Сергей Скуратов

Смелой, выразительной, уместной современной архитектуры в Москве крайне мало. Отчасти это связано с нашей историей: мы никогда не были опытны в капитальном строительстве в отличие от той же Европы, где большинство домов построено из камня и кирпича. Но главные причины — сегодняшние.

Я работал с разными поколениями заказчиков — люди в малиновых пиджаках относились к нам с большим пиететом, поскольку сами ничего не смыслили в архитектуре и смотрели на нас как на небожителей, которые вот прямо сейчас позволят им попасть из грязи в князи.

Некоторые наши заказчики, сталкиваясь с финансовыми проблемами, не пытаются их решить вместе с архитектором. Они нанимают дешевых рабочих, покупают второсортные материалы, берут подрядчиков, которые не могут качественно выполнить свою работу. Инженеры принимают плохо выполненные объекты, технический надзор закрывает глаза на очень многие вещи, а в результате текут крыши, отваливаются целые куски стен, трескаются витражи и лопаются решетки. Я борюсь с этим каждый день, но, если заказчик меня не слышит, я сделать ничего не могу.

Получается, что интересы архитектора, интересы архитектуры общество не защищает — ни по-человечески, ни юридически. Общество слабо чувствует важность архитектуры и свою ответственность перед ней. Мы — как зодчие прошлого, которые строили знаменитые соборы, а после завершения строительства лишались глаз. Сделал свое дело — и не отсвечивай.

Нам навязывается временное отношение к архитектуре: сейчас дом построили, через двадцать лет сломали. Волна такого подхода охватила все сферы нашей жизни: один автомобиль разваливается через три года, и ты покупаешь другой.

Мои любимые материалы — камень, кирпич, дерево и медь. Кому-то нравятся более современные однодневные материалы, но я считаю, что надо строить дом, который простоит века.

Натуральные, традиционные для Европы материалы для нынешней Москвы не характерны, но я из них строю именно в городе. Я городской архитектор и, к моему сожалению, редко строю индивидуальные дома.

Мне бы хотелось, чтобы моды на архитекторов не было. Модные, звездные архитекторы — это чистый продукт рынка. Я к ним персонально отношусь с большим уважением, но само это явление воспринимаю как стихийное бедствие, охватившее цивилизацию. Общество провоцирует этих людей без конца воспроизводить свой стиль, и в каком-то смысле они рабы самих себя. Они стоят дороже всех, приглашать их престижно, поэтому они должны быть узнаваемы и танцевать так же, как уже плясали в других местах. Иначе за что заплачены большие деньги?

Вне зависимости от того, чем ты занимаешься — рисуешь ли картинки или строишь дома, — творчество представляет собой фантастически завораживающую вещь. Любой, столкнувшийся с творчеством, понимает, что это страшная зараза: ты не можешь ни есть, ни спать, и даже любимый человек не может тебя оторвать от процесса. Твоя власть, рождающая дом из пустоты, невероятно соб­лазнительна, а самое большое искушение — искушение именно властью. Ради власти над пространством и материей стоит жить.

Любой мой построенный дом — это результат очень серьезного труда, отбора художественных ощущений, взвешенных выводов. Это равновесная система, в ко­торой, как у Витрувия, совмещены польза, прочность и красота. Конечно, бывают ситуации, когда силы извне пытаются деформировать структуру дома или его оболочку. Они не всегда понимают, что делают, но и спрашивать не привыкли. Тогда я вынужден минимизировать тот вред, который они могли бы нанести постройке. В окончательном варианте спрашивать будут только с тебя.

Иногда с моими домами происходили незапланированные метаморфозы — например, к дому в Зубовском проезде пристроили стеклянный тамбур, чтобы жильцам было удобнее ходить в гараж. Я пришел, объяснил им, что это нарушение авторских прав и архитектуры дома. Они поблагодарили за красивый и удобный дом, но со мной не согласились и тамбур не разобрали. А в доме на улице Бурденко застеклили балкон. Этот балкон ­должен был существовать безо всякого стекла, но меру человеческой расчетливости и жадности невозможно оценить, и нашелся человек, который над этим балконом, несмотря на все мои указания, поработал. Теперь я этот дом с такой точки осматриваю, чтобы балкон случайно «в кадр» не попал.