Сказки блошиного рынка

ИДЕАЛЬНАЯ ЛЕГЕНДА 

Игорь сам себя называет «серым кардиналом» европейских и московских барахолок. Вероятно, он преувеличивает свои достижения, но он консультировал организаторов летнего блошиного рынка у клуба Gogol'' и всю жизнь скупал на барахолках для своих коллекций игрушечных Чебурашек, Фунтиков, котов Леопольдов и Незнаек, а также удостоверения работников НКВД. То есть об устройстве московских блошиных рынков этот изысканно седой мужчина лет 35 кое-что знает. Обещает рассказать ни много ни мало всю правду, для чего назначает встречу в кафе на первом этаже Новинского пассажа. На барахольщика он совсем не похож: на на нем новая, очевидно дизайнерская одежда.

— Барахолок в Москве всего две — на платформе «Марк» и Измайловском вернисаже, и они очень профессионально устроены: есть контингент, который этим делом заправляет, есть их люди, которые торгуют, а есть те, кто создает ощущение, — рассказывает он, потягивая свежевыжатый апельсиновый сок. — Бабушки и дедушки, которые раскладывают старье на газетках, необходимы для антуража, основные действующие лица не они. Выгребаются рынки Бельгии, Франции, Скандинавии, потом все это привозится сюда. В Москве оптовые склады снабжают народ барахлом.

Потом Игорь рассказывает что-то уж совсем невероятное: торговцы наряжаются в барахольщиков, то есть добрая половина стариков и не старики вовсе, а ряженые. Бабушек нанимают на работу и придумывают им историю товара: муж был шпионом, жили в Бельгии, бабка эмигрировала во Францию, вещи от нее достались. Хорошая байка — полезная вещь в любом бизнесе, а на рынке старья — абсолютно необходимая. Легенда и есть основной товар старьевщика. Успешный продавец, как утверждает Игорь, зарабатывает своим стоянием на рынке 10 000 долларов в месяц.

«Это мое бальное платье, за 150 р. продаю. Надоело оно мне, а мама новое купила. Меня зовут Сюзанна, я из Еревана. Сегодня хороший день — много продала». «Марк».

— Приятнее покупать что-то у бабушек, а не у молодых упырей. Еще люди любят искать клад. Если ты сразу на него натыкаешься — это не клад, а если роешь и находишь — это уже счастье. Профессионалы знают приемы: вещь нужно закопать, спрятать, чтобы покупатель верил, что это только он такой умный ее отрыл. — Игорь говорит так складно, что кажется, он уже не раз выступал с точно такой же речью. — Смешно видеть радостную девушку с облезлой баночкой индийского чая 1964 года в руках, теребящую своего спутника: «Смотри, что я нашла!» Они уходят, а продавец тихонечко новую баночку закапывает.

«Дочка в Америке купила платье, фирменное, смотрите, какое красивое. Но вот растолстела она, и платье не налезает больше». «Марк»

Налицо все признаки идеальной легенды: она объясняет все и сразу, ее можно бесконечно пересказывать, дополнять и приукрашивать. Меньше всего хочется ее проверять. Одно утешение: любая попытка покопаться в жизни и устройстве блошиных рынков открывает доступ к неограниченному количеству баек. Легенд, может, и меньше, чем выставленных на продажу вещей, но точно больше, чем продавцов на рынке. Истории — как любой товар старьевщика: одни выдаются за почти новые, а использовались годами, другие только что сколочены в расчете на глупца покупателя, а выдаются за старину. Подключиться к коллективному творчеству способен каждый, кто найдет в себе силы выйти на рынок и встать за что-то, отдаленно напоминающее прилавок.