Съемочный день

“АНЯ, Аня, где у тебя мокрые трусики?!» – закричала в телефонную трубку симпатичная брюнетка-секретарша. – И еще мне нужны большие члены и похотливые задницы – не меньше сотни штук!

Я даже поперхнулся. Нет, конечно, я знал, куда иду, но чтоб вот так откровенно. В нерешительности остановился, и прелестница тут же переключила свое внимание с неведомой Ани с трусиками на мою персону:

– Вы к нам? Сниматься?

– Нет, я, собственно, по другому поводу. Здесь находится общественная приемная Сергея Викторовича Прянишникова, порномагната и бывшего кандидата в губернаторы Санкт-Петербурга?

– Здесь. – Брюнетка скупо улыбнулась и указала на продавленное кресло.

Офис как офис. Фикусы в плошках, безобидные календари с цветочками на стенах, горы бумаг, какие-то картонные коробки, древние столы с компьютерами, за которыми мирно пьют утренний кофе три дамы канцелярского вида. Так могла бы выглядеть самая банальная контора какой-нибудь торгово-закупочной артели, и только будничные разговоры милых дам напоминали мне, что я нахожусь в самом гнезде порнобизнеса.

– Развратных жеребцов снова заказали?

– Да нет, жеребцов сейчас плохо берут. Народ сейчас больше наше требует: школьницу-два, царевну-лягушку, колобка.

Дамы беседовали о рабочих вопросах. О кино. Из нескольких регионов в офис SP Company пришли большие заказы на поставку порнофильмов, и дамы сортировали и упаковывали требуемый товар по коробкам.

– Сергей Викторович вас ждет. – Секретарша приглашающе распахнула дверь, и я шагнул в полумрак.

...В рабочем кабинете Прянишникова светился безбрежный экран телевизора, где шла натуральная оргия: двое самцов обстоятельно и вдумчиво овладевали тремя нимфетками. Отблеск разгоряченных страстью тел трепетал на безмятежном лице руководителя компании.

– Не мешает работать? – спросил я, кивнув на экран.

– А это и есть моя работа, – ответил мэтр. – Ежедневно просматриваю до десятка фильмов. Ищу что-то новое, какие-то нестандартные ходы, кадры. А вообще бизнес как бизнес. Ничем не хуже других. Кто-то торгует сахаром, кто-то нефтью, а я вот – кассетами.

Прянишников посмотрел на часы.

– Через двадцать минут съемка, мне необходимо присутствовать там. Поговорим в дороге.

Предстояло снять эпизод нового фильма «Секс в большом Питере» – порнопародии на известный телесериал.

ДУБЛЬ ПЕРВЫЙ

Мы уселись на заднее сиденье серебристого «Линкольна-Навигатора». Джип бархатно зарокотал, за стеклами поползли омоложенные к трехсотлетию питерские виды.

– Сергей Викторович, – начал я, – как так случилось, что вы стали крупнейшим в России производителем и дистрибутором порнографии?

– Я и сам никогда не думал, что мне присвоят титул всероссийского порномагната и русского Ларри Флинта. Я ведь порнографию – а тогда порнографией и «Плейбой» считался – первый раз увидел в начале семидесятых, когда заканчивал десятый класс. А все началось с увлечения рок-музыкой. Еще в студенческие времена – я закончил Ленинградский институт точной механики и оптики – мы с друзьями начали организовывать дискотеки. Потом, с началом перестройки, открыли видеосалон на Невском проспекте. Я занимался и серьезным бизнесом, инвестициями в строительство, в результате чего оказался в «Крестах»...

– Долго сидели?

– Полтора месяца. «Кресты», конечно, очень неприятное место, но сидел я вместе с приличными людьми – бизнесменами и директорами. Кто тогда не имел конфликтов с законом? А дело, кстати, закрыли за отсутствием состава преступленияѕ Так вот, в итоге я вернулся к тому, с чего начинал, – к прокату и продаже видеокассет. Причем упор в бизнесе я решил сделать именно на продукции эротического содержания. Это ведь один из самых стабильных рынков. Эротика никого из серьезных компаний-мейджоров не интересует, и в то же время на нашу продукцию всегда есть и будет большой спрос. Например, сегодня объем нашей годовой прибыли приближается к десяти миллионам долларов.

Первое время мы просто продавали видеокассеты с порнофильмами. А потом на нас вышли немцы и предложили снять несколько сцен с русскими мотивами. Я нашел на питерском телевидении режиссера Армена Оганезова, мы вместе написали сценарий и сняли первое русское порно с бабами в сарафанах и кокошниках. Потом приехали немцы и все наше творчество забраковали. Им не понравилось, что актеры общались друг с другом, что темп фрикций слишком медленный. У них своя маркетинговая политика – при минимальных затратах получить максимальное количество продукта усредненного качества и быстро обратить его в прибыль. Словом, мы поняли, что пытались снять плохую немецкую порнушку в русских интерьерах, и решили снимать что-то свое, русское по духу.

– Насколько я знаю, именно за это вы и оказались в «Крестах» во второй раз...

– Да, в ГУВД Питера был такой отдел по борьбе с правонарушениями в сфере общественной нравственности – полиция нравов. До определенного момента мы, SP Company, платили им отступные, и никаких проблем не было. Причем они нам даже справки выдавали, что вся наша продукция носит эротический характер. А когда нам надоело им платить, то против нас сразу же возбудили уголовное дело по обвинению в распространении порнографии. Я пробыл в «Крестах» еще полтора месяца, а само дело с 2000 года находится в суде и рассматривается до сих пор. Причем формулировка одной из статей выглядит так: «Заведомо зная об отсутствии правовых оснований по распространению порнографии, распространял порнографическую продукцию».

Кстати, примерно такая же идиотская ситуация была у нас с Министерством культуры, где мы хотели зарегистрировать наш фильм с названием «Бледовое побоище». Мы послали им фильм, а вскоре пришел ответ: в регистрации отказать, потому что в названии использована ненормативная лексика. Тогда мы им ответили, что ненормативно – это когда пишется через букву «я» – «блядовое», а мы пишем через «е», и название является нашим сокращением от словосочетания «Большое ледовое побоище». Кроме того, мы попросили Министерство культуры ознакомить нас с нормами русской лексики – чтобы знать, какие слова можно использовать, а какие – нет. И министерство нам ответило, что никаких таких официальных норм не существует, а посему, мол, бог с вами, используйте любые слова. И после этого мы спокойно зарегистрировали другой фильм – «Лука Мудищев», где вообще идет сплошная нецензурщина.

ДУБЛЬ ВТОРОЙ

– Русское порно начинается с идеи, – учил меня Сергей Прянишников. – Знаете, чем отличается русская эротическая продукция от западной? Русские любят поговорить. А вот американцы, немцы, итальянцы и все прочие считают, что секс хорош и без разговоров. Еще мы думаем, что секс на экране должен быть совмещен с юмором, иначе будет просто скучно смотреть эти физические упражнения. А вот фильм, где герои попадают в разные комические ситуации, связанные с сексом, интересен вдвойне. Еще сейчас на Западе все известные режиссеры, например тот же Эдриан Блейк, снимают очень красивые фильмы. Но российский потребитель предпочитает видеть обычных соседских девчонок, которых он встречает каждый день. С прыщами, целлюлитом и естественным волосяным покровом. Кроме того, нашему человеку не очень нравится наблюдать секс на яхте или там во дворце. Не русское это дело. Наше – это секс в бане, в березках... Или – на продавленном диване. Ведь, по большому счету, порнография – это информация о жизни каждого народа, и русскому человеку эта информация должна быть понятна.

...Мы стояли в одной из комнат старой питерской квартиры, временно превращенной в киностудию. Светотехники ставили софиты вокруг упомянутого дивана – ветерана советского мебелестроения, застеленного велюровым покрывалом с пышным розарием. Присутствовали также цветастые подушки, желто-красно-коричневый ковер с затейливым растительным орнаментом на стене, репродукция картины «Грачи прилетели» и лампа с зеленым абажуром на прикроватной тумбочке. Посреди этой идиллии царил полный разгром: помощник режиссера тянул толстые кабели к монитору в соседнюю комнату, гримеры перебирали коробочки и баночки с кремами и помадами. Главная героиня фильма опаздывала, в воздухе чувствовалось напряжение. Не нервничали, пожалуй, только два смазливых актера, которые флегматично курили и пили чай на кухне.

– Они у нас вообще биороботы, – махнул на них рукой Прянишников. – За это мы их и любим. Посмотришь на них в жизни – валенки валенками. Но стоит им оказаться на съемочной площадке, тут же становятся секс-машинами: инструменты приводятся в готовность за три секунды.

– А виагру вы им даете?

– Раньше водку наливали. Но это опасное дело: актер выпивал лишнего и совершенно терял интерес к сексу. Сейчас мы иногда даем им витамины или специальные медицинские препараты для лечения импотенции, а вот виагра в нашем деле совершенно бесполезна. Вообще все наши актеры по своей природе вуайеристы и эксгибиционисты, которые приходят к нам не ради денег, а ради искусства. Им даже сам секс не так важен, как возможность показать себя всему миру. Отбираем только тех, кто сможет работать перед камерой. Сначала пробовали работать с проститутками, но вскоре выяснилось, что они совершенно неподходящая категория. Как правило, они не хотят афишировать свой бизнес и уверены, что как только заработают достаточно денег, так сразу бросят свое занятие.

– А как у вас с заработками?

– Ну, допустим, начинающие актеры обоего пола получают гонорар от ста до пятисот долларов за съемочный день в зависимости от своих способностей и сложности съемок. У звезд, конечно, гонорары побольшеѕ

В этот момент скрипнула входная дверь, и в комнату вбежало растрепанное рыжеволосое существо с огромным пакетом в руках.

– Еханый бабай! – заорал продюсер. – Легка на помине! Ксюша, блин, мы все тебя ждем, а ты неизвестно где шляешься! Давай переодевайся быстрее – и в кадр!

А потом уже мне:

– Вот, познакомься, наша российская порнозвезда Ксения Бесинджер.

Бесинджер тем временем сноровисто скинула с себя одежду и оказалась довольно привлекательной девушкой. Вслед за одеждой на диван из пакета полетели ворох кружевного дамского белья, сверток с бутербродами, банка пепси-колы, тюбики с секс-гелями, разнокалиберные фаллоимитаторы и прочий инструментарий порнозвезды.

– Я с чем сегодня работаю? – спросила она, стягивая оставшуюся одежду.

– Сначала в душ, а потом надевай красное, – посоветовала гример.

ДУБЛЬ ТРЕТИЙ

Прянишников тем временем увлек меня в соседнюю комнату, откуда вся съемочная группа наблюдает за действом. Обычно на съемках остается только оператор и светотехник, а режиссер с гримерами и прочими помощниками, чтобы лишний раз не смущать актеров, смотрит за происходящим по монитору и кричит оттуда на нерадивых порнотружеников.

– Ну что ты там, заснул что ли?! Давай активнее, активнее! И криков почему не слышно? Голос где?!

– А можно я поменяю позицию? – посреди всхлипов и стонов раздается вдруг совершенно спокойный голос Ксении Бесинджер. – У меня ноги затекли.

– Лежать! – Режиссер неумолим. – Дайте крупный план.

Через пять минут он скомандовал:

– Стоп! Перерыв на полчаса. Все в душ! Андрей, пятки вымой!

Один из актеров недовольно покосился на режиссера, потом пожал плечами и, прервавшись на самом, как мне казалось, интересном месте, флегматично потопал в душ. Другой молча пошел на кухню допивать чай, а Ксения сладко потянулась и закурила. Я, пользуясь моментом, присел рядом.

– Слушай, а зачем вас так часто в душ гоняют? – поинтересовался я у порнозвезды.

– Чистота – залог здоровья, – ответила дива. – А во-вторых, потное тело под светом софитов начинает бликовать, и со стороны кажется, что ты весь покрыт противным липким маслом.

Кстати, о здоровье. Презервативы на съемках из принципиальных соображений не применяют – дескать, российский потребитель этого не любит. Правда, каждый актер накануне съемок сдает анализы на СПИД и литрами выливает на себя мирамистин – модное ныне средство от венерических заболеваний.

– Так что в обычной жизни заразиться куда проще, – уверенно говорит Бесинджер.

– Расскажи, как становятся порнозвездами? – попросил я, недюжинным усилием воли заставляя себя смотреть только в ее серые влажные глаза и никуда больше.

– С детства я была очень тихой и спокойной девочкой. Училась в школе, занималась танцами и, как ни странно, в отличие от моих подружек оставалась девственницей до двадцати одного года. Потом я вышла замуж, родила дочку, муж ушел. А потом одна моя подруга рассказала мне о том, что в нашем городе снимают откровенные фильмы. Меня это безумно заинтересовало, и я решила попробовать. Пришла на съемку, заранее подготовившись к присутствию лишних людей на площадке, но я не думала, что окажется так весело и даже курьезно. Вообще мне все понравилось, и я как-то втянулась.

Но тут снова прозвучал трубный глас режиссера, и прелестница Ксения, к моему огорчению, вернулась на рабочее место – в постель.

ДУБЛЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

– В среднем смета кинофильма обходится нам в десять-пятьдесят тысяч долларов, – продолжил Прянишников объяснять мне особенности отечественного порнопроизводства. – Сами съемки занимают две-три недели, а вот монтаж и озвучка – несколько месяцев. Кстати, по негласному правилу в фильме должно быть не меньше шести сексуальных сцен. Одна – классическая, вдвоем, остальные – групповой секс, обязательно с аналом. Зритель это любит. А вот садомазохизм россиянам не нравится. Все-таки плетки и наручники – зрелище по большей части для интеллектуалов, а наши граждане любят чего попроще... Ладно, бог с ней, с порнухой. Вот посмотри, что я придумал...

В руках у меня оказался проект «Сексуального кодекса Российской Федерации». «В Российской Федерации признается сексуальное многообразие, – прочитал я в этом эпохальном документе. – Никакой вид секса не может устанавливаться в качестве государственного или обязательного. Каждый гражданин РФ имеет право на мастурбацию. Мастурбация может сопровождаться вызыванием зрительно-мыслительных образов (сексуальные фантазии), кроме образа Президента РФ (см. статью 91 Конституции РФ “Президент РФ обладает неприкосновенностью...”) »

– Сергей Викторович, вы с этой политической программой баллотировались в губернаторы?

Прянишников даже немного обиделся:

– Моя политическая программа проста: Питер должен перестать притворяться Северной Венецией и превратиться в тот город, каким его и замыслил Петр – Новый Амстердам! – Сергей Викторович многозначительно поднял палец. – Поэтому я и хочу воплотить в жизнь задуманное им, превратив Санкт-Петербург в город-мечту. Да, в Амстердаме можно купить любые эротические издания. Да, там легализована проституция, легкие наркотики и однополые браки. Но это не означает, что все жители Амстердама сплошь наркоманы и проститутки. Люди имеют право выбирать, как им прожить собственную жизнь – в этом и есть высшее проявление свободы. И возможность выбора, кстати, привлекает в Амстердам миллионы туристов, желающих ощутить вкус настоящей свободы. Я считаю, что легализация всего этого, ныне запрещенного, привлечет в Петербург огромное количество новых гостей, туристов и бизнесменов. А это инвестиции, расширение сферы услуг и, соответственно, новые рабочие места. Не надо бояться улиц красных фонарей. Неужели улицы разбитых фонарей лучше? Но потом я понял, что поста губернатора явно недостаточно, чтобы воплотить в жизнь задуманное. Поэтому решил сойти с гонки и начать свою политическую карьеру с другой стороны. Например, вижу себя в роли депутата Государственной думы...

И Прянишников гордо посмотрел на меня.

В этот момент из соседней комнаты раздался победный вопль режиссера:

– Стоп, снято!

ДУБЛЬ ПЯТЫЙ

За три часа съемок Ксенией Бесинджер овладели минимум десяток раз (я устал считать, а ее обнаженные перси совершенно перестали смущать мой разум), она четыре раза побывала в душе, истратила один флакон жидкого мыла «Земляничное» и пять – мирамистина.

– Ну что, я побежала! – на кухню заглянула уже одетая Бесинджер. – А то мне няню отпускать пора...

Постепенно к выходу потянулись и остальные. Прощаясь с порномагнатом, я спросил:

– Сергей Викторович, вот вы, как отец троих детей, что бы могли посоветовать тем родителям, чьи дети начинают тянуться к вашим видеофильмам?

– Когда мой младший сын начал интересоваться проблемами взаимоотношений полов, я отвел его к врачу-сексологу.

– Мальчика – к врачу?

– Да, разумеется. Родители должны следить за воспитанием своих детей. Если ребенок созрел до того, чтобы воспринимать сексуальную информацию, родителям нужно привести его к врачу, а специалист уже определит у ребенка нужный уровень потребности и составит программу его сексуального образования.

– Сергей Викторович, вы шутите?

– Нет, я говорю абсолютно серьезно.