Прыщик на лбу

Очень долго – месяца два – жизнь текла в размеренном ритме: утром я вставал, принимал душ, выкушивал пять чашек кофе, кормил Дусю (это попугаиха, разделяющая со мной жилплощадь), выкуривал полпачки сигарет и ехал на работу по маршруту «Алексеевская»–«Пушкинская». По вечерам пил пиво в «Кофе Тун» и читал умные книги типа «Концепция развития образования в России», потом ехал домой по обратному маршруту, смотрел телевизор и ложился спать. На следующий день все повторялось. Нельзя сказать, что в этот период у меня не было никаких устремлений. Наоборот, из дома я стремился на работу, а с работы – домой. Кроме того, эти два месяца я мечтал помыть полы в квартире, купить новую книжку для записи телефонов и жениться. Томили меня и другие, более плотские желания – например, время от времени хотелось есть. Иногда я даже делал определенные шаги к осуществлению какой-либо мечты: проходя мимо книжного магазина, рассматривал витрину; завидев таракана у журнального столика, смахивал его веником в мусорное ведро, а то и, бывало, говорил приятным девушкам комплименты. Случалось – обедал. Никаких особенных результатов все эти действия, впрочем, не приносили, но и такая ситуация не слишком тревожила уставшую от бурной весны душу.

Все изменилось в один день. Как обычно, в двенадцать часов вечера я находился в заведении «Кофе Тун», вдумчиво пил пиво «Три медведя», разглядывал ноги официанток, симпатично выглядывавшие из-под синих коротких юбочек, и читал свежевышедший роман Пелевина. Как обычно, после третьей кружки я оглядел зал, поискал глазами, кто бы мне принес четвертую, и вдруг почувствовал: что-то не так. Еще через секунду проснувшееся сознание зафиксировало следующий факт: в зале находился один мужчина – я – и девятнадцать девушек, включая официанток. Все они были восхитительно прекрасны.

За тридцать семь лет жизни со мной случались острые ситуации, и, как правило, я вел себя вполне достойно. Но здесь нервы не выдержали: я позорно сбежал в туалет на втором этаже, где долго умывался холодной водой перед зеркалом. Потом – осторожно – я в это зеркало посмотрелся. В увиденном отражении не было ничего особенного, кроме одной детали: на лбу справа пламенел прыщик. Эта неприятность вызвала в памяти целый ряд воспоминаний: тинейджерство, неудовлетворенность окружающим миром, страстную и неразделенную первую любовь, а также собственно прыщи. Задавив в себе малодушие, я вышел обратно в зал, где по-прежнему кроме меня не было ни одной мужской особи. Женских же стало больше – двадцать одна, и все они были прекрасны. Мой мозг спокойно отметил это, вспомнил про прыщик, про девятнадцать лет и, перед тем как отключиться, поставил организму диагноз: половое созревание. Страшная штука, которую наша не очень умная медицина связывает исключительно с подростковым возрастом и которая тем не менее может случиться в любой момент. За свою долгую жизнь мне удалось изучить симптомы этого явления. Во-первых, как уже говорилось, все девушки в такой момент прекрасны. Во-вторых, на них сразу хочется жениться. В-третьих, – и это самое страшное – тело пытается осуществить данное желание. В-четвертых, мозг отказывается принимать реальность такой как есть и помогает телу в его опасных устремлениях. В моем случае мозг заставил меня раздать визитные карточки присутствовавшим в количестве двадцати одной штуки девушкам (к тому же я написал каждой из них, что готов немедленно прибыть в любую точку планеты для бракосочетания). Потом мне пришлось позвонить по мобильному тем приятельницам, чьи номера я помнил, включая бывших любовниц, жен друзей и, что самое пакостное, сотрудниц... Много безумств совершил мой мозг в тот вечер под влиянием гормональной бури.

...Следует отметить, что половое созревание никогда не ограничивается одним днем. У меня оно продолжается обычно две-три бессонные недели. И добром оно никогда не заканчивается: либо действительно женишься, либо притомишься от избытка дамского общества, либо исстрадаешься от его отсутствия. Это уж как фишка ляжет, но последний сценарий, на мой взгляд, самый удачный, так как проходит без последствий. Сегодня всего лишь третьи сутки процесса, самого страшного пока не случилось, но и по лучшему варианту судьба не складывается: уже приблизительно четыре ни в чем не повинные девушки поверили в искренность моих намерений. Что я им скажу потом?