Счастье Церинга Дондупа

Когда я пришел в один из малоприметных домов Газетного переулка, Церинг Дондуп уже ждал меня за столом в маленькой комнате под огромной фотографией смеющегося Далай-ламы XIV Тензина Гьяцо. Церинг Дондуп улыбнулся и кивнул.

Сугробы, жесты голых веток за окном, рябой конус скудно падающего снега под уличным фонарем – все это находилось в неожиданном согласии с нездешним человеком в буддийских одеждах. Наверное, он везде дома.

Церинг Дондуп, тибетец и буддийский монах-бхикшу, приехал в Москву в апреле 2003 года по назначению Его Святейшества Далай-ламы XIV. Здесь он главный консультант в области культуры и религиозный учитель в Центре тибетской культуры и информации в Москве.

Запах крепко заваренного зеленого чая я почувствовал чуть раньше, чем принесли чайник. Мы начали говорить. За десять месяцев пребывания в Москве Церинг Дондуп русский язык выучить не успел, поэтому нам пришлось прибегнуть к услугам переводчика (благодарю Юлию Жиронкину). В ходе всего разговора он был очень сосредоточен, говорил быстро и отчетливо на превосходном английском.

– Насколько мне известно, 21 февраля наступает 2131 год по тибетскому календарю. Что это за календарь? Как Новый год отмечают тибетцы?

– Тибетское летоисчисление начинается со времени правления первого тибетского царя. Наступает 2131 год со времени начала его правления.

– То есть календарь имеет добуддийское происхождение?

– Да. Первый тибетский царь не был буддистом. Буддизм пришел в Тибет при двадцать восьмом правителе. Но первым собственно буддийским царем стал тридцать третий царь Тибета Сонгцен Гампо. При нем произошло полномасштабное введение буддизма в Тибетеѕ

Тибетский Новый год – Лосар – очень большой праздник. Праздничные мероприятия длятся весь первый месяц нового года. В монастырях идут различные молитвенные службы, ритуальные действа, направленные на обретение всех благ в новом году. Праздник начинается еще за несколько дней до его прихода. Первые три дня нового года – самые праздничные. Миряне ходят в храмы, молятся, ходят друг к другу в гости, веселятся...

– Пьют?

– Могут. Но тибетцы, как правило, много не пьют. Не в русском понимании слова «пить».

– Вы здесь уже около десяти месяцев. Что вам не нравится и что нравится в России?

– В России мне, в принципе, очень нравится. Нравится ваш город, нравятся возможности, которые есть у жителей Москвы: хорошие дороги, хорошее метро, газ, отоплениеѕ Все то, чего не хватает в Индии.

– А какие у вас впечатления о россиянах?

– Удивительно, что в России у людей не принято улыбаться. Если взять тибетское общество, то там это естественная реакция; даже если они вас не знают – всегда вам улыбаются. Здесь я встречаю не так много улыбок... Среди незнакомых людей, естественно. Но с другой стороны, в поведении людей – как они носят одежду, насколько аккуратны, как следят за собой – такая внутренняя интеллигентность в России преобладает.

– Что для вас самое сложное или неприятное в здешней жизни?

– С непривычки сложновато жить в таком климате. Очень холодно. И потом, здесь есть скинхеды, которые затрудняют жизнь гостей из Азии. Многие говорят о том, что жизнь в Москве достаточно опасна. Лично у меня не было такого рода опыта – проблем со скинхедами, – но я знаю от людей, которые работают в индийском посольстве и от тибетцев, живущих в Москве, что некоторые встречи были не очень приятными. Поэтому тибетцы, которые здесь живут постоянно, рекомендуют не ходить одному и проявлять осторожность... Опасность есть.

– Как москвичи относятся к буддийским монахам?

– Доброжелательно в основном. Единственная сложность – ходить по Москве в монашеских одеяниях. Здесь думают, что так одеваются кришнаиты. Естественно, когда нас принимают за индуистов, нам не очень нравится. Еще нас принимают за монахов из Шаолиня. Подходят и спрашивают: «Шаолинь?» Это уже лучше, все-таки буддизм. Знания русских о людях в желто-шафрановых одеждах заканчиваются на кришнаитах и Шаолине. Тибетские монахи очень мало известны.

На последней фразе он сделал ударение и грустно покачал головой.

– Расскажите, пожалуйста, о вашем распорядке дня.

– Нахожусь в офисе до пяти часов дня, затем лекция до девяти. Возвращаюсь домой достаточно поздно, и остается еще моя монашеская практика, которую я должен выполнить. День получается очень сложный.

– Когда вы встаете?

– В Индии в 5-6 часов утра. Здесь в полвосьмого – восемь часов.

– А ложитесь?

– Иногда в час ночи, иногда в полтретьего. Бывает, хочется лечь пораньше, но почему-то не могу уснуть. Такой получается «московский стиль».

– В Дхарамсале такого не бывает?

– Нет. Там в десять часов вечера все уже спят.

– Смотрите ли вы телевизор?

– Смотрю немного – не больше часа утром или днем. Чтобы учить русский язык.

– А какие передачи?

– Новости и документальные фильмы иногда.

– Как вы питаетесь здесь?

– Дома готовлю себе рис и тибетский чай. В Индии я был вегетарианцем, но в Москве вынужден есть мясное, так как приходится пользоваться общепитом. Хожу на ланч в кафе.

Сказав «ланч», он засмеялся. Действительно, забавное название для монашеской трапезы. Конечно, в дорогих ресторанах готовят и вегетарианские блюда, но Церинг Дондуп посещает заведения поскромнее.

– Каковы перспективы нашей цивилизации? Не приближается ли крах?

– Это беспокоит всех: что будет после того, как техническое развитие достигнет своего полного расцвета. Потому что развитие западных технологий зачастую связано и с военным делом. Достаточно представить ситуацию случайного сбоя системы, какой-то ошибки.

– Можем ли мы говорить о каком-то отпущенном нам сроке?

– Согласно предсказаниям, буддизм будет существовать на земле пять тысяч лет. Остается еще около половины этого срока. Говорится, что после этого найти истинное буддийское учение будет невозможно. Так сказал Будда. Крах, скорее всего, произойдет. Достаточно посмотреть на упадок моральных ценностей, на то, как в мире соблюдается виная в широком смысле. По сравнению с тем, что было во времена Будды, сейчас ситуация просто плачевна. Поэтому, вероятно, крах неизбежен. Скорее, это даже не связано с катастрофами. Это связано с общей ситуацией времени упадка, в котором мы живем. Все меньше и меньше людей верит в дхарму и следует дхарме, и поэтому автоматически в какой-то момент произойдет крах цивилизации.

– Не спасет ли положение рост интереса к буддизму в мире?

– Если мы посмотрим на традиционные буддийские культуры – китайскую, тибетскую, другие, – то там слишком заметны элементы упадка. И даже то, что ныне в западных странах наблюдается взрыв интереса к буддизму, буддизм не спасает. Если мы посчитаем всё вместе, то получим скорее упадок, чем расцвет.

– Что бы вы посоветовали нам, жителям Москвы, России, погруженным в бесконечные дела и устающим от суеты?

– Российской жизни недостает спокойствия. Отчего это происходит? Прежде всего, я бы сказал, от излишне эгоистического отношения к себе. От излишнего эгоцентризма по сравнению с азиатскими народами. Все люди здесь настолько сконцентрированы на себе, на своих нуждах, потребностях, что абсолютно не открыты вовне. Исходя из этого, можно дать совет больше заботиться и думать о других людях. Эгоцентризм в сочетании с ошибочными воззрениями – причина всех наших страданий.

– Могли бы вы дать конкретные советы по успокоению ума, медитации, посоветовать способы преодоления страха, депрессии, упадка сил?

– Конкретные советы предполагают конкретные ситуации конкретных людей. Страх чего? Чей? И так далее. Общий же рецепт – избавление от эгоцентризма и ложных воззрений. Быть буддистом, собственно, означает признавать закон причинно-следственной связи между действиями и их последствиями. В этом законе мотивация несовершения десяти дурных деяний и необходимости совершать им противоположные, благие деяния. Это самое главное.

– Что бы вы посоветовали не делать современным людям? Чего избегать любой ценой?

– Следует постараться понять, что наше счастье целиком и полностью зависит от счастья других существ. Если другие счастливы, то будем счастливы и мы. Поэтому основной совет – стараться взращивать в своем сердце любовь и сострадание ко всем живым существам. Следует избегать бесстыдства. Стыд – это то, что отличает людей от животных и тем более от обитателей нижних миров. Благодаря стыду мы можем чувствовать, что является хорошим, правильным, что – плохим, как следует поступать, а как не следует.

– Что самое трудное в монашеских обетах? Какой обет труднее всего соблюдать?

– Целибат – обет безбрачия. Для всех в наши дни этот обет достаточно сложен. Именно по этой причине люди оставляют путь монашества. Я не думаю, что какие-то монахи убивают людей, или могут до такой степени лгать о своих духовных достижениях, или, например, что-то украсть. Едва ли. Но возникновение чувства к женщине – основная причина, по которой монахи снимают с себя обеты.

– А почему, собственно, хорошо быть буддийским монахом?

– Тибетцы говорят, что жизнь самого плохого монаха лучше, наполнена большим смыслом и счастьем, чем жизнь самого преуспевающего, благополучного и счастливого мирянина. Монах имеет мало потребностей и способен много времени уделять изучению дхармы. Монахи живут рядом со своими наставниками в дхарме. Благодаря этому, а также благодаря постоянному изучению священных текстов и соблюдению винаи, монахи быстро укрепляются в правильных воззрениях и начинают испытывать покой и счастье. Те же монахи, которые покидают монастырь и снимают с себя обеты ради брака с женщиной, как правило, рано или поздно начинают жалеть о своем поступке. Мирская жизнь оказывается совсем не такой, как им это представлялось. Со временем они понимают, чего лишились.

– А нельзя ли принять монашеские обеты во второй раз?

– Нет. В тибетской традиции обеты принимаются один раз в жизни.

– В каком возрасте, согласно тибетской традиции, родители отдают детей в монастырь?

– Общее правило – не раньше семи лет. Тулку (перерождения великих лам), если их обнаруживают в более раннем возрасте, могут жить в монастыре, носить монашеские одежды, не являясь при этом монахами. Обеты они принимают тоже в семь лет. Но в любом возрасте это строго добровольный поступок.

– Сколько сейчас тибетских буддийских монастырей в Индии?

– Кажется, 158 – в Индии, Непале, Бутане.

– Где может получить буддийское образование человек из России, не становясь монахом?

– Существует образовательный Центр при Библиотеке тибетских трудов и архивов в Дхарамсале. Там можно изучать тибетский язык и буддийскую философию. Преподавание ведется на тибетском языке при синхронном английском переводе.

– Можно ли увидеть в Дхарамсале далай-ламу?

– Существуют такие специальные аудиенции, на которые могут попасть все желающие. О личной встрече нужно, конечно, договариваться отдельно, через особый офис. Кроме того, практически ежегодно далай-лама читает свои лекции о дхарме перед огромными аудиториями. В этом году они должны начаться 7 марта и продолжаться в течении 14 дней.

– Каждый день?

– Да. С часу до пяти дня. Иногда лекции начинаются утром в девять. В этом году его святейшество будет преподавать Ламрим школы Ньингма и песни великого йогина Миларепы.

– Что бы вы хотели сказать о Далай-ламе XIV?

Похоже, этот вопрос Церинг Дондуп ждал. Переведя дыхание, он как-то внутренне выпрямился и заговорил особенно точно и выверенно.

– Далай-лама – это сердце всего Тибета и тибетского народа. Он действительно очень добрый человек. В том смысле, что он дает учение, дает дхарму везде, где бы ни появлялся. И его основная цель – сделать так, чтобы все живые существа вокруг него были счастливы. Он следует учению о любви и сострадании для того, чтобы это принесло пользу всем.

Задача его святейшества – сделать так, чтобы буддийская дхарма на этой планете сохранялась как можно дольше.

Ради дхармы далай-лама отказался сейчас от идеи полной независимости Тибета и согласен на широкую автономию. Если Тибет ее получит, мы сможем сберечь буддийскую дхарму и тибетскую культуру.

Я думаю, что из всех далай-лам нынешний – самый известный.

– Что буддисты делают ради помощи своим домашним животным, чтобы животное удачно переродилось?

– Пока животные живут с вами, необходимо о них заботиться, относиться к ним, как к детям. Это благотворно сказывается на состоянии их ума. Также можно делать подношения от имени животных, можно читать им мантры. Когда животное умирает, мантры шепчут прямо ему в ухо. Над умершим животным лама может провести обряд, направленный на обретение животным человеческого рождения. Естественно, такого рода обряды совершаются и над умершими людьми. Также для улучшения посмертной участи человека или животного из костей умершего существа делают так называемые цаца. Кости умершего перетирают в порошок, смешивают с землей и затем из этой смеси изготавливают небольшое изображение Будды или буддийской ступы. Цаца потом помещаются в священные для буддистов места – внутрь больших ступ, буддийских статуй. Такие действия помогают умершим существам – людям и животным – обрести в будущем драгоценное человеческое рождение.

Провожая Церинга Дондупа домой в съемную однокомнатную квартирку, в такси на ломаном английском я задал ему вопрос: «Что вы чувствуете, живя здесь?» Он сказал одно слово: «Happy». И засмеялся. И я понял, что так и есть, что он действительно счастлив жить и здесь. Как, впрочем, был бы счастлив жить и в любом другом месте. Потому что его «хэппи» обусловлено десятилетиями штудий и медитаций, помогающих безошибочному распознаванию того, что ведет к счастью, не зависящему от внешних обстоятельств.

А настоящий тибетский чай я все же попробовал. То, что сделало чай, купленный в московском магазине, тибетским, это добавление к заварке жирного молока или сливок, соли и, возможно, каких-то специй. Из-за чего возник вкус одновременно солоноватый, сладковатый, горьковатый и терпкий. В общем, чай был густым, сливочным и очень вкусным.

Сергей Бережной