Родные иномарки
Не так давно, оглянувшись по сторонам, я вдруг поняла, что в городе явно происходит что-то небывалое. Здесь развелось слишком много ягуаров. В смысле – довольно дорогих и престижных английских машин. Иной раз, пока доеду от дома до работы – а этот путь у меня обычно занимает десять минут, – успею насчитать аж штук пять этих лупоглазых и вислозадых красавцев. Даже главарь аудиопиратов, которые тайно штампуют незаконные диски в подвале моего дома, недавно сменил свою черную спортивную «Тойоту» на зеленый, как весенний листок, «Ягуар» с салоном бежевого цвета. Теперь я не то чтобы живу в прежнем тесном, заплеванном молодежью дворе, а гораздо страшнее. Разворачиваясь на своей жалкой микролитражке, я каждый раз думаю: Господи, только бы его не задеть! И еще я думаю: неужели же жизнь в стране действительно стала настолько прекрасной, что населению, даже и тому, что прячется по подвалам, пора, пора уже занимать места в кожаных креслах согласно билетам, купленным в кассах нашего великого кинотеатра грез.
Чтобы долго не томиться сомнениями, я поехала наводить справки в салон, торгующий автомобилями «Ягуар» на 1-й Магистральной улице. Магазин роскоши, принадлежащий единственному в России официальному дилеру «Ягуар», компании «Муса моторс», надо сказать, оказался довольно странным заведением. Предлагая покупателям весьма дорогой товар, стоимость которого колеблется в пределах 38–115 тысяч евро, салон расположился среди каких-то труб, бетонных заборов и подозрительных автосервисов. Там продаются, кстати, еще и «Лэнд Роверы», и «Вольво». Но они теперь, скажу я вам, мало кого интересуют. Я специально наблюдала: если какой москвич и пройдет мимо роскошного джипа, поставленного на пластмассовый коврик, стилизованный под стриженую травку, то глянет на него мельком и пройдет, не задерживаясь, дальше – к широким стеклянным дверям, за которыми теперь и кипит настоящая бурная столичная жизнь.
Здесь, вплотную прижавшись друг к другу, все равно как карандаши в наборе, стоят темно-синий, зеленый, черный и перламутрово-голубой «Ягуары». Между ними прохаживаются граждане в пристойных ботинках, но ведут себя они как ошалевшие от радости детсадовцы: стремглав залезают в салон, обязательно нажмут на гудок, помигают фарами, громко хлопнут дверьми, от восторга закурят, а потом хватают менеджера по продажам Дмитрия Шерсткова и волокут его на тест-драйв – кататься на «Ягуаре» по пыльной и разбитой Магистральной улице.
По словам менеджера Шерсткова, в салон «Ягуар» сейчас заходят по 30 потенциальных покупателей ежедневно. В этом году «Муса моторс» удалось уже пристроить 43 автомобиля по цене от 38,5 до 115 тысяч евро за штуку. Для сравнения: за тот же период прошлого года здесь купили всего 25 машин. Шерстков говорит, что за текущий год планируется продать никак не меньше двухсот «Ягуаров» – это рекордные, сумасшедшие цифры, о которых «Муса моторс» и не мечтала за все шесть лет работы с данной маркой.
Дальше – больше. Ознакомившись с «Ягуарами», я решила выяснить, что творится в Москве с другими марками очень дорогих автомобилей. Поехала смотреть на «Порше». «Порше» у нас торгуют на Кутузовском проспекте, напротив гостиницы «Украина». Здесь мне поначалу показалось, что особенного ажиотажа не наблюдается: в полупустом торговом зале находились два фирменных зонтика и красивый велосипед. Но в процессе расспросов ответственных лиц удалось выяснить, что с «Порше» в городе происходят еще более чудесные вещи, чем с «Ягуарами». Сейчас уже, к примеру, желающие прикупить себе новый поршевский внедорожник «Кайенн» за 90–140 тысяч евро (в зависимости от комплектации) записываются в очередь примерно на полгода вперед. Если заплатить деньги прямо сейчас, свою машину в самом лучшем случае получишь только в сентябре.
Спрос на спортивные джипы настолько велик, что у официальных дилеров никак не получается поставить в салоне хоть какой-нибудь «Кайенн» для образца. Заказанные для демонстрации автомобили просто не успевают дойти до магазина: жаждущие новинку граждане скупают их еще на подступах к Москве. Получается совершенно удивительная вещь: покупатели, выкладывающие за машину сумму, составляющую никак не меньше 1050 столичных прожиточных минимумов, не имеют возможности заранее даже посмотреть на нее, пощупать, подавить на гудок и поерзать по кожаному сиденью. Но эти очевидные трудности никого не останавливают: «Порше» скупают на корню.
Для чистоты эксперимента я еще сходила в Третьяковский проезд, где три месяца назад открылся салон наиболее дорогих автомобилей, официально продающихся сегодня в России, – «Бентли». За самый дешевый, бросовый вариант этого самобеглого механизма в базовой комплектации здесь просят не меньше 209 тысяч евро, верхняя же ценовая граница не подлежит определению. В салоне выяснились совершенно невероятные вещи. Так, например, за первый же месяц работы заведения свежая модель под названием «Континентал Джи Ти» стала в Москве таким дефицитом, какой не снился желающим купить в столице женские колготки лет пятнадцать назад.
– Мы уже продали в общей сложности тридцать «Континенталов», – рассказывает Илья Березин, директор «Бентли Москва». – Вообще-то годовая квота на Россию первоначально составляла двадцать пять машин, но они разошлись всего за две недели. Мне потом на заводе чудом удалось выбить еще пять. Теперь всем, кто не успел купить «Континентал», придется ждать следующего года. Многих покупателей это приводит в замешательство. Доходит до смешного. Мне даже предлагают взятки, только бы ускорить процесс. Квота на следующий год определена количеством в пятьдесят машин, но я считаю, что мы спокойно можем продавать здесь и в два раза больше.
Кто-то может сказать, что нынешнее сумасшествие объясняется тем, что Россия только начинает приобщаться к европейской роскоши: что там наши тридцать свежекупленных «бентлей»! Успокою таких аналитиков: скажем, на все страны Европы квота на тот же «Континентал» в этом году составила 600 автомобилей, а официальный дистрибутор в России уже входит в тройку крупнейших официальных дилеров марки.
Наконец, еще одна новость: владелец «Бентли Москва», [#insert]
Продавцы автомобилей, как я их ни расспрашивала, не в состоянии толком объяснить, что случилось. Почему в весьма небогатом государстве, где прожиточный минимум населения составляет меньше ста долларов в месяц, по-настоящему роскошные средства передвижения вдруг стали продаваться не хуже, чем в благополучных европейских странах? Самое оригинальное объяснение, которое я услышала, сводилось к тому, что покупки дорогих игрушек в России чем-то напоминают коллекционирование. Скажем, в голодные годы принято было собирать пустые пачки от импортных сигарет, банки из-под невиданного пива. Теперь эти люди выросли, заработали себе денег, а страсть к обладанию недоступными вещами живет в них как символ мечты о лучшей доле, чудесных, недоступных странах.
Возможно, с этим стоило бы согласиться и успокоиться, когда бы коллекционирование не было капризом, причудой, блажью. Причем причудой, зачастую напрямую не связанной с богатством, а только лишь с желанием обладать редкостью, диковиной, раритетом. Это особый тип безумия, страсти, не выставляемой напоказ. Но таких коллекционеров, как я специально выяснила, в России совсем немного.
Скажем, я познакомилась с мужчиной, которого зовут Игорь Вейн. Он бывший военный, служил на зенитном комплексе С-300. Вид его деятельности – «Молотов-гараж» – контора по восстановлению раритетных автомобилей на условиях предварительного заказа. Ежегодно гараж Вейна делает по 6-7 машин, средние трудозатраты на реставрацию одного автомобиля составляют от 8 до 12 тысяч нормо-часов (можете сами посчитать: в Москве средняя стоимость нормо-часа в автосервисах составляет 25 долларов). Все машины делаются вручную, кроме, естественно, двигателя, салоны тоже обшиваются вручную. Недостающие детали часто изготовляются специально в мастерской. Сейчас Игорь Вейн делает лимузины «ЗИС-10», которые продает по 110 тысяч евро, «ЗИЛ-111» (150 тысяч евро), «ГАЗ-67» (25 тысяч) и «ЗИЛ-41047» (150 тысяч евро) – на таком Путин ездит. Клиенты у Вейна в основном одни и те же, постоянные.
Так вот, Вейн говорит, что в следующем году заканчивает бизнес с реставрацией и переходит на тюнинг дорогих авто типа «Ягуара» и «Бентли». Невыгодно. Клиенты не готовы платить нормальные деньги за ручную работу, торгуются за каждую тысячу долларов, а работать просто за усталость не хочется. Он считает, что труд его должен стоить раза в полтора больше, но этих денег никто ему не заплатит.
Стало быть, это не коллекционирование, собирательство редких вещей, которое не всякий себе может позволить, а нормальная покупка, какую у нас в России теперь уже могут себе позволить, и далеко не пять-шесть человек. Однако дело, похоже, в том, что на Западе за те же самые деньги человек покупает себе действительно роскошный автомобиль, а у нас в салоне, припрятанном среди свалки и автосервисов, гражданин приобретает себе что-то иное. Что же именно?
Ответ не так прост, как кажется. Прежде всего это явно не роскошь. Ибо роскошь – это нечто излишнее. Это то, от чего ее обладатель способен отказаться в трудную минуту. В периоды экономических рецессий в первую очередь падают продажи именно дорогих вещей: потребитель понимает, что иначе ему не выжить. Благо и система устроена так, что отказаться от роскоши можно наиболее безболезненным путем.
– В Европе не принято покупать слишком дорогие автомобили, – сказал мне Владимир Пирожков, старший дизайнер европейского бюро «Тойота». – Серьезные машины, как правило, принадлежат не частным лицам, а крупным компаниям, чьим руководителям по статусу не положено передвигаться на простеньких марках. Еще люксовые марки часто используются в качестве прокатных автомобилей. Поймите, слишком дорогая машина – это неприлично. Она привлекает лишнее внимание, в том числе и налоговых органов.
Надо ли говорить, что во дни тяжких потрясений и смут в России пользуется повышенным спросом именно роскошь. Скажем, те же дилеры дорогих иномарок утверждают, что экономическая ситуация в стране никогда не влияет на их бизнес и даже чем она хуже, тем лучше идут дела. И я соглашаюсь с ними, потому что считаю: дорогая машина в России – не следствие богатства нации, а как раз результат ее бедности. В сущности, машина у нас выполняет функцию коровы в кулацкой семье. Пускай и лютует голод в стране, а своя коровка погибнуть не даст.
Задумаемся теперь о другом аспекте. Допустим, дорогой автомобиль в России – не роскошь, но покупка себе места в существующей системе социальных координат, попытка оказаться на вершине общественной лестницы. Но и это не так.
– Целевая аудитория машин данного класса – люди с доходом двадцать-тридцать миллионов долларов в год, – говорит Илья Березин, директор «Бентли Москва». – По всему миру их насчитывается примерно семьдесят тысяч человек. Это уже немолодые господа, средний возраст – пятьдесят семь лет. У них богатый дом, как минимум – еще четыре автомобиля и дети, закончившие самые престижные университеты мира.
К этому портрету следует добавить, что 57-летний западный владелец «Бентли» – не просто господин со стриженой лужайкой перед особняком, а, как правило, человек, за свою жизнь увеличивший благосостояние своей страны, и от его работы реально зависит если не судьба нации, то по крайней мере судьбы многих людей, принимаемые им решения стоят нешуточных денег. Боюсь, про нашего типичного владельца «Бентли» можно сказать, что ему еще только сорок, а ему уже наплевать на то, что творится в стране, и на все вместе взятые ее решения.
Ну хорошо. Допустим, наши люди покупают себе не «Бентли», не «Ягуар», а власть над миром или хотя бы ее символ. Но и это не так. Ибо я думаю, что подлинная власть заключается в том, чтобы иметь возможность и право купить себе «Бентли», но при этом не купить его. A не в том, чтобы не иметь такой возможности и права и все-таки его купить.
Так что же так успешно продается и покупается теперь в Москве на 1-й Магистральной улице и в прочих салонах супердорогих автомобилей?
Думаю, что спросом сейчас пользуется признание несостоятельности, ненадежности и глупости нашей собственной страны. И огромная жажда иметь другую, разумную, комфортную, безопасную, трудолюбивую, мудрую, состоятельную Родину, даже если за это право и придется заплатить хоть двести, хоть триста тысяч евро. Такую Родину, которая в состоянии создать хоть что-нибудь наподобие поршевского внедорожника «Кайенн» – самого быстрого внедорожника в мире. При весе в 2,5 тонны он разгоняется до ста километров в час всего за 5,6 секунды (с турбированным двигателем). В зависимости от скорости движения у «Кайенна» меняется клиренс в пределах 11 сантиметров. Прежде чем выпустить на рынок это чудо техники, специалисты «Порше» трудились над ним пять лет в условиях беспрецедентной секретности. Бентлиевский «Континентал Джи Ти» – тоже своеобразный рекорд: самый быстрый серийный четырехместный автомобиль в мире. Шестилитровый двигатель мощностью 560 лошадиных сил разгоняет его до сотни всего за 4 секунды. На разработку этого автомобильчика было потрачено четыре месяца и 500 миллионов фунтов стерлингов, то есть примерно 1 миллиард долларов.
Что может противопоставить этому Россия? Ничего. Только благие намерения. Согласно различным маркетинговым исследованиям, россияне сейчас тратят на средства передвижения от 8 до 12 миллиардов долларов в год и больше половины этих денег уже приходится на импортные автомобили. В прошлом году, согласно статистике, в стране было продано 110 тысяч новых иномарок и более 500 тысяч подержанных было сюда ввезено – это в полтора раза больше, чем в предыдущем году. Для сравнения: тот же «AвтоВАЗ» справился за этот период со сборкой 700 тысяч «Жигулей» – это меньше прежнего результата на 8%.
Значит ли это, что следует признать теперь всех покупателей дорогих автомобилей подлецами и предателями интересов Отечества? Деньги у них отнять и отдать «AвтоВAЗ»? Думаю, это дикость. Гораздо большая, чем коллекционирование пачек из-под импортных сигарет и банок из-под невиданного пива. Возможно, штука в том, что Родину вообще нельзя заставить любить насильно. Наверное, это должно быть взаимное чувство. Настолько сильное и чистое, что благодаря ему станет понятно: нельзя, невозможно быть богатым человеком в бедной стране. Потому что когда-нибудь настанет старость, и она не будет спокойной и мудрой. От прежней жизни на стене перед выходом из дома останется лишь бумажка, на которой будут записаны три главные вещи, о которых не следует забывать склеротическому, слабоумному мозгу: «Паспорт. Ширинка. Газ». Ну, возможно, там появится четвертая приписка – «Бентли».
