Разговоры в городе
Реагенты, исчезнувший снеговик, фальшивые индюшки и другие разговоры. Две недели БГ подслушивал, о чем говорят москвичи и гости столицы
На улице Зорге
«Что такое «штормовое предупреждение»? В смысле опять ветер со снегом, как позавчера? Меня чуть не снесло, когда я шла домой. Серьезно! Я иду по улице, а на асфальте какой-то странный снег — не лед, но скользит ужасно. Налетает сильный ветер, и я просто еду по этому скользкому снегу обратно, чуть не падаю. Потом опять иду потихоньку — и так всю дорогу. Еле дошла. Весна, называется».
В очереди за загранпаспортом в Большом Палашевском переулке
«Судить о человеке по тому, что он осужден был, нельзя. Я сидел по глупости — за разбой. Ворвались мы с приятелем в магазин, ударили продавщицу по голове, идиоты, взяли две тысячи рублей и попались той же ночью. Мне семнадцать было, отсидел я три. Из колонии — сразу в армию. Там из меня человека сделали. Дисциплина и реальное мужское братство — вот это из меня и сделало человека. С монтировкой на сержанта не набросишься, грабить тоже незачем, а если что — деды быстро все объяснят тем, кто не понимает. Но теперь я не идиот: зачем мне таскать справки, чтобы загранпаспорт получить? Если в детстве глупость совершил, теперь не могу с женой в Египет слетать нормально. Я особо опасный какой-то разве? Мне так стыдно было, что я, когда вернулся из армии, нашел продавщицу эту и перед ней извинялся, плакал. Слава богу, что с ней ничего не случилось. Наверное, если бы кровь на руках была, так и остался бы говном».
На «Водном стадионе»
«У нас у метро открыли якобы фермерский магазин. Поставили там колонки и оттуда крутят запись рекламы. Ты бы это слышал! «Упитанные индюшки, диетические фермерские яички, молочко прямо с фермы». Большей херни в жизни не слышал. Даже не смешно. И продают, главное, самые обычные продукты: все в обычных упаковках. Сразу видно, что они такие же фермерские, как в обычном круглосуточном магазине. Но килограмм индейки при этом стоит семьсот рублей».
Во дворе на «Бабушкинской»
«Будит меня мелкий в полвосьмого и говорит: «Мам, снеговик ожил и ушел». Я ему объясняю, что это его сломали мальчишки, наверно. Нет, говорит, если б сломали, там бы лежали комки снега и нос. А его вообще нет, значит, ушел. Ну не знаю — это правда странно: он за ночь действительно исчез, не растаял же он при –12°. И носа правда не осталось».
На Цветном бульваре
«Забирали мы тут с другом дочку из сада. Ну выпили крепко перед этим. А там дети — все в одинаковых комбинезонах гуляют. Взяли мы Машу, посадили в такси и поехали. Едем, уже полпути, и тут вдруг приятель смотрит — не та девочка. Мы говорим: чего ж ты молчала? А она сидит — смотрит, головой мотает. Поехали мы обратно, поставили девчонку эту на место, откуда взяли, Машу подобрали — и опять в такси, второй раз уж не ошиблись».
В Северном Бирюлево
«Весь ЛСД из Москвы пропал семь лет назад, как закрыли последнюю лабораторию, в которой лизер варили по рецепту Хофмана. Теперь все, что можешь тут купить, это в любом случае ДОБ. Его варить — плевое дело, я сам не варил, но знаю. Два парня из Подольска сварили полную ванну ДОБ и ели его столовыми ложками две недели. Но история не в этом, история в том, что спустя две недели у одного из парней выпала верхняя челюсть. Замечу, что челюсть у него была не вставная, а натуральная. Вот такие истории и показывают, что химия — это шлак».
Электричка между Выхино и Косино
«Конечно, я поехал в деревню Ванги. И в музей ее сходил. Я читал ее предсказания, про апокалипсисы и тому подобное. За две недели я понял одну вещь, я понял, о чем говорила Ванга. Все ее предсказания сбылись, все до единого, до самого крошечного. Но только для Болгарии. Я не смогу тебе объяснить, это очень сложно понять, но она была права: в Болгарии уже наступил апокалипсис».
В Кривоколенном переулке
«Я всегда езжу по выделенным полосам. Каждый месяц на работу десять квитанций приходит. Ну что — я плачу. Три тысячи рублей в месяц можно заплатить, чтоб быстро доезжать. Вот все обсуждают платную парковку в центре: если ее введут, мне же лучше будет. Буду тратить еще пять тысяч на парковку, зато не придется каждые две недели забирать машину со штрафной стоянки. И никакая сволочь не будет оставлять записки и прокалывать шины. Я что, виноват, что машину можно всунуть только на тротуар? Нет, не виноват».
На улице Фадеева
«Заканчиваю уже ремонт. Кухню сделал, ванную. Остался туалет. Хочу такую дверь в туалет поставить — из стекла: чтобы вроде прозрачно, а на самом деле ничего не видно. Весело так, да? Это жена придумала».
На Русаковской
«Иду вчера по двору, там тонкий-претонкий слой снега, густо посыпанный реагентом. Вижу дворника. «Ты чего, — говорю, — Женя, с ума сошел? На хрена так посыпать, все ноги в разводах!» А он такой: «Ну это нам завезли в три раза больше химии, чем в прошлом году, надо же ее куда-то девать, а так лежит без дела». Я ему стал объяснять, что вот, значит, это из-за выборов и чтоб он лучше эти реагенты припрятал в подвале на следующий год, потому что в следующем году выборов не будет и ему вряд ли так много привезут. Он затылок почесал и потащил эти мешки в подвал, запасливый такой. Ну хоть обувь цела будет».
В Текстильщиках
«Я на прошлой неделе прихожу домой с рейв-вечеринки, а у меня весь подъезд в крови. И сосед сидит, невменяемый, бухой, избитый. Это жена его, наверное, так. У них часто разборки. Это же он мне дверь поцарапал. Как-то раз напился и стал стучать ножом и орать: «Я зарежу тебя по максимуму!» Смешно, да? Почему «по максимуму», я не понял. Я кое-как открыл дверь, лег спать. С утра проснулся — вышел, позвонил к нему в дверь, говорю: «Ты будешь мыть-то за собой кровь по всем стенам? У меня вся ручка дверная была в крови, невозможно взяться». Он промычал такой: «Мм, буду». Короче, понятно, что ни фига он не помоет. Взял я тряпку, помыл свою дверь, ручку. А на стенах до сих пор капли и подтеки. Могу показать, если хочешь».
На Тверской
«Раньше я выглядела как куколка, потому что ездила на работу в машине. Теперь у меня офис на «Тверской», и езжу на метро. Ты только посмотри на сапоги: все в соли, грязи, подошва отрывается. И это за одну неделю! На Тверскую нет смысла добираться на машине: даже если не застряну на полтора часа в пробке, то я просто не буду знать, где припарковаться. Придется кружить по центру и искать место, но вокруг офиса мест нет и не может быть. Я спросила у всех коллег: кто как ездит. Представляешь, даже моя начальница Анна — у нее зарплата гораздо выше, машина дороже и вообще она экспат, — но и она ездит на метро. Еще один парень из нашего отдела оставляет машину где-то в закоулке на Цветном бульваре, во дворах, а потом двадцать минут идет пешком на работу. Какой смысл? Я за эти двадцать минут испачкаюсь так же, как пока доеду на метро».
На «Охотном Ряду»
«Сегодня в метро на «Охотном Ряду» у парня телефон упал в щель между вагоном и платформой. Знаешь как? Остановился поезд, двери открылись, и когда еще никто не успел войти, туда поперла бабка одна, всех расталкивая. Есть такие бабки, без границ вообще. Вышел кто или нет — им пофиг, хотят сесть побыстрей. Ну и она его задела, он рукой как-то отстранился, а телефон выпал. Парень в шоке, стоит у вагона, не знает что делать. Я ему посоветовал позвать тетку со станции, чтоб достала, когда поезд уйдет, — у них есть какое-то приспособление для таких дел. Не знаю, чем закончилось, достали, наверное».
