Скотт Андерсон
фотография: Polaris/Fotolink
— Все началось с того, что якобы руководство Conde Nast в Америке запретило здесь печатать статью о взрывах в Москве. Главный редактор русского GQ Николай Усков заявил, что вообще ничего не знает про эту статью. Поднялся страшный шум, статью тут же нашли, перевели на русский. Что это было?
— Я с самого начала знал, что моя статья вряд ли будет опубликована в России. Я знаю, что у вас сложные законы, и смельчак, рискнувший опубликовать мой материал, неизбежно столкнется с массой проблем. Уже потом я услышал о письме, спущенном сверху руководителями Conde Nast, в котором настоятельно рекомендовалось не перепечатывать мою статью в российском издании GQ и пресечь распространение американской версии на всей территории России. Но меня гораздо больше поразил тот факт, что похожие циркуляры были отправлены во все европейские издания GQ. Помимо прочего, запрещалось всякое упоминание моего материала на сайтах издательского дома Conde Nast и журнала GQ и обсуждение в сети Facebook.
— А версию о том, что в России этот материал не стали печатать, потому что там говорятся «всем известные вещи, которые никому не интересны», вы с ходу отметаете?
— Мне показывали это заявление Николая Ускова. Конечно, он имеет право на собственное мнение, но мне бы очень хотелось, чтобы главный редактор российского GQ показал мне несколько материалов из ваших российских СМИ последнего десятилетия, в которых были бы напечатаны сходные с моими факты. Без подобной аргументации его заявление кажется мне глуповатым.
— Как вам вообще пришла в голову идея сделать репортаж о заговоре в России?
— Я впервые приехал в Россию как репортер The New York Times Magazine в разгар первой чеченской войны. В 1999 году, когда в мировых новостях стали бесконечно крутить картинки взорванных российских домов, я подумал, что дело нечисто. Постоянные официальные заявления о том, что чеченские террористы бесконечно взрывают дома, казались мне чем-то из области фантастики. В то время вся Россия и уж точно все население Москвы было охвачено полнейшей паникой: появились слухи о том, что за терактами 1999 года стоят иные силы. Когда со мной связались редакторы американского GQ с предложением написать что-то о России, я сразу предложил им сделать репортаж о терактах.
— Сколько лет вы собирали материал для репортажа?
— Лет? Месяцев, вы хотите сказать. Само расследование заняло два месяца: я приехал в Москву в октябре прошлого года и закончил статью в начале марта. А потом редакторы отложили публикацию репортажа до августа этого года, до десятой годовщины терактов.
— Ваш текст разошелся по русскоязычной блогосфере, и подавляющее большинство откликов русских читателей таково: это компиляция, здесь нет ничего нового и не представлено ни одного убедительного доказательства. Текст основывается фактически на показаниях одного источника, не вызывающего особенного доверия. Можно сказать, что это просто пересказ известного документального фильма «Покушение на Россию», который есть в свободном доступе. В целом реакция русских читателей на этот текст крайне снисходительная, не сказать разгромная. Как вы к этому относитесь?
— Никак. В мою задачу входило представить версию терактов, несколько отличающуюся от официальной. И представить ее для американцев, а не для русских. Я не утверждал, что открываю ящик Пандоры, и не обещал никаких сенсационных разоблачений. Я — первый американский журналист, который сделал, скажем так, детальный подсчет известных эпизодов, вызывающих сомнение. И я не видел особенных причин разговаривать, скажем, с Березовским — я примерно представлял, что он может сказать. Его версия событий не казалась мне интересной. К тому же, если б я его привлек в качестве источника, то многие люди бы упрекали меня сейчас в том, что я ему подыгрываю. Слушайте, если есть люди, которым не нравится моя статья, пусть не читают. Те, кто упрекает меня в том, что я пересказываю фильм «Покушение на Россию», и вообще относятся к моему материалу крайне негативно, вполне возможно, защищают близкие им по духу политические силы. Такое случается повсюду — и в России, и в Америке.
— Да, но вас упрекают в недостаточной объективности и многие либерально настроенные российские журналисты.
— Я повторяю еще раз: я просто озвучил для американской, заметим, читательской аудитории, альтернативную версию терактов 1999 года. И я совсем не уверен в том, что даже большинство российских читателей знакомы с этой версией, как бы меня ни старались переубедить. Да, документальный фильм «Покушение на Россию» продается на дисках, но я ни разу не видел статью, подобную моей, в периодической печати.
— Николай Усков в ответ на ваши упреки заявил, что еще в январе 2005 года в журнале печаталось интервью с Литвиненко, озвучивавшим данную версию.
— Печаталось? Ну и отлично. Наверное, главному редактору лучше знать свою аудиторию. Если он считает, что в моем материале нет ничего нового для читателя, я не могу его переубедить. Но поймите же, я делал этот материал для американского читателя и никак не мог и предположить такой шумихи по своему поводу в России.