки

Фотографировать приставов запрещено. Фотографировать адвокатов — тоже. «А подсудимую?» — зло спрашивает фотограф из РИА «Новости». «А вот ее вы снимете после приговора, если успеете», — ехидно парирует один из охранников.

Ровно в десять утра, по расписанию, в Заднепровском суде начинают зачитывать приговор по делу Таисии Осиповой. По одному из самых громких дел последних пяти лет.

Долгая судебная история Таисии началась 29 октября 2010 года. В тот день к ней с обыском ворвались оперативники смоленского Центра «Э» и бойцы СОБРа. В тот день они были настроены, мягко говоря, неблагожелательно: известно, что бойцы практически выломали железные ворота перед частным домом Осиповой (вмятины от ударов ногами отчетливо видны до сих пор), «вырубили» собаку Таисии электрошокером, заперли ее трехлетнюю дочь Катрину в ванной комнате, а сами начали обыск. В результате, покопавшись в кухонном комоде без перчаток, оперативники нашли у Осиповой пять пакетиков с героином общим весом 9,036 грамм. Согласно обвинительному заключению, Осипова приобрела наркотики «у не установленного в ходе следствия лица в не установленном в ходе следствия месте». Установить это лицо так и не смогли. 

В дополнение были проведены четыре контрольные закупки — все того же героина, все у той же Осиповой. В начале ноября 2011 года ее арестовали по обвинению в продаже наркотиков. «Полученные средства, — говорится в обвинительном заключении, — Осипова отправляла в запрещенную партию, к которой принадлежал ее муж». Сама Таисия утверждала, что наркотики ей подбросили оперативники по вполне понятной причине: она долгое время была активисткой запрещенной партии, НБП, а ее муж, отец Катрины, Сергей Фомченков, до сих пор является одной из ключевых фигур в «Другой России».

С октября 2010 года Таисия содержится в СИЗО Смоленска, ветхом отсыревшем здании красного кирпича, где в местном магазине нет ничего, кроме спичек и кильки в томатном соусе. Ассортимент лекарств у местного фельдшера (по первому образованию ветеринара) исчерпывается цитрамоном и анальгином. При этом у Таисии диагностирован несахарный диабет второй степени, и ей требуется постоянное лечение таблетками «Глюкофаж». 

Это дело должно войти в учебники в качестве примера редких по своему идиотизму ошибок, допущенных следствием.

В первый раз оно рассматривалось все тем же Заднепровским судом осенью 2011 года. В зале были озвучены потрясающие вещи. Контрольные закупки проводились при непосредственном участии Центра по противодействию экстремизму, что странно только на первый взгляд. Известно, что органы отслеживал Осипову с момента ее вступления в НБП — то есть с 1999 года. Контрольные закупки не были сняты на камеру. Несмотря на то что подписи понятых стоят в соответствующих протоколах, телефонный биллинг показывает, что все они находились далеко от тех мест, где проводились следственные действия. При проведении контрольных закупок использовался один и тот же закупщик. В качестве понятых выступали активистки движений «Наши» и «Молодая гвардия»: Мария Шерстнева, Светлана Семенистова и Ольга Казакова, которые открыто говорили, что к партии Эдуарда Лимонова относятся строго отрицательно. На видеозаписи, сделанной при обыске в доме Таисии, отчетливо видно, как один из оперативников, Николай Смолин, ходит в кухне, а другой, Дмитрий Савченков, вместе с понятыми — в комнате. Дактилоскопию изъятого вещества не проводили. В дополнение к героину из дома Осиповой изъяли семь книг Эдуарда Лимонова, которые можно причислить к «наркосодержащим средствам», лишь обладая изрядной долей воображения.

В тот раз прокурор Дарья Кудинова попросила суд избрать для подсудимой наказание в виде двенадцати лет лишения свободы. В ответ Евгений Дворянчиков присудил Таисии десять лет — аккурат под Новый год, 29 декабря 2011 года. 

Позже в защиту Таисии была развернута масштабная кампания, на одной из пресс-конференций тогда еще президенту Дмитрию Медведеву открыто задали вопрос о деле Осиповой — он, помявшись, ответил, что «считает наказание слишком строгим», и в феврале 2012 года приговор был отменен Смоленским областным судом, а дело было направлено на новое рассмотрение.


Новый процесс был назначен все в том же опостылевшем Заднепровском суде. 

Худощавого судью Евгения Дворянчикова, запомнившегося, помимо сурового приговора, членам процесса тем, что во время прений он забыл выключить мобильный телефон, сменил русоволосый Игорь Кожевников — человек плотного сложения, с внешностью рубахи-парня и шутками, которыми мог бы гордиться Евгений Петросян. Во время оглашения приговора Кожевников шутил особенно замечательно: «Подсудимая утверждает, что беспорядок в доме устроили сотрудники Центра «Э». В таком случае они, должно быть, принесли с собой грязную посуду и забыли ее помыть!»

Тем не менее из дела Таисии по причине процессуальных нарушений были исключены две контрольные закупки; остались только контрольные закупки 27 и 29 октября и найденные дома наркотики. Таким образом, в обвинении осталось три эпизода — вместо пяти на первом процессе.

Тогда же в суде во второй раз всплыло имя Антона Мандрика — молодого человека 31 года, находившегося в доме Таисии. По ее словам, Мандрик — строитель, помогавший ей делать ремонт на втором этаже дома. Но некоторые утверждают, что Мандрик значил для Таисии гораздо больше.

Со слов знакомых Сергея Фомченкова, официального мужа Таисии, известно, что три с лишним года назад он переехал в Москву, боясь преследований за непопулярные в Смоленске оппозиционные взгляды. После этого Фомченков в Смоленск не приезжал, опасаясь, что сотрудники Центра «Э» арестуют его в ту же минуту, как он выйдет из поезда. Примерно в то же время Таисия познакомилась с Антоном Мандриком — по утверждению ее адвоката, «они встретились в одной из больниц Смоленска, Антон сказал Таисии, что занимается строительством, она как раз продала квартиру в Смоленске, строила дом в частном секторе и попросила его помочь». 

Мандрик прожил в ее доме восемь месяцев — с мая по ноябрь 2011 года. 

В какой момент Таисии стало известно, что он употребляет героин, сказать сложно, но она не могла об этом не догадаться: он хранил в ее ванной шприцы «на всякий случай», а когда в ее доме проходил обыск, один из оперативников по-приятельски назвал его «Антоха». Могли ли оперативники воспользоваться тем, что в доме Осиповой жил Мандрик? «Я не исключаю этот вариант, — соглашается адвокат Сидоркина. — Я не исключаю возможности, что Тасю подставили, а сам Антон был как-то связан с оперативниками. В конце концов, если он считается наркоманом, то почему его не проверяют на принадлежность к наркотикам, а только Таисию? Почему при обыске у него не взяли отпечатки пальцев и не сделали положенные смывы с рук?»

На первом процессе Мандрик заявил, что в доме Осиповой действительно были обнаружены пакетики с героином, но на втором признался, что давал те показания под давлением. Во время обыска оперативник Смолин вызвал его на кухню, показал ему найденный на кухне героин. В дополнение он угрожал сфабриковать еще одно наркотическое дело против Мандрика и предлагал ему спешно покинуть страну. Дать показания на втором процессе Антона уговорил Сергей Фомченков. На это у него ушло три дня: «Я говорил ему, что он скорее уедет в тюрьму, если будет тихариться. А если он даст показания, то обезопасит себя против угроз оперативников, и мы, если что, сможем ему публично помочь». Через несколько дней после его допроса прокурор Дарья Кудинова попросила избрать для подсудимой Осиповой наказание в виде лишения свободы сроком на четыре года.

Втрое меньше срока, запрошенного на первом процессе.


Двухэтажное здание из белого силикатного кирпича, две спутниковые тарелки на стенах — так выглядит дом, где жила Таисия. Помятые двери заперты на внушительный замок, во дворе ни души. Валерий Кацай, автослесарь на пенсии, с отчетливо трясущимися руками, живущий в ближайшем с Таисией доме, описывает соседей так: «Жили тихо, никто к ним не заходил. Кроликов разводили, вот что знаю». На вопрос о Мандрике отвечает кратко: «Да, был, помогал. Нормальный мужик, непьющий, положительный. Как ее арестовали, так он уехал куда-то на скутере и больше сюда не возвращался». С самим Мандриком Кацай общался, «только когда в магазин ходил». Говорит, «обсуждали строительство» и ничего больше. 

Сам Антон категорически отказывается общаться с прессой, и следов его в Смоленске не найти. Близкие Таисии обходят эту тему стороной и так же болезненно воспринимают вопрос о том, принимала ли сама Осипова наркотики — за компанию с Мандриком. 

Смоленск — город небольшой, слухи по нему расходятся быстро, а тема наркотиков вызывает у приличного обывателя ужас.

Прокомментировать слова судьи Кожевникова о том, что «во время медицинского освидетельствования в СИЗО у Осиповой была диагностирована опийная наркомания второй степени и гепатит С, и она употреблялала наркотики все восемь месяцев, пока в ее доме жил Мандрик», соглашается адвокат Сидоркина. Это заявление она считает заведомой неправдой: «Есть две противоречивые экспертизы, о которых мы постоянно говорим. Первая, сделанная в СИЗО, говорит о том, что у нее опийная наркомания второй стадии и следы уколов на руках. Во второй раз она проходила освидетельствование в Смоленской областной больнице, и там не подтвердился ни гепатит С, ни опийная наркомания».

Единственным человеком в Смоленске, который охотно говорит о Таисии Осиповой, оказывается ее шестилетняя дочь Катрина. Она была уверена, что ее мама выйдет на свободу в день второго по счету приговора — то есть 28 августа. По этому поводу она собрала в комнате беспорядочно валявшихся кукол и устроила генеральную уборку.

С утра она приготовилась встречать Таисию, но ничего не получилось. 

Судья Кожевников, прочитавший приговор со скоростью, достойной прилежного выпускника школы скорочтения, объявил свое решение: восемь лет лишения свободы. Вдвое больше, чем просил прокурор. За дело, в котором ошибки следствия, если их положить на воображаемые весы, опустят чашу до земли.

Если не ниже.