Прыг-скок

Недавно мы с одной знакомой обсуждали вопрос: можно ли запрещать детям с кем-то дружить. Точнее, она его обсуждала, а я по большей части помалкивала. Потому что я противник вообще необоснованных запретов, а тем более в таком, можно сказать, интимном вопросе.

Знакомая поведала мне одну историю из своей жизни. Две девятиэтажки примыкают друг к другу углами. Задача простая: нужно перепрыгнуть с крыши на кры­шу. Все друзья уже перепрыгнули, а она нет. То есть выбор невелик: либо ты с друзьями, либо без них. Сильно??

И вот сейчас у ее сына есть некие друзья, дружбе с которыми моя знакомая сильно противится. Видите ли, они по вы­ходным собираются и занимаются паркуром, то есть бегают по улицам, не обращая внимания на то, что им попадается на пути. Ну, к примеру, есть у тебя маршрут по прямой от Лужников до Красной площади, вот ты и бежишь. А там светофоры-переходы, мосты-лужайки, а главное — здания тебя мало волнуют: маршрут должен быть пройден. Наверное, моя знакомая, шагнувшая когда-то с крыши на крышу ради своих друзей, может иметь к ним теперь некоторые претензии. И изо всех сил пытается уберечь от похожих друзей своего единственного сына.

У меня в детстве тоже всякое бывало. Но тем не менее я считаю, что друзья должны быть разные. И много. Чтобы потом можно было себе сказать: этот хороший, а вот этот — и не друг вовсе. Это ведь тоже опыт. И пройти через множество неприятных моментов проще в детстве, когда рядом мудрые (ну допустим) родители, готовые все объяснить, защитить или дать выплакаться, подставив плечо или живот, соответственно росту ребенка. Вызвать скорую…

Раньше-то мы дружили по территориальному признаку, а там кого только не было, даже несмотря на то что я выросла в Новосибирском Академгородке. Были среди дворовой компании приятные и не очень, были малолетние преступники и дети академиков, и со всеми ты был вынужден общаться. Потому что школа заканчивалась в два, а родители приходили после шести. Да и их приход мало что менял, все равно догуливали до ночи, до крика в форточку: «Таня, домой!» Нет, конечно, не все они были друзья, некоторые пребывали в категории приятелей, но все равно друзей было человек пять, не считая школьных. И познавались они в таких ситуациях, которые сейчас и смоделируешь-то с трудом. Например, когда ранняя весна и — ура! — на Обском водохранилище каким-то чудом прибило к берегу кучу бревен, видно, сбились они с пути по дороге к океану. И по ним же непременно нужно бегать и прыгать. А вода +10, и в ней очень холодно, а бревна тут же смыкаются над головой, если с них не дай бог соскользнешь. Это была не я, мы тогда этого пацана вытащили. Он помер через три года, метилового спирта выпил. Тоже, кстати, с друзьями. Страшно? Это мне сейчас страшно. А тогда это была нормальная жизнь, не страшная, а жутко интересная. И конеч­но, легче было выжить, когда большая толпа. И все друг другу помогали, и потом это обсуждали, и свято хранили общие тайны от родителей, и родители действительно многое не знали. Как мы, например, бегали в снежные сибирские зимы по гаражам, играли в прятки. А смысл был в том, чтобы незаметно для друзей провалиться в узкую щель между железными гаражными будками, причем хорошо бы, чтоб тебя еще и снежком сверху присыпало, чтобы незаметно было. Стоишь вот так солдатиком и ждешь, вспомнят про тебя или нет, потому что самому оттуда выбраться нет никакой возможности. Я уж молчу про то, что там могло торчать внизу, арматура какая-нибудь. Господи, сейчас впервые в жизни порадовалась, что моя мама читает «Комсомолку», а не БГ. Зато я знала, что с красавчиком Каркавиным лучше не связываться (он потом действительно за изнасилование отсидел), а Дема, хоть и считался лучшим другом, но зачем-то однажды зажал в углу и пытался поцеловать, а Кужут — противный такой очкарик, сын доктора наук, — всех неожиданно спас, когда на нас землянка в лесу обрушилась. Что такое предательство подруги, почему невозмож­на дружба между мальчиком и девочкой, в чем манящая сила толпы и как это ужасно, когда ты остаешься в одиночестве, — через все это мы проходили, и в детстве это как прививка. А как это все и многое другое поймут мои дети, если у моей десятилетней дочери одна подруга, с которой они встречаются по выходным на даче, а у тринадцатилетнего сына вообще друзей нет, как он тут мне недавно сообщил. В общем-то, действительно: он в школе до пяти, потом то бассейн, то английский, потом только личное время, а это уроки, телевизор, компьютер. Я говорю: погоди, как это, а в школе что? Ну это не друзья, это так, приятели. Я говорю, а друг — это кто вообще, определи? И он выдает мне определение, которого ни в пословицах, ни в словарях нет. Настоящий друг, говорит, это тот, с которым редко видишься.

Ну тут я только руками развела. Вот вам и большой город. Тут впору не запрещать дружить, а уговаривать. И я так ­считаю: пусть вокруг будет масса народу, большая часть которой потом останется в приятелях, но настоящий, проверен­ный друг пройдет через всю жизнь, и с ним будет что вспомнить. Хоть бы даже и прыжки с крыши на крышу.