Скворцы и халатность

Иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

Не жизнь, а какой-то фильм «Армагеддон» с Брюсом Уиллисом. Вот уже несколько месяцев, из недели в неделю, перед глазами одна и та же картинка. Какой-нибудь серьезный дядечка, похожий на Билли Боба Торнтона, собирает нешуточную пресс-конференцию и в сверкании фотовспышек гробовым голосом зачитывает приговор: «Если вирус мутирует, в нашей стране за первые полгода пандемии погибнет триста тысяч человек». Далее, я думаю, режиссер этого странного фильма недовольно морщится, матерится и кричит съемочной группе: «Говно, еще один дубль». В пресс-центр входит еще более серьезный дяденька и еще более гробовым голосом говорит: «Вирус птичьего гриппа скоро обязательно мутирует, и тогда погибнет пять миллионов жителей нашей планеты». Режиссер снова морщится и требует еще один дубль. Пару дней назад они уже договорились до того, что за первые полгода пандемии погибнет миллиард человек. Но все равно эта сцена у них не очень работает. По крайней мере на московскую аудиторию это не производит ровным счетом никакого впечатления. Что-то я пока не заметила, чтобы москвичи ринулись к нотариусам составлять завещания или в церкви — собороваться и исповедоваться. В «Ростик’с», жарящем куриные ножки, по-прежнему аншлаги, и яичницу с беконом по утрам пока никто не отменял. Брюс Уиллис, спасающий миллиард народа, здесь никому особо не требуется. Скворцы москвичей не страшат. У нас совсем другие тревоги, страхи и паранойи. Хотя они тоже из области здравоохранения.

Один мой друг, рублевый миллиардер, недавно решил провериться — в глобальном понимании слова «диспансеризация». После изнуряющих и дорогостоящих исследований, анализов и тестов все оказалось не так печально, как могло быть. Нашли повышенное артериальное давление, которое лет через пять может развиться до фатальной угрозы, варикозное расширение вен и довольно неожиданное плоскостопие второй степени. Обязали купить специальные гольфы за 150 у.е. и ультразвуковую зубную щетку. Должно быть, эта щетка и доконала миллиардера. Что-то в этот момент в голове у него щелкнуло, и все надломилось. Он не поверил дорогостоящим светилам. Вместо расширения вен он увидел расширенные от алчности зрачки терапевтов. «Они же тупо разводят на бабки, — горячился он. — Они же сначала заманивают плоскостопием, а потом оно у них в высококачественную опухоль перерастет». Я переживаю за его будущее, потому что я почти наверняка знаю, как все будет дальше. А дальше будет — как в фильме «Револьвер»: альтернативная диспансеризация, влекущая за собой еще большие сомнения в клятве Гиппократа и еще одну диспансеризацию — альтернативно-альтернативную. Срочный перелет в швейцарскую клинику, до которой убийцы в белых халатах еще не добрались. Но на месте выяснится, что заговор носит абсолютно глобальный характер. И вот уже рублевый миллиардер засовывает пистолет в рот швейцарскому артрологу со словами: «Считаю до трех. Кто тебе заплатил?»

Вот эта паранойя куда страшнее всякого птичьего гриппа. И она беспокоит не только рублевых миллиардеров. Из эпохи чихающе-сморкающейся очереди у кабинета участкового врача районной поликлиники и хамящих теток в регистратуре мы стремительно перенеслись в эпоху медицинских консилиумов. Моя подруга обратилась с щитовидкой к некоему светилу. Ей сказали, что если через десять минут и десять тысяч не сделать операцию, будет поздно. Она затаила храбрость и деньги и пошла к другому врачу. Мнения и суммы отличались.

Или вот, например, бизнес-кейс, как говорят топ-менеджеры, еще одной моей подруги. Ее бедный тринадцатилетний ребенок, вечно шмыгающий носом, сначала получил диагноз «хронический гайморит». А это значит — прокалывания, курс внутримышечных инъекций и даже возможное амбулаторное лечение. Испуганная подруга на всякий случай отправляет шмыгающего ребенка к другому врачу, и его приговор — аллергия, а в качестве меры наказания — чудо-инъекция от всех аллергий сразу. Теперь уже у мамы нет выбора: только консилиум может спасти ребенка.

С собаками еще хуже, чем с детьми и миллиардерами. Про их самочувствие вообще ничего не понятно, и как только нос у собачки вдруг неожиданно оказывается сухим и теплым, надо срочно созывать ветеринарный консилиум. Без этого сейчас никуда.

От этого случая логично переходим к еще одной моей подруге, владелице частной клиники, которая, чтобы наконец победить паранойю, начинает внедрять аудиторскую практику в российскую медицину. Это когда медицинский центр занимается в первую очередь независимым диагностированием, а лечением уже занимаются другие. Она уверена, что это абсолютно свободная ниша, а число пациентов, страдающих сомнениями, фобией, паранойей (ненужное вычеркнуть), гораздо больше, чем пациентов с больной щитовидкой. Но боюсь, что она уже с этой идеей опоздала. Наверняка это лишь еще одно звено глобального терапевтического заговора.