Рустам Тапаев: «Молодых чеченцев в Москве никто не трогает — им надо только учиться и молиться»

— Как функционирует Союз чеченской молодежи?

— Наша организация была создана по инициативе главы руководства Чеченской Республики три года назад. В республике поняли, что критическое количество нашей молодежи находится в других регионах страны и это часто сопровождается проблемами на бытовом уровне. Кроме того, было желание помочь нашей талантливой молодежи, которая учится здесь и которую практически не видно за всем потоком негатива. В общем, хорошим девушкам и молодым людям мы готовы и будем помогать. Те, кто ведет себя недостойно и позорит свой народ, будут поставлены на место.

У нас есть серьезный рычаг давления на любого молодого человека. Нет ни одного чеченца, который был бы без роду, без племени. Любой чеченец, ведущий здесь себя недостойно, уверяю вас, сразу придет в себя, когда мы свяжемся с его родителями, если не сделает выводы после нашего разговора. Но в 90% случаев до этого даже не доходит — достаточно одного разговора.

— Почему происходят стычки между чеченской молодежью и местными?

— В тех случаях, когда действительно виноваты чеченцы, это происходит в основном из-за их ложного впечатления, что об их действиях в Москве никто не узнает. То же самое происходит с русскими ребятами, которые учатся в Англии или во Франции. Чтобы это предотвратить, мы как раз и собираем молодежь, поступающую на первый курс, и объясняем, что за ними следят, чтобы у них не было иллюзий. Оценки, успеваемость, посещаемость — все контролируется. Это очень действенный метод. Будут хорошо учиться, занимать активную позицию, посещать занятия — будем поощрять: устраивать разные стажировки, помогать с практикой, какие-то призы давать, писать родителям благодарственные письма, потом помогать с трудоустройством. Если будут себя плохо вести, посадим в самолет и отправим в республику.

— Что вы подразумеваете под «плохим поведением»?

— Если человек замечен в необоснованных агрессивных действиях или драках. Если вуз будет недоволен поведением студента или возникнут проблемы с полицией по его вине. Все, что вызывает негатив, нами будет воспринято как недостойное поведение. Мы в каждом конкретном случае разбираемся. Глава республики сказал, чтобы всех, кто уехал в Москву и там ведет себя недостойно, сажали в самолет и отправляли обратно.

— Разве вы имеете право просто взять и посадить человека в самолет?

— Опять-таки надо понимать устройство жизни. У нас слово старшего не обсуждается. В Чеченской Республике консолидированное общество. Это, на мой взгляд, одно из главных отличий в лучшую сторону от других республик, потому что у них нет единого центра тяжести. У нас есть сильный авторитет — глава республики. На заставках телефонов наших молодых ребят портрет Рамзана Кадырова. Никто ведь не заставляет их это делать. За всю нашу долгую историю никто и никогда не делал для нас так много. Только чеченцы это могут понять. Мы жили и видели бомбардировки, убийства. Я учился с 1998 года в МГИМО — нас там было всего три человека. Действовало распоряжение, что чеченцам вообще нельзя поступать, только через связи могли пройти. Я помню, что меня чуть ли не каждый день забирали в отделение, я даже мусор выносить ходил с паспортом. Сейчас молодых ребят никто не трогает — им надо только учиться и молиться.

— Сколько чеченской молодежи в Москве?

— В пределах двух-трех тысяч. Точно не больше пяти тысяч.

— К вам приходят со случаями дискриминации?

— Дискриминация в вузах возникает скорее на уровне преподавателей или руководства. Наше вмешательство как раз решает проблемы такого характера: так как мы общественная организация, у нас есть административные возможности. Последний случай у нас был в медицинском вузе: девушка, носившая платок, училась на последнем курсе и проходила практику в больнице. Там главврач ничему ее не учил, ничего не показывал, говорил ей: «понаехали», «покоя от вас нет». Мы приехали, поговорили с главврачом. Она, конечно, все отрицала. Но в итоге ситуация наладилась.

— То есть вас боятся?

— Люди побаиваются не нас, а общественного шума. Мы приходим в вуз и говорим: «Мы знаем, что есть такой случай. Мы не хотим разбираться, проводить допрос, было это или нет. Просто был получен сигнал. Давайте, чтобы не выносить сор из избы, вы сделаете так, чтобы студенту было комфортно учиться и развиваться».

Национализм и неприязнь — это глобальная проблема. Мы это принимаем как данность и стараемся решать на месте.

— Вы чувствуете обострение национального вопроса?

— Я, конечно, чувствую, что в последнее время этот вопрос стал актуальнее.

— Кто, по-вашему, его раскручивает?

— Я не хочу сейчас устраивать охоту на ведьм. Чаще это именно националисты. Причем националистов я могу поделить на две части: есть нерукопожатные, как Владимир Тор, которые считают, что Чечня должна жить отдельно, а есть националисты, которые болеют за русский народ, но осознают, что мы одно государство. Их я могу понять. Я с ними, конечно, во многом не согласен, но мы общаемся. Например, с Александром Босых (член бюро президиума партии «Родина». — БГ). Принцип работы у нас такой: если возникает ситуация, связанная с чеченцами, они мне звонят. Мы выезжаем и вместе разбираемся, кто прав, кто виноват.

​— Недавно началась охота на мигрантов. Чеченская община почувствовала какие-то изменения?

— Здесь происходит подмена понятий. Говорят про мигрантов, но ведь приезжие с Северного Кавказа не мигранты. А для обывателей это одно и то же. Градус национальной напряженности снизится, если СМИ будут представлять ситуацию объективно, а наша полиция начнет вести себя адекватно и перестанет быть ангажированной. Когда задерживают кавказцев, их отпускают за деньги, потом поднимается шум, их опять задерживают и опять начинается шум.

Когда мы будем уверены, что полиция арестует виноватых, перестанет брать деньги за свою работу, когда все русские перестанут думать, что кавказцев отмазывают за деньги, а кавказцы перестанут думать, что их забирают, потому что они кавказцы, тогда уже никаких проблем не будет.