Путин, Самуцевич и казус людоеда

Я совершенно уверен, что Екатерина Самуцевич правильно освободилась из-под стражи. И адвокаты все сделали правильно.

Приговор девушкам из Pussy Riot — это, разумеется, никакое не судебное решение, а месть Владимира Путина за слова молебна, за его ключевую строчку: «Богородица, Путина прогони». Это политический приговор, который к тому же был использован для нагнетания в стране духа реакции и мракобесия, что, по замыслу Владимира Путина, должно было стать фактором психологического подавления рассерженных на него, Путина, горожан.

Екатерина Самуцевич вышла из тюрьмы, конечно, не потому, что у нее вместо плохих адвокатов появились хорошие, и не потому, что «Суд» прислушался к их доводам (в целях усиления художественного эффекта в этом тексте слово «суд» пишется исключительно с большой буквы и в кавычках). Если бы «Суд» действительно прислушался к новым доводам защиты, то он должен был бы вернуть все дело на повторное рассмотрение или хотя бы вынести определение в связи с тем, что - как выяснилось — в первой инстанции доказательства вины одной из обвиняемых вообще не были рассмотрены. То есть (вдумайтесь!) не был учтен тот факт, что подсудимая не совершала инкриминируемых ей действий — не «хулиганила» в ХХС.

Владимир Путин с самого начала был заинтересован в том, чтобы представить историю не как политический выпад против него, а как преступление против нравственности, коренных устоев общества. Именно так устроено было и освещение всей этой истории в СМИ. В частности, во многих медиа было категорически запрещено упоминание слов панк-молебна, они не должны были фигурировать в истории вопроса.

В этой конструкции, как многие уже отмечали, был заложен своего рода политический идеал путинского третьего срока: идеал полуфундаменталистского государства, в котором грань между церковью и государством размыта и в котором церковь в результате становится одним из источников легитимации режима, светская, электоральная легитимность которого серьезно пошатнулась.

В той же логике лежал и последний комментарий Владимира Путина по делу о панк-молебне «Богородица, Путина прогони». Дело в том, что, как было известно с самого начала, никакого панк-молебна в ХХС не было. «Молебен» был наложен на сделанную в храме видеозапись позднее, и этот ролик появился в сети. Все «событие преступления» в ХХС, таким образом, фактически, состояло в выходе девушек на солею в надетых на голову балаклавах. Ни балаклавы, ни «дрыганье», ни выход на солею уголовными преступлениями не являются. И никого никогда за них судить не станут. Девушек судили за эффективность и точность их политического выпада в ролике, размещенном на YouTube.

В юбилейном интервью Владимир Путин постарался вывернуть все это наизнанку: дескать, девушки наложили запись «молебна» постфактум, после того как «нахулиганили», чтобы придать «хулиганству» политическую окраску. В логике этой разводки лежит и освобождение Самуцевич из-под стражи: она, мол, не участвовала по факту в «хулиганских действиях», за которые именно и только (!), согласно легенде Путина В.В., судят девушек. То есть смягчение ей приговора подтверждает легенду об осуждении девушек за хулиганство в ХХС, а вовсе не за призыв к Богородице прогнать Путина.

Правда, у здравомыслящего человека возникает глупый вопрос: а почему же тогда приговор Самуцевич не отменили вовсе? За что, собственно, она получила два года условно? За намерение выйти на солею? За попытку расчехлить гитару? Но это глупый вопрос. Скажите спасибо за «двушечку». Мог бы ведь сказать: «трешечку», «пятерочку». А тут всего-то — «двушечка». Она любому жителю России только на пользу. Такое, знаете, бывает настроение «всепрощения» под юбилей.

Теперь про адвокатов и Виолетту Волкову особенно. Все адвокаты действовали, на мой взгляд, тем единственным способом, которым только и возможно было действовать.

Позиция защиты состояла в том, что преступления не было. Это логичная позиция, потому что события преступления действительно не было. Однако эта позиция исключала возможность использовать «смягчающее обстоятельство» Самуцевич. Ведь нельзя одновременно утверждать, что события преступления не было и что одна из подзащитных его не совершала.

Иными словами, если бы адвокаты использовали факт неучастия Самуцевич в акции в качестве линии защиты в ходе процесса, они бы косвенно этим признавали, что остальные девушки совершали преступные действия. И давали бы «Суду» тем самым возможность разыграть трогательную пантомиму о справедливом осуждении за хулиганство еще в ходе процесса. Это усиливало бы позицию «Суда» и ретроспективно: мол, честно исследовали все обстоятельства, по-разному оценили степень участия…

Особая новелла, конечно, состоит в том, что для того, чтобы Самуцевич смогла выйти на свободу, т.е. для того, чтобы «Суд» обратил внимание на то, что она даже и не участвовала в инкриминируемых действиях, Самуцевич пришлось сменить адвоката. О да, так и должен быть устроен самый гуманный «Суд» в мире: если «Суду» не нравится адвокат, то подзащитный точно будет сидеть, а если нравится, то - тогда «Суд» еще посмотрит. А вы как понимали юриспруденцию?

Вопрос об адвокатах, который так взволновал общество вчера, на самом деле очень важен. Давайте без истерики обдумаем, что здесь происходит. Итак, есть «Суд». Он вынесет обвинительный приговор. Потому что дело политическое, и «Судья» уже распорядился. И есть две возможные стратегии защиты. Первая: объявить, что дело политическое, указывать «Суду», что он вообще не суд, демонстрировать юридический абсурд его заведомо предрешенного неправедного обвинения. Но — за это дадут пять лет. Вторая: можно, наоборот, вести себя крайне уважительно по отношению к «Суду», цепляться за детали — мол, здесь, несмотря на юридический опыт, недоглядели, здесь вот тоже, не могу не обратить внимания, есть смягчающее обстоятельство… То есть демонстрировать «Суду», что считаешь его судом, признавать обоснованность его квалификаций и будущего вердикта. Тогда можно получить три года.

Назовем это метафорически, чуть подражая языку теории игр, казусом людоеда. Если вы назовете людоеда людоедом, то он вас безжалостно разжует. Если вы вежливо признаете его право быть не вегетарианцем, то он проглотит вас нежно, принимая во внимание то, что вы уже наполовину овощ.