Сколько ты стоишь
иллюстрация: Тимофей Яржомбек/KunstGroup Pictures
Пятого апреля 2010 года взрыв на шахте «Аппер-Биг-Бранч» в Западной Виргинии убил 29 шахтеров. Столько в Америке не гибло в одной аварии с 1970 года, так что внимание прессы и общественности компании Massey Energy, владельцу шахты, было обеспечено. И все же Massey не проявила особой щедрости к семьям погибших. Компания выплатит им по пять годовых зарплат за потерянного кормильца, да и то не сразу, а в течение всей жизни его жены. Плюс по $5 000 в год на каждого из 16 потерявших отца несовершеннолетних детей.
Погибшие шахтеры не были членами профсоюза, а значит, зарабатывали в среднем по $75?000 в год, прикидывает The Huffington Post. Выходит, если жена горняка проживет еще 40 лет, она будет получать $9 375 ежегодно (плюс еще на детей). Не бог весть какая компенсация.
В ночь с 8 на 9 мая 2010 года взрыв на шахте «Распадская» в Кузбассе убил как минимум 67 шахтеров (больше 20 еще числятся пропавшими без вести). Это по российским меркам крупная авария, но не самая: в 2007 году на шахте «Ульяновская» под землей погибли 110 человек. Но в Междуреченске, где расположена «Распадская», начались протесты.
В некотором смысле семьям погибших на «Распадской» заплатили больше, чем в Америке. По словам протестующих шахтеров, их средняя зарплата — всего 25?000 рублей в месяц. Компания «Распадская» выдает семьям по 1 млн рублей, то есть 3,3 годовой зарплаты, столько же выплачивают им из федерального бюджета, а Кемеровская область добавляет еще один годовой оклад. И все это — единовременно, а не в течение всей жизни.
По российскому закону авиакомпании должны выплачивать семьям погибших пассажиров не менее 2 млн рублей. Порядок суммы примерно тот же. Что же это за порядок такой, почему он сложился в России? Наверное, не в последнюю очередь потому что жители страны не намного выше оценивают свою жизнь.
В конце прошлого года компания «Росгосстрах» провела по всей России опрос, чтобы выяснить, какую выплату ей предлагать по договорам страхования жизни. Ну, то есть, собственно, сколько стоит жизнь. В среднем получилось 3,3 млн рублей. Разброс — от 1,6 млн в Хабаровске до 7,6 млн в Красноярске. В 17 регионах люди оценивают свою жизнь дешевле 3 млн рублей, и в их число входят небедные Екатеринбург, Нижний Новгород, Омск, Казань, Ростов-на-Дону. В донском регионе, шахтерском, как и Кузбасс, правильной выплатой по страхованию жизни считают 2,5 млн рублей — примерно столько, сколько в сумме получают семьи погибших на «Распадской».
В Кузбассе, правда, справедливой считают выплату в 5 млн рублей. А вы во сколько оцениваете свою жизнь?
Считать можно, например, от зарплаты: я стою столько, сколько смогу заработать за оставшуюся активную жизнь. Предположим, если шахтер сможет еще 20 лет надрываться за 300?000 рублей в год — с поправкой на инфляцию в 5% годовых в течение этого срока — жизнь его в данный момент стоит примерно 10,4 млн рублей. Подороже, чем ее навскидку оценивают жители Кузбасса. Но можно, например, исходить и из «себестоимости» жизни: сколько родители и государство потратили на человека до того момента, когда он достиг трудоспособного возраста. Этот подход более спорный — мало ли каким дорогим могло оказаться воспитание бездельника или, того хуже, преступника; но он тоже имеет право на существование хотя бы потому, что стоимость воспитания не может не влиять на самооценку.
Гарвардский профессор Кип Вискузи в статье о стоимости жизни ссылается на исследования, согласно которым средний американец оценивает свою жизнь в $7 млн. Это заметно больше, чем средний доход в $50?000 в течение 20 лет. Отсюда и выносимые судами присяжных огромные вердикты о компенсациях за несчастные случаи. Вполне возможно, кто-то из родственников погибших в Западной Виргинии тоже сумеет отсудить у Massey гораздо больше денег, чем она согласилась выплатить сама — потому что присяжные высоко ценят свою собственную жизнь.
Оценки, пишет Вискузи, зависят, например, от склонности человека к риску (курильщики, например, часто выбирают работу с повышенным риском и требуют за него меньшей материальной компенсации, чем некурящие). А если задуматься — и от того, какую ценность мы присваиваем году нашей жизни в разные ее периоды: в молодости, зрелости, старости. Год студенчества лично для меня стоит трех, проведенных за тяжелой работой, хотя за него я почти не получил денег, а за рабочие годы — получил достаточно, чтобы не нуждаться.
Стоимость человеческой жизни постоянно пытаются оценить, не всегда при этом спрашивая нас. Политики — чтобы понять, какая компенсация семьям погибших не вызовет протестов (в междуреченском случае, впрочем, дело не в компенсации, а в том, почему в шахтах гибнет столько людей и оправдывают ли доходы шахтеров такой высокий риск). Государственные системы медстрахования — чтобы решить, предлагать ли покрытие той или иной медицинской услуги. Авиакомпании или владельцы опасных производств — чтобы представить себе риски, которые они несут в случае трагедии. Так что стесняться нечего, давайте оценивать себя — по крайней мере наше ясно выраженное мнение станет фактором для сторонних оценок, способных повлиять на многое в критической ситуации.