Сектор газа

Мутирующий мусор

По-настоящему стало страшно, когда у собаки вдруг потухли глаза — их словно затянуло поволокой, будто зверь потерял контроль над собой. Хозяин, намотав широкий брезентовый поводок на руку, обеими ногами уперся в землю, пытаясь удержать пса на месте. Пес, готовясь к прыжку, присел на задние лапы. И вдруг, взревев, загребая когтями землю, пошел прямо в толпу — двести килограмм звенящих цепей, свистящих ремней и лязгающих шестеренок вокруг двухлитрового автомобильного двигателя без глушителя.

В отличие от большинства современных роботов у этой собаки нет радиоуправления — хозяин просто запускает двигатель и пытается удержать ее на поводке.
Фотографии: Роман Грузов, Tobias Frank, Bastiaan Maris, Eric Hobijn, John Mathieu, Boris van Hoytema, www.grumildos.com. Lyle

Люди, стоявшие плотным кольцом вокруг, рассыпались в стороны, и в образовавшемся проходе появилась лошадь — ржавая шея дергалась вверх и вниз, ноги вихляли в стороны, жокей в драном котелке и штанах с позументами, с трудом удерживаясь в седле, крутил джойстик радиоуправления. Собака, окутанная клубами синего выхлопного дыма, рыча завертелась кругами.

Пневматическая лошадь скульптора Пако, бойко передвигающаяся на колесах от инвалидных каталок, умеет играть музыку, ржать, выдувать огонь и махать хвостом

Посетителям фестиваля Robodock — на старой амстердамской верфи — организаторы выдают беруши. Когда одновременно ревут, грохочут и взрываются никак не меньше десятка невероятных машин, похожих на привычные машины не больше, чем собакоподобный монстр на добродушного песика японских дизайнеров — аккуратную пластиковую Аибо, без беруш не обойтись.

У барабанщика Фрэнка Барнса четыре руки, две ноги и пять степеней свободы в движении каждой конечности — «то, что нужно для крепкого рок-бита со сдвоенной бочкой»

Под потолком перебирает гигантскими ножками паук с глазами, сваренными из двух металлических писсуаров, прямо под ним вращается мельница из дюжины настроенных на разные аккорды гитар. Сорокаметровая гадюка из нержавеющей стали хищно клацает зубами на каждого, приближающегося к ней слишком близко. У самой кромки воды со зловещим свистом летает гигантский маятник, собранный из четырех огнеметов. Собака оставила лошадь в покое, задрала голову на огонь и завыла — надрывно, как старая заводская сирена.

— Старушке тринадцать лет, — говорит, ослабляя поводок, Лайл, высокий парень с татуировкой в виде следа от автомобильного протектора, рассекающей всю спину от поясницы до шеи, — и она обошлась мне в 25 фунтов, столько стоил на свалке автомобиль, из которого я ее сделал.

Канадец Лайл сотрудничает с английской группой Mutoid Waste («Мутирующий мусор») с тех времен, когда самодельные роботы еще не удостаивались фестивалей, а тихо жили в грузовиках вместе со своими владельцами — небольшим интернационалом устроителей нелегальных рейвов. Выход Западной группы войск из Германии породил небывалый расцвет европейских передвижных панк-цирков — перемазанные мазутом, пропахшие соляркой и похожие на живую иллюстрацию к «Безумному Максу» люди по дешевке скупали или просто угоняли с брошенных баз армейские грузовики, бронетранспортеры и даже истребители (у Mutoid Waste было два собственных МиГа). На немецких бензоколонках их до сих пор вспоминают с ужасом — металлическому бестиарию постоянно требовалось горючее, за которое хозяева монстров не всегда были готовы платить. Двадцать лет спустя шоу превратились во вполне законные мероприятия, и теперь фестиваль Robodock платит Mutoid Waste не только за горючее, но и за выступление.

— Дела идут получше, — признает Лайл. — Я могу позволить себе уже год работать над носорогом — 2,5 тонны стали на дизельной тяге, — не отвлекаясь на мелкие заработки.

Большой горячий орган

Фестиваль тоже может позволить себе многое — сидя за медленно вращающейся барной стойкой, выстроенной из десятка расстроенных пианино, Майк — седой уже человек, десять лет назад затеявший эту историю, — вспоминает времена, когда верфь была заброшенной индустриальной зоной без единого фонаря.

Бар робототехников снабжен необычным флиппером — играющий должен вынуть посторонние предметы из тела дергающегося пациента, не задев при этом жизненно важных органов

— Нас выгнали из Silo, крупнейшего амстердамского сквота, и мэрия предложила место в дальней части порта. Фактически эта территория принадлежала мафии — наркотики уходили контейнерами, в подробности не хочется вдаваться даже сейчас. Мафии сквот был ни к чему — они прислали бойцов с бульдозером и начали рушить здание, вываливая людей буквально из кроватей. Мы оказались в очень странной ситуации: городские власти обманывают, мафия настроена чрезвычайно серьезно. И мы стали защищаться искусством — в конце концов, судовая верфь — это тоже часть индустриальной культуры. Это сработало — теперь у нас полно спонсоров, включая городской совет и даже МИД.

Его перебивает особенно мощный взрыв — на стойке трясутся стаканы и пианино издают долгий протяжный стон. Бар-карусель со скрипом делает оборот — и нас разворачивает лицом к «Большому горячему трубному органу» Бастиана Мариса, одиннадцатитонной конструкции из массивных стальных труб, настроенных, как черные клавиши на рояле.

«Большой горячий трубный орган» Бастиана Мариса — единственный в мире музыкальный инструмент, играющий музыку взрывами пропана в трубах разной длины

Марис строит музыкальные инструменты разных размеров, но все работают по одному принципу: «Я с детства интересовался переходом энергии из одного состояния в другое»

— Механизм, — говорит Марис, поправляя на голове широкополую пластиковую шляпу, американский аналог пожарной каски, — становится прекрасным в тот момент, когда делает вещи, которых от него никто не ждет.

Зрители могут подойти к десятиметровым трубам практически вплотную — и никто, кажется, не обращает внимание на висящий у входа в верфь плакат «Все здесь — на собственный страх и риск».

Принцип действия органа гениально прост: газ поступает в трубу через контролируемый с клавиатуры клапан и поджигается от обычной автомобильной свечи

— За десятилетнюю историю случались только мелочи, — уверяет Майк. — Конечно, мы предупреждаем людей, что это не день рождения, что здесь нужно держать ухо востро, но за все эти годы только два художника получили ожоги второй степени. Пожарная часть в двух шагах, за безопасностью следят 150 человек команды и 300 волонтеров. Вместе с артистами набирается почти тысяча человек.

Кормят посетителей повара, разъезжающие на маленьких мотоколясках с огнеметами: они рыча перемещаются по территории, привлекая публику пламенем и хромированными деталями. Параллельными маршрутами следуют мобильные бары — паровоз с барменом тянет целый состав столиков. Между барами бродят девушки на высоких ходулях.

— Слишком много перформансов с участием людей, — кривится Марис. — Зачем устраивать вокруг машин спектакль? Пусть говорят сами за себя.

Рука Бога

Тридцатиметровая человеческая рука безусловно говорит за себя сама: она рвет, мнет и вертит в воздухе небольшие микроавтобусы, и управлять ею может каждый — достаточно отстоять очередь и надеть на руку перчатку, передающую движение чудовищной пятерне.

— Я уже много лет делаю радиоуправляемые машины для перформансов, — поясняет Кристиан, щуплый мужчина в очках с роговой оправой, назвавший свою группу Robochrist. — Эту мы собрали прямо на месте, за две недели. Управлять этими штуками настолько интересно, что я решил дать возможность ощутить это всем.

Гигантский палец мгновенно подчиняется движениям даже детской руки — автомобили подымаются в воздух, как мягкие игрушки на аттракционе. С руки ручьями течет масло.

Надев специальную перчатку, огромной рукой может управлять даже ребенок — при этом она целиком собрана из материалов с ближайшей свалки

— Шланги, — поясняет Кристиан, — лопаются от слишком больших нагрузок.

Час назад рука легко перевернула пятитонный подъемник.

— Я назвал ее Hand of a Man, — ухмыляется американец, — весит немного больше, чем я рассчитывал, но зато какое ощущение власти!

Понять принцип работы руки может каждый — в конце концов, это просто манипулятор вроде тех, что каждый день закидывают в грузовики помойные баки на улицах. Понятный только профессионалам намек содержится в самом названии — на соседней площадке готовится к выступлению Марк Паулин, первым в мире собравший гигантскую руку с перчаткой. Принципы действия машин Паулина засекречены и защищены военными патентами — в 1978 году он основал в Сан-Франциско группу Survival Research Lab.

Марк Паулин

— Леди и джентльмены, — сухо объявляет в мегафон Паулин, — люди с сердечной недостаточностью, инвалиды, маленькие дети и беременные женщины, мы рады приветствовать вас всех на самом опасном шоу на земле!

В 1982-м, во время подготовки очередного выступления, ему оторвало кисть правой руки, и сейчас, вдобавок к оставшейся багровой культе со сшитыми остатками пальцев, Паулин владеет двумя металлическими руками собственного производства — четырехметровая (та, что поменьше) зовется «Маленькой ручкой», большая (с рабочим давлением в восемь тонн) — «Рукой Бога».

Марк Паулин разработал "Бегающую машину" в 1992-м: она перемещается со скоростью 9,5 км/ч и до сих пор остается самой быстро ходячей машиной в мире

Паулин, с которого Уильям Гибсон списывал образы киберпанков, совершенствует свое зрелище уже тридцать лет — начав с мертвого кролика, которого механический скелет заставлял двигаться задом наперед, он постепенно дошел до шоу с полумиллионным бюджетом. Последний раз SRL навещали Амстердам больше десяти лет назад — тогда на следующий день после шоу местные сквоттеры, руководствуясь советами Паулина, спалили отобранное полицией здание. «Я спросил их: «Хотите сжечь дом в течение, ну скажем, одной минуты?» Они хотели. Я предложил выбить все окна и пропилить дыры в перекрытиях от первого этажа до последнего, превратив дом в один большой камин», — вспоминает сегодня гуру на страницах Amsterdam Weekly.

Страсти утихли — сквоттерам отдана верфь, дома они больше не жгут, и пожарные, присматривающие за безопасностью на фестивале, где за три ночи сжигается 20 000 литров пропана, без особых эмоций проезжают мимо. Однако продюсера SRL увозят с шоу прямо в реанимацию: во время разборки декораций его сбил наземь робот-погрузчик. Устроители воздерживаются от комментариев: «занят выживанием», «на судьбе фестиваля это никак не скажется». Эрик Хобейн, владелец самых высоких огнеметов в мире, объясняет спокойствие организаторов и лояльность властей емким словом «рынок».

Конечности механической сколопендры приводятся в действие сжатым пропаном — каждое движение ног сопровождается огненным выхлопом

Огненные столбы

Хобейн начал собирать первые огнеметы, вдохновившись в Америке примером SRL, и вскоре превзошел учителей.

— В 1993 году Robodock был диким трэшем. Люди бегали с маленькими глупыми огнеметами в масках роботов из комиксов — было очень смешно, но это были просто игрушки больших мальчишек. Сегодня здесь выставляются не только крестные отцы вроде Паулина, но и сотни людей, которых они воодушевили. Причина проста: настоящих машин вокруг нас осталось так мало, что они, можно сказать, превратились в исчезающий вид. В современном автомобиле не возникает ощущения машины. А люди по-прежнему любят машины, любят связанное с ними ощущение опасности. Я знаю, о чем говорю: никто в мире не занимается огнем на моем уровне — мои огнеметы работают не на газе, а на сгущенном бензине, и это уже даже не пиротехника, а жидкостная динамика, за которую не возьмется ни одна страховая компания. Но с органом у меня последнее время нет никаких проблем — выступаю в среднем раз в месяц: 1 100 литров бензина за 15-минутное шоу, столбы огня высотой 40 метров, — Хобейн оглядывается на особенно большой огненный выброс плюющейся по соседству «Матери-гадюки» (инсталляции американской женской группы Flaming Lotus Girls) и сдержанно поправляется: — Высота, конечно, зависит от погоды.

«Мать-гадюка» необычна не столько количеством огнеметов, сколько тем, что построили ее девушки — группа Flaming Lotus Girls из Сан-Франциско

Человек, по слухам, бывший непосредственным исполнителем планов Паулина по скоростному поджогу жилого дома, как ни в чем не бывало стоит в пиджаке в центре гигантского огненного фестиваля и рассуждает, как выбросить сгущенный бензин под таким давлением, чтобы огненный столб достиг высоты в сотню метров.

Перуанские куклы Los Grumildos на фестиваль роботов попали не случайно: каждая марионетка приводится в движение крошечным моторчиком

— То, чем я занимаюсь, — говорит он, — это уже не огнеметы. Это архитектура в духе Шпеера, главного архитектора Третьего рейха.

Взлет

Молодой австралиец Бен Блейкборо — полная противоположность Хобейна — каждый вечер скромно возился в углу возле неприметного агрегата, похожего на высокий стальной стакан. В его машине не было огнеметов, и зрители обходили ее стороной. Вокруг и так было слишком много всего. По залу носились гудящие, жужжащие, на бешеной скорости метавшиеся в разные стороны, плохо контролируемые машины — здесь были мотоколяски, велоколяски, инвалидные коляски и даже настоящий железнодорожный вагон, наделенный способностью самостоятельно прокладывать перед собой отрезок железнодорожных путей. Неподвижной была лишь одна — машина Бена.

Эта конструкция еле-еле поднимается в воздух с помощью пропеллеров, но вызывает у зрителей такой восторг, как будто вертолет еще не изобрели

— Я над этими сериями работаю девять лет, — рассказывает он, — и поменял уже несколько прототипов. В общем-то, это тоже прототип, но я постоянно решаю какие-то проблемы по ходу дела — я же художник, а не инженер. Это копия модели, разработанной пионером американской авионики Стэнли Хиллером. Я, собственно, задумывал оммаж Хиллеру, а заодно решил узнать, каково это — наяву ощутить то, что с детства видишь во сне.

Гоночные инструменты — это дрели, пилы и электрорубанки с приспособленными колесами. Заплатив пару евро, можно самому управлять болидом

В последний вечер Бен забрался на небольшую площадку и положил руки на рычаги. Их было всего два: один соединен тонким тросом с рулем, другой — с бензиновыми моторами, вращавшими расположенные под платформой пропеллеры. Австралиец надел шлем и запустил моторы — машина взревела, как настоящий вертолет, и нелепо запрыгала на одном месте. Люди подходили на звук — закрыв уши руками, недоверчиво улыбаясь. Она раскачивалась и тряслась, двигатели выли на предельных оборотах, кто-то в толпе рассмеялся — и в тот момент, когда звук стал практически непереносимым, Бен взлетел. Никто не обращал внимание ни на пыль, ни на сорванные ветром шапки — машина больше не была инженерной конструкцией, это было ревущее и трясущееся волшебство, и все вокруг ощущали себя свидетелями чуда. Так, должно быть, воспринимались первые полеты братьев Райт — ум не в состоянии поверить в то, что видят глаза. Толпа ликовала так, словно полет был их общей победой. Молодой парень, в одиночку собравший приспособление, способное воплотить в явь его сны, описал неуверенный круг и, раскачиваясь, завис над землей. Зрители чуть ли не обнимали друг друга — машины снова, как в позапрошлом веке, обещали великое и радостное будущее.