Ручной труд

Фотографии: Петр Тимофеев

— Как вы здесь оказались? Как вам пришла в голову идея привезти выставку журнала i-D в Москву? Почему именно сюда?

— “i-D Smile” — это выставочный проект, своего рода ретроспектива нашего журнала, его история с самого первого номера, с начала восьмидесятых до наших дней. Мы устраивали эту выставку в Лондоне, затем возили ее в другие европейские города. Москвы, если честно, в наших первоначальных планах не было, но затем мы познакомились с дизайнером Катей Гомиашвили, и она предложила нам

свою помощь в том, чтобы привезти сюда выставку. И мы с радостью согласились. Мне очень интересна Москва. Здесь чувствуется живая энергия. А это то, что всегда интересовало i-D.

— В восьмидесятые я некоторое время жил в Лондоне и прекрасно помню, как читал еще в те времена ваш журнал. Сейчас 2007 год, а i-D по-прежнему так же актуален. Знаете, у хорошего арт-директора журнала в Москве, как правило, на столе лежит свежий номер i-D. Это критерий. В чем секрет такого долгожительства? Вам, Терри, шестьдесят два года, как вы умудряетесь сохранять молодость, энергию, актуальность?

— Просто i-D — это журнал, который по-прежнему делают молодые, энергичные, актуальные. Так было в восьмидесятые, так это остается и сейчас. В нашем журнале молодежь заправляет процессом.

— Но, насколько я понимаю, вы по-прежнему участвуете в создании каждого конкретного номера.

— Я скорее играю роль катализатора. Я просто когда-то придумал некую территорию, куда люди могут прийти и тоже принять участие во всем этом. Я просто направляю энергию. К компьютеру же я подхожу редко. Например, всю мою переписку по электронной почте помогает мне вести Джемма, мой ассистент. Я, если честно, совсем технологически не продвинут. В этом смысле я ужасно старомоден.

— Интересно — почему?

— Не хочется тратить жизнь на то, чтобы продраться через тонны барахла. Есть вещи поинтереснее.

— Но вы же делаете журнал для людей, которые живут в технологически продвинутом мире.

— На самом деле я просто еще и очень требовательный пользователь. Мне необходимо, чтобы все эти девайсы сначала достигли определенного уровня качества. Так, чтобы они действительно умели делать то, чего я от них хочу. Не то чтобы я совсем уж был технологически безграмотен. Я могу общаться со своим сыном, который в данный момент находится в Нью-Йорке, через iChat, от которого действительно есть ощущение научной фантастики. Но вообще, я стараюсь не забивать себе этим голову.

— И что же, арт-директор журнала i-D работает мышкой или карандашом?

— Обычно люди, которые становились арт-директорами и редакторами i-D, так исторически сложилось, что они приходили, я вкладывал им в руки карандаш и затем учил, как им пользоваться. Для меня журнал — это прежде всего то, что делается руками, это ручная работа, физический дизайн, неформатный дизайн.

— i-D — это сокращенно от Informat Design?

— Мы придумали это название с моей женой Тришей в 1979 году. На утреннем заседании совета директоров, которое проходило в нашем совместном санузле. После того как я проработал арт-директором английского Vogue, мне хотелось чего-то кардинально другого. Мир моды мне казался скучным и предсказуемым. Мне хотелось сделать журнал, который был бы построен по мотивам жизни лондонских улиц, чтобы он был пропитан тем воздухом, которым эти улицы дышали. В то время пришла культура панка. И она вся была на улицах. Я тогда работал дизайнером-фрилансером, и моя студия называлась Informat Design. Главный же мой принцип в дизайне заключался в том, чтобы использовать все, что имеется под рукой. Название студии тоже пошло в ход. Этот стиль в дизайне я развивал затем многие годы. Обязательно нужно ощущение ручной работы. Коллажи, аппликации, карандашные рисунки.

— Вы работаете с двадцатилетними. Я, когда работал издателем, сталкивался с такой проблемой: когда берешь на работу в журнал талантливого двадцатилетнего журналиста, получается, что ты даешь этому совсем молодому журналисту довольно серьезную площадку, а вместе с ней и власть над людьми. Эти журналисты часто просто в силу своей молодости, недостатка опыта разбираются в той или иной теме, о которой они рассказывают, гораздо хуже, чем многие из читателей журнала.

— Я понимаю, о чем вы. В i-D нет такой проблемы. Возможно, потому что это не журналистский журнал. Здесь информация совсем другого рода. И совсем другие информационные поводы. В газетах про них напишут лишь полгода спустя. Это журнал, основанный на интуиции, на каких-то инстинктивных вещах, которые потом оказываются важной тенденцией. Но при этом i-D является довольно точным отображением вкусов, интересов и пристрастий тех людей, которые его делают.

— А какая средняя продолжительность жизни редактора вашего журнала? Как долго человек может проработать в i-D?

— Кажется, больше десяти лет никто в журнале не задерживался. Хотя если говорить про людей, которые так или иначе отвечают в журнале за его визуальную часть, про фотографов, с которыми мы сотрудничаем, то там сплошные долгожители. Терри Ричардсон, Вольфганг Тилльманс, Эллен фон Унверт — с ними мы делаем этот журнал уже не первое десятилетие. Юрген Теллер, например, фотографировал для самых первых номеров i-D, и он по-прежнему с нами.

— Это немного странно: в Лондоне огромное количество молодых и талантливых фотографов, но вы по-прежнему предпочитаете ветеранов.

— Это так. И это действительно довольно странно, но в этой сфере мне и правда гораздо интереснее и приятнее работать с ветеранами. Удивительно, но они совсем не устаревают.

— Вы по-прежнему тот человек, который принимает решение — брать этого человека в редакцию или нет?

— Это по-прежнему я.

В руках Терри Джонс держит жену Тришу — своего главного соратника по деланию журнала. Без нее i-D было бы трудно представить

— Если бы вы начали искать себе замену, в каких бы журналах вы искали потенциальных кандидатов на это место? Какие журналы помимо вашего точно чувствуют, что в воздухе? Кто еще умеет так точно угадывать и предсказывать?

— Мне трудно ответить на этот вопрос. Открою вам маленькую тайну. Я ужасно люблю делать журналы, но ненавижу их листать. У меня вечно стол завален разными журналами, которые мне присылают, но я крайне редко их открываю. Триша, моя жена, вечно докучает: «Терри, ты обязательно должен взглянуть на это!», «Терри, обязательно посмотри, что они сделали!». Но для меня это мука. В общем, я не очень хорошо знаю, что сейчас происходит в других журналах.

— Может, это возрастное. С годами я тоже стал гораздо меньше читать журналы.

— По крайней мере в моем случае это никак не связано с возрастом. У меня с детства довольно серьезная дислексия. В школе для меня чтение — это был всегда невероятный труд. Сейчас с этим мне гораздо легче, но тем не менее. Возможно, поэтому i-D и стал именно таким. Он придумывался и дизайнировался людьми, которые не любят читать. И я хотел делать журнал, который не будет основан на журналистике.

— Это странно и спорно. Потому как из всех подобных новаторских дизайнерских журналов, таких как Dazed & Confused, Arena и ваш главный конкурент в восьмидесятых — ныне покойный The Face, только i-D был журналом, который было интересно не только листать и разглядывать, но и читать.

— Но это уже произошло с течением времени. Люди, которые начинали писать для журнала, были непрофессионалами. Я находил людей, которые до этого ничего в своей жизни не писали. Это уже только с годами они превратились в больших писателей, от них в i-D появился журнализм. Но изначально в отсутствии журналистского фундамента заключалась наша идеология, наше принципиальное отличие от других медиа. Еще в середине семидесятых мы с моим близким другом Оливьеро Тоскани собирались даже написать манифест по этому поводу, но, увы, так и не нашли времени на то, чтобы сесть и все это сформулировать. Вкратце суть в том, что мы окружены газетами, наполненными информацией. Но эта информация почти не имеет отношения к реальности, в которой я живу. Вместо реальности мы предлагаем креативность. Она становится главной, а не информация. Вместо новостей у нас темы номера. Это было время панка, и отрицать реальность и вместо нее предлагать креативность — это было невероятно в духе времени.

— А сейчас, в цифровую эру, куда должны двигаться журналы?

— Теперь эта идея еще более актуальна. Тем журналам, которые основаны в первую очередь на информативности, сейчас приходится меняться. Потому что информацию теперь можно получать гораздо более удобными и быстрыми способами. Лично я ненавижу проводить время перед монитором компьютера, но я вижу, что именно так проводят большую часть времени люди, работающие у нас в редакции. Именно поэтому на первый план в делании журналов выступает то, что монитор компьютера никогда не сможет дать. То самое ощущение ручной работы. Можно зайти к нам на сайт и посмотреть на интернет-версию i-D, но это совсем другое.

— С этим я совершенно согласен. Если представить себе последний на земле бумажный журнал, то он должен выглядеть примерно так, как i-D.

— Это меня сейчас невероятно занимает: придумывать продукт такого качества, который невозможно получить каким-то другим способом.

— В связи со всем этим — что вы думаете про музыку, то, что она потеряла свою физическую оболочку? Когда уже больше нет вот этой фетишизации альбомов?

— Я не совсем уверен, что дела обстоят именно так, как вы говорите. Скажите, вы выкинули свои виниловые пластинки?

— Я — нет. У меня огромная коллекция винила — около четырех тысяч пластинок. И я думаю, те люди, которые жили ими в шестидесятые-семидесятые, тоже их не выкинули. Но те, кому сегодня двадцать, пятнадцать, десять, те, кто никогда не держал их в руках, — для них все это пустой звук.

— О’кей, но когда они найдут их, таких людей, конечно, будет совсем немного, может быть, один процент, может, полпроцента. Но вот эти полпроцента и есть читатели журнала i-D. Поколение, которое растет сейчас, для них гораздо важнее детали. Им важно пить хорошее вино, а не какое-нибудь самое дешевое, уэльское… Хотя это плохой пример, уэльское вино в последние годы стало гораздо качественнее.

— О’кей, шотландское…

— Нет, это тоже не очень хороший пример. Шотландское вино — звучит вполне себе в стиле журнала i-D. И там, кстати, не такой плохой климат для виноделия, как может показаться. В общем, неважно. Есть люди, для которых качество, нечто рукодельное, играет огромную роль. Они наша целевая аудитория. Ведь похожая история не только с музыкой, но и с цифровой фотографией. Главная проблема с цифровыми камерами — это то, что ты сразу определяешь, какие снимки тебе не понравились, и немедленно стираешь их. В цифровом мире невероятно важно, какой у тебя объем свободной памяти. Но вот, например, сейчас, когда я смотрю на старые негативы, знаете, какие кадры мне кажутся наиболее ценными? Мои самые любимые — это те, которые я никогда не отправлял в печать. Вот благодаря этому я понимаю, что цифровые технологии, которые вроде бы помогают хранить воспоминания, на самом деле очень ненадежный способ хранения. Мы больше не храним воспоминания, мы стираем их. Концепция же i-D — быть штучным товаром. Когда я был студентом, все свои деньги я тратил на комиксы и музыку, и, надо сказать, на еду почти ничего не оставалось. Я питался помидорами и кукурузными хлопьями. И по-настоящему вкусный ужин в ресторане — это была большая редкость, такие вечера запоминались надолго. Такого же мне хочется с моим журналом. Если я сделаю один удачный номер в год, который люди запомнят, — это большая удача. На этом же принципе мы строили и концепцию нашего выставочного проекта “i-D-Smile”. Для нас это такой дневник воспоминаний.И удивительно, что и для людей это работало точно так же. Многие из них говорили: «Вот это — моя первая обложка i-D». И дальше они могли детально восстановить, во что они были одеты в тот день, когда читали этот номер. Все самые мельчайшие, но такие важные детали.

— А вы как представляете себе своих реальных читателей? Вы хорошо знаете их?

— Признаюсь, я никогда не верил во всякие маркетинговые исследования. Я всегда думал, что читатель выглядит примерно так же, как и люди, работающие в редакции. Может быть, это антинаучная крамола, но я всегда доверял только своему внутреннему инстинкту. Надо сказать, несмотря ни на что, это по-прежнему работает.