Психологи большого города. Анна Варга

Возраст: 58 лет.

Образование: Московский государственный университет имени Ломоносова по специальности «психология»; курс обучения системной семейной психотерапии, Миланская школа; курс обучения психодраме в Скандинавской школе психодрамы. 

Работа: заведующая кафедрой системной семейной психотерапии Института практической психологии и психоанализа, председатель правления Общества семейных консультантов психотерапевтов (ОСКИП).

Регалии и звания: кандидат психологических наук, автор 54 научных и научно-популярных статей и двух монографий; состоит в ЕАР (Европейская психотерапевтическая ассоциация), IFTA (Международная ассоциация семейных психотерапевтов).

О системном подходе

Буквально через несколько лет после того, как я закончила факультет психологии МГУ, рухнул Советский Союз, и западные психологи массово поехали к нам нести «доброе и вечное». И мое поколение профессионалов с упоением впитывало тогда все, что только можно. Но меня больше всего увлек системный подход и семейная психотерапия как один из его вариантов. Почему? Довольно случайный выбор — компания была приятнее. Системная теория появилась в 60-е годы 20 века и была основана на кибернетических идеях. В ней считается, что человек — это некий элемент самых разных социальных систем, и его поведение регулируется их динамикой и особенностями. И как раз семья — это одна из них.

Суть в том, чтобы видеть семейную систему в целом, как ее члены взаимодействуют друг с другом. Поэтому на прием я зову всех: мам, пап, детей, бабушек, дедушек и даже няню, если она живет в семье постоянно. У человека в каком-то смысле нет отдельных проблем — они рассматриваются только в совокупности семейных отношений. Например, родители приводят ребенка на прием к детскому психологу, потому что он отказывается ходить в школу. С ним начинают проводить терапевтический курс, после каждого сеанса он возвращается домой, и все усилия даром. Ведь дело-то не только в ребенке! Начинаешь выяснять: «А как ты думаешь, что происходит дома, когда ты в школе?» «Мама с папой ссорятся» — «А при тебе?» — «При мне — нет. А когда я болею, они вообще никогда не ссорятся». И все становится очевидным. Кстати, именно с детских проблем началась семейная психотерапия — люди приходили ради детей, а потом выходили на собственные проблемы. 

Психология не стоит где-то особняком от социальных и исторических процессов. Сменилась целая эпоха: был модерн, стал — постмодерн. Я начинала еще в «классике», когда считалось, что психотерапевт знает, как устроена семья, что можно сделать с клиентами, чтобы они решили свои проблемы. А теперь директивность и экспертность уходят в прошлое. И сегодня мы далеко не уверены, что все знаем, как это было еще 20 лет назад. Наоборот, иногда клиент лучше понимает, что ему на самом деле нужно!

Почему психологи не любят менеджеров

Когда около 15 лет назад, появилась идея организовать Общество семейных психотерапевтов, у меня было полно иллюзий. Я мечтала, что мы сможем продвигать профессию, приглашать западных коллег, создадим профессиональные стандарты, а может быть, и закон о психотерапии. Я надеялась на большие свершения, а получился «типа профсоюз». Тут надо понимать, кто такие психотерапевты. Это люди, которые маргинальны по своему устройству, они не могут быть энтузиастами каких-то социальных движений. Психолог — это персонаж немного «фиолетовый», в том смысле, что он субдепрессивный, и это есть профессионально-одобряемое свойство.

Мы проводим все свое время в очень интенсивном эмоциональном поле, потому что общаемся с людьми страдающими, несчастными, и надо им сопереживать, а иначе зачем мы вообще работаем? Иной психотерапевт даже с трудом пишет научные статьи. В основном он работает в своем кабинете с клиентами , а потом ложится спать. У нас недавно был круглый стол по поводу профессиональной деформации, и все в один голос подтвердили, что общаться хочется меньше, социального драйва почти нет.

Так что собрать всех психотерапевтов с надеждой, что это будет живая и активная организация, было глупо с моей стороны. Но нам удается как-то существовать уже достаточно долгое время. Проблема в том, что, если в Общество приходит менеджер, там сразу возникает жизнь, но зато психотерапевтам становится плохо! Я рада, что для моих коллег высшая ценность — это их непосредственная работа, а не собрания. Хорошо, что есть место, куда они могут прийти, обсудить свои сложные случаи, получить профессиональную поддержку.

О том, почему формула «мама, папа, я» больше не работает

Институт семьи серьезно меняется. Причем и в мире, и в России (хотя у нас, как всегда, немного медленнее). Ведь все формальные причины для брака исчезают! Зачем он нужен? Если мы убираем эмоциональную сторону, то никакого смысла жениться нет. Особенно если представить себе городскую бикарьерную семью, когда и муж, и жена работают, у них нет детей и нет идеи, что ребенку нужны оба из родителей. Сегодня все домашние заботы — на аутсорсинге: с детьми сидит няня, дом убирает домработница, едим в ресторанах. Раньше такого даже представить было нельзя! В жизни семьи требовалось участие каждого ее члена, нужны были как минимум двое, чтобы существовать комфортно. 

А сегодня появляются новые типы семьи: гомосексуальные, с усыновленными детьми, чуть ли не с животными вместо детей. Уже все знают о гостевых браках, в которых партнеры встречаются только на выходные и в отпуске. Новое явление — «бинуклеарная семья», когда люди рожают детей в одном браке, разводятся, затем рожают новых, а потом все общаются друг с другом. Они сотрудничают в воспитании детей, цивилизованно относятся к бывшим мужьям и женам. И, главное, всем очень комфортно! Мы стали более свободными в этом плане. И это не плохо и не хорошо — это просто явление, которое надо принять и изучать. Какие будут последствия — тоже пока вопрос.

Но нам только кажется, что раньше была такая стандартная семья (мужчина – женщина – дети ), а сейчас вдруг все резко поменялось. Это в христианской культуре моногамный брак, а в исламе, например, все по-другому: у мужчины может быть несколько жен, от каждой из них дети. И это тоже семья. Просто есть преобладающий в данной культуре тип семьи, а любой человек — животное социальное, поэтому следует стереотипам. Но сейчас все меняется быстро, и какую-то часть общества тревожат эти изменения. Во-первых, оно вообще боится перемен. Ведь суть не в том, что брак меняет свой смысл, а что у разных поколений — разные смыслы и ценности. Старшему поколению страшно, что новое поколение не воспроизводит те ценности, которые ему кажутся важными. Я думаю, варианты семей будут все более разнообразными. И это хорошо, потому что всякое нарастание многообразия — это наш ресурс.

Про гражданский брак и почему развод — не конец света

Мне кажется совершенно неважным, есть у тебя бумажка или нет бумажки. Неизвестно, насколько это нужно. Всегда трудно определить эту грань: мы вместе, потому что мы этого хотим, или мы вместе, потому что должны? С точки зрения семейной психотерапии, если вы оказались на одной территории, вместе едите, спите, обмениваетесь жидкостями — значит, вы семья. Поэтому все эти регистрации брака и брачные контракты нужны, только когда речь идет о собственности. А если вам делить нечего, то зачем? Но здесь опять возникают стереотипы и страхи старшего поколения. Хотя, если вы действительно захотите собрать чемодан и уйти из дома, вам будет безразлично, есть штамп в паспорте или нет.

В моей практике не раз бывало, что муж или жена решают, что они точно разводятся, и даже присмотрели себе вариант новой семьи. И при этом приходят с супругом к психотерапевту, утверждая, что хотят наладить разваливающиеся отношения. Тут у каждого свои мотивы: один боится за бросаемого супруга, другой хочет посмотреть, сможет ли психотерапевт помочь. А я же не следователь, моя исходная позиция — верить клиенту . Часто скрывают измены. Мужчина изменяет жене, но не хочет ни с ней разводиться, ни бросать любовницу. Тогда он говорит: «Во-первых, ничего не было, а во-вторых, моя жена сумасшедшая, если ей так кажется». И под этим соусом ведет ее к психологу. Вообще, если человек ведет себя так, что «попадается», значит, он что-то хочет сказать своему партнеру. Любовное письмо на экране включенного компьютера чаще всего о чем-то говорит. Таким образом, нередко изменяющий человек хочет, как ни парадоксально звучит, упрочить свои отношения в браке. Он пытается добиться каких-то изменений. А это лучше, чем сидеть и обоим страдать.

Разводов становится больше. Очевидно, что такая тенденция приводит к тому, что люди за свою жизнь успевают побывать в нескольких союзах: сходятся-расходятся, меняют партнеров. А это, в свою очередь, означает, что растет количество людей, которые никогда не бывают в браках. Но, если людям плохо вместе, сам по себе развод не конец света. Кроме тех случаев, когда он конфликтный, если один из супругов буквально разрушен этим событием, считает это крахом или позором. Тогда остается травма, с которой приходится долго работать.  

Про детство

Сейчас, как и в Средние века, детство вообще исчезает как социальная категория. Рушится информационный барьер между поколениями. Если раньше, чтобы ребенок стал взрослым, ему надо было научиться читать, то теперь ему можно смотреть телевизор, залезать в интернет. То, что видит бабушка в телевизоре, видит и внучка. Ребенок — это теперь что такое? Непонятно, как его учить и чему, потому что исчезла идея, что ребенок нуждается в чем-то специальном. В Cредневековье, как только он овладевал речью, сразу же становился частью взрослого сообщества. Если посмотреть на картины, например, художника Питера Брейгеля, там крестьяне в трактире пьют, а рядом дети.

Вот и сегодня в пять и в тридцать пять лет одинаково одеваются, едят и проводят досуг. Появляются те самые «кидалты» — взрослые дети, о которых все говорят. У нас нет общекультурного представления, что такое воспитание ребенка в семье. У каждого начинается свое безумие: то ребенка одновременно учат чтению, танцам, арифметике и теннису, а то до шести лет в памперсы одевают. Проблема в том, что те принципы, которые помогали их родителям социально адаптироваться, с современными детьми не срабатывают. Больше нельзя сказать: «Смотри на меня и делай, как я». Как писал социолог Зигмунт Бауман: «Родители — это люди, которые дают мне карманные деньги». 

Социализация детей сегодня проходит в интернете, а не школе, дворе или кружках. А взрослые не успевают за развитием всех этих технологий, не могут больше контролировать детей. Я знаю умственно отсталого мальчика в тяжелом состоянии, который легко находит себе мультики в ноутбуке. И, возможно, этот разрыв между поколениями будет только возрастать. Я считаю, что в этой ситуации важно сохранять эмоциональные способы общения, когда родители и дети одновременно переживают схожие чувства. Они вместе смотрят мультики, ходят в рестораны, катаются на лыжах. Это признак эмоционального контакта, и это очень важно. А вот воспитание с точки зрения «офицера и гражданина» разрушено совершенно. И, может, туда ему и дорога.

Про «жидкую современность»

Социальная среда не может не влиять на жизнь семьи: иногда это ресурс, иногда стрессор. В нашем обществе, к сожалению, работает второй вариант. Мне кажется показательным тот факт, что все большее количество детей уезжают уже в 14-15 лет учиться за границу. Для нашей культуры это явление нетипичное, в России дети довольно долго живут с родителями. Это не Англия, где уже в 18 лет им говорят до свидания. Как же все печально, если семья считает за счастье отправить ребенка за границу, лишь бы подальше отсюда! Они ничего о нем не знают: что он ест, где спит, с кем общается. Так он хоть сидит к тебе спиной за компьютером, но рядом! И это не прибавляет семье счастья и гармонии. Чем меньше социальных тревог, тем счастливее семья. Она не может быть единственным оплотом, в котором можно спастись от внешнего мира. Хотя сейчас в Европе в моде такие апокалипсические настроения, когда люди планируют собираться в убежищах, мечтают спастись вместе. Но это скорее фантазии.

Отношения людей, в том числе в семейной жизни, становятся более функциональными: человеку чаще всего нужен сексуальный партнер, компаньон для путешествий, похода в кино и т.п. Это то, что Зигмунт Бауман называл «жидкой современностью». Отношения становятся безличными. И здесь, конечно, не обошлось без интернета. Он создает иллюзию близости — мы спим и едим вместе по скайпу. Я спрашиваю у клиентов: «Что вы любите делать вместе?» А они: «Читать блоги друг друга!» Вот так и сидят в разных комнатах. 

В интернете создаются новые стандарты поведения: эмоционального, сексуального, новые типы красоты. Например, молодые люди смотрят порнографию и не понимают, что в обычной жизни это не так. Что рядовые граждане занимаются сексом несколько иначе. Но как ему объяснить, если просмотр порнографии совпадал с его личным сексуальным формированием? У него на бессознательном уровне уже сложилось ложное представление. И тогда ко мне приходят пары, которые без порнографической стимуляции не могут полноценно заниматься любовью.

Но в целом я стараюсь воспринимать все эти перемены спокойно, потому что течение жизни лучше принимать, чем делать вид, что ничего не происходит. Так даже интереснее работать.