Рыжик взрывоопасный

Светка Петрова меня никогда не любила, но зачем-то делала вид, что со мной дружит. Она не упускала возможности меня подставить: то рассказывала нашим одноклассникам, что я исправляю оценки в дневнике, то пускала слух, что я чудовищно страдаю по нашему милейшему многодетному чертежнику Aнатолию Aнатолиевичу по кличке Толяныч. A все потому, что хотела заполучить стремительно взрослеющая Светка Сашку Федорина. Он единственный из класса уже вступил на путь возмужания: у него начали пробиваться усики. Сашка же был влюблен в меня. Я при этом ни в кого влюблена не была и вся отдавалась учебе. В общем, ничего хорошего от Петровой ждать не приходилось. Именно она и поделилась со мной рецептом, который через несколько лет сыграл со мной злую шутку.

Однажды, чтобы установить хоть какой-то контакт с игнорирующим ее Федориным, Света пригласила его в гости, для отвода глаз зазвав еще нескольких одноклассников. Приготовила парочку салатов и испекла торт «Рыжик». «Рыжик» - потому что и коржи, и крем были действительно рыжего цвета. Чудный торт получился, на удивление вкусный. Изюминкой «Рыжика» был крем. Мне это чудо кулинарии так запало в душу, что я попросила у Петровой рецепт. В первый раз испекла «Рыжик» на мамин день рождения. Торт имел ошеломляющий успех, польстивший моему подростковому самолюбию. Через пару недель был день рождения у брата, и снова все уплетали «Рыжик». Постепенно я стала асом по рыжикопечению, баловала им все семейство по поводу и без. Кстати, торт тому виной или нет, но Светке все-таки удалось соблазнить Сашку. Он сдался под ее недетским напором, и она, видимо, многим жизненным премудростям его обучила: на Новый год в десятом классе они заперлись в комнате и часа два оттуда не выходили. В тот же год усы у Федорина окончательно пробились, приобрели устойчивую форму и густоту, и было очевидно, что то усы не мальчика, но мужа. Светка очень своим трофеем гордилась.

Я же взрослела медленно: серьезно обращать внимание на альтернативный пол стала, только когда поступила на филфак. Тогда я перестала полностью отдаваться учебе и наконец-то начала смотреть по сторонам. Выбор был, надо сказать, не самый шикарный, но в первом Гуме (первый гуманитарный корпус МГУ) все-таки водились интересные экземпляры. Братья-филологи, отмечу сразу, радовали редко, но этажом ниже обучались перспективные юристы, тремя этажами ниже - подающие надежды историки, а этажом выше - порой приятно удивляющие философы. A еще был «сачок» - холл у раздевалки на первом этаже, где оседали не дошедшие до занятий студенты. Там просто кипел аукцион женихов: самые завидные лоты уходили сразу.

Уже на вторую неделю первого курса я влюбилась. Он был чудовищно красив. На него смотрели все невесты первого Гума. Он смотрел на меня. Говорил только по-английски, что заметно повышало его котировки у филфаковских невест и шло вразрез с моими патриотическими убеждениями. Но в условиях жесткой конкуренции о патриотизме пришлось забыть. Через пару недель после нашего знакомства я захотела ускорить обороты, испугавшись, что взгляд Виктора перехватит другая. Когда он пригласил меня в гости, я решила совершить атаку на его сердце банальнейшим способом - через желудок. Я замесила тесто для «Рыжика» и привычно поставила вариться сгущенку - для крема обязательно нужна вареная сгущенка. A варят у нас сгущенку незамысловато: наливают в большую кастрюлю много воды и погружают в нее ту самую баночку с бело-голубой этикеткой. Вода кипит, сгущенка в жестяной банке густеет и темнеет. Через два часа банку из воды вынимают, остужают, и вместо сгущенки обыкновенной вы становитесь обладателем сгущенки вареной. Наверное, с точки зрения законов физики этот способ - безумие, но так безумствовали и моя мама, и бабушка, и мама моей подруги, и бабушка моего друга.

Тесто было готово, и я решила проведать сгущенку: подошла к кастрюле, нагнулась над ней, и в ту самую секунду банка с грохотом взорвалась, а брызги огненной смеси попали на мое лицо и руки. Виктор прибежал на кухню, в центре которой сидела я с чудовищными ожогами, а остатки недоваренной сгущенки свисали со стен и потолка. Он стал звонить в "Скорую", где его английский не понимали, в Европейский медицинский центр, где никто не подходил к телефону, в Америку маме-врачу, которая в этот момент гуляла с собакой, и во Францию другу-врачу, который и приказал срочно окунуть обожженные участки моего тела в ледяную воду (тогда есть шанс избежать шрамов) и ждать его приятеля-врача, который жил в Москве и которому он тут же перезвонил. Такое вот интернациональное спасение получилось. Виктор продержал меня час под ледяным душем: боли я уже не чувствовала, только адский холод. Потом была больница, компрессы, перевязки. Меня лечили и лечили: ожоги на лице были действительно очень сильными. Я полгода ходила с перевязанным лицом, точь-в-точь как человек-невидимка: помните, когда он хотел быть видимым, то обматывал голову бинтами.

Однокурсники на меня не смотрели, преподаватели сочувствовали, а дети в метро шарахались, показывали пальцем и спрашивали у родителей, кто это. Когда бинты сняли, я еще долго ходила с красным вздувшимся лицом. В общем, грустно это - чувствовать себя некрасивой, когда все только начинается.

Мне повезло: рядом со мной оказался человек, который мне помогал, меня поддерживал, водил к врачам и искренне называл красавицей, не отводя при этом смущенного взгляда. «Рыжик» проложил мне путь к его сердцу: он меня полюбил, любил много лет и до сих пор любит, хоть мы уже давно не вместе.

Благодаря ледяному душу и хорошим врачам на моем лице не осталось шрамов: месяцев через десять меня снова можно было назвать хорошенькой. Остался один маленький след на запястье - туда попала сгущенка, но я этого не почувствовала и под ледяную воду не сунула. Этот шрам ежедневно напоминает мне об одном хорошем человеке. A вся история с «Рыжиком» на моей восприимчивой психике все-таки сказалась: я крашу волосы в адски-рыжий свет, покупаю много оранжевой одежды и, прости господи, нижнего белья. Чего я больше не делаю, так это не варю сгущенку, хотя рецепт «Рыжика» у меня до сих пор от зубов отскакивает. Я ведь после приключения торт все-таки испекла. Правда, сгущенку варила уже по-умному: открыла банку и вылила содержимое в маленькую кастрюльку, которую поставила в большую кастрюлю с кипящей водой - получилась «паровая баня". Затем взбила вареную сгущенку, 150 граммов сливочного масла и немного грецких орехов: крем был готов. Чтобы приготовить тесто, нужно перемешать 80 граммов масла, один стакан песка, три яйца, три столовые ложки меда, одну столовую ложку коньяка и немного соды. Взбивать до тех пор, пока масса не побелеет и не увеличится в объеме. Затем поставить кастрюлю с полученной смесью на «паровую баню» и постепенно добавлять в нее муку (три стакана). Берите тесто столовыми ложками, обваливайте его в муке и раскатывайте на противне: у вас получатся тонкие коржи, которые в духовке мгновенно становятся румяными. Для глазури перемешайте полстакана песка, пять столовых ложек какао, один стакан молока и варите все это двадцать минут на медленном огне, постоянно помешивая. Потом добавьте 50 граммов сливочного масла и тут же выливайте на торт. Не хочу показаться занудой, но, ради бога, никогда не варите сгущенку в банке, растапливайте «паровую баню» или покупайте уже готовую вареную сгущенку в магазинах: несколько лет назад кто-то вдруг додумался производить этот бесценный продукт.