Прямость и кривость

Иллюстрация: Александр Можаев

Относительно тихий Трубниковский переулок — хоть и не яркий, но вполне достойный объект краеведческого внимания. Прославился он прежде всего как своего рода неофициальный академгородок, место, которое случайным образом целых два века притягивало к себе главные творческие силы города. Здесь успели отметиться поэты, баритоны, художники, зодчие, историки, ботаники, медики, геологи, астрономы, животноводы, гигиенисты, декабристы, а также режиссер Пудовкин. Свидетели этого торжества разума вспоминали о том, что зачастую происходивший в переулке «высокополезный обмен мнениями являлся причиной еще более духовного общения членов». По счастью, и теперь Трубниковский населяют не одни идиоты. Например, в доме 26 (в советское время называвшемся домом научных деятелей) живет приезжая журналистка Клементина Сесил, деятель хотя и не совсем научный, но вполне выдающийся.

В прошлом году она стала одним из основателей проекта MAPS — Московской ассоциации охраны архитектурного наследия. Ведь старая Москва — культурное достояние человечества, и не стоит забывать, что на нас все-таки люди смотрят. Истинному человеку доброй воли что взорванные иракские минареты, что сожженные замоскворецкие особняки — как нож в сердце. И вот Клементина сидит на кухне старой московской квартиры в Трубниковском и обсуждает творческие планы с еще тремя неравнодушными деятелями MAPS. «Мы, — говорит она, — прежде всего информируем, ведь у нас никто не относится к Москве как к архитектурному феномену. Я читала лекцию в Лондоне, и всем было дико интересно, потому что они этого не знали. А московские власти нас принимают положительно, потому что мы не ругаем Лужкова, мы должны с ним работать. Мы как иностранцы должны быть осторожны и прозрачны, а то вот одна газета уже интересовалась, какие силы стоят у нас за спиной. Но мы делаем это только потому, что любим».

Мы выходим на улицу, и я предлагаю заморским гостям пройтись по этому скромному переулку и рассказать, за что именно они полюбили этот город.

— Ну, — отвечает Клементина, — я первый раз в Москву приехала интуристом в 1991 году, когда еще в школе училась, и это были такие некрасивые впечатления. Самое яркое — бассейн «Москва» в тумане. А когда приехала в девяносто третьем, познакомилась со здешними людьми, и они мне показали все вот эти переулки — это уже было волшебное. Особенно когда темно, когда более загадочно. На моем доме, на глухой стене без окон, ночью такая отличная тень от дерева, такая проекция от фонаря. За последние годы город стал более плоским — и потому что больше освещения, и главное — оттого, что стало меньше кривых линий. Вот эти новоделы, которые строят, у них такая прямость, которой раньше не было.

Трубниковский переулок как раз примечателен своими контрастами — «прямость» и «кривость», понты и смирение. Прекрасный вид открывается от Поварской улицы — неровный ряд двухэтажных особняков, уходящий под ноги титаническим башням Нового Арбата. Калининский проспект разорвал переулок на две части, и та, по которой мы идем, начинается сразу с дома 11. Соседний с ним тринадцатый, доходный дом начала прошлого века, уже прошел через так называемую реконструкцию — стоит по струнке наутюженным клерком, ни одной случайной линии. А напротив — простоватенький двухэтажный дедулька, мятый «пинжак», заколоченные деревянные двери. Сверкающий стеклопакет соседствует с пыльным окошком, уставленным трехлитровыми огуречными банками. В подворотне рядом с элитным центром пластической хирургии надрывная надпись: «Верните прачечную, она нужна людям».

В конце переулка — облезлый дом 34, позади которого скрывается один из самых живописных дворов Москвы. Неприметная, аварийная и совершенно беззащитная старомосковская красота явно доживает последние годы. «А что ждало бы этот дом, окажись он в центре Лондона?» — спрашиваю я.

— Я думаю, у нас это могло бы быть памятником второй категории, в Англии пять тысяч таких второстепенных памятников. Такое, как здесь, у нас было в шестидесятые годы, в центре Лондона было много ветхих старых домов, много сносили и застраивали многоэтажками. Но те, что остались, уже все раскупили и отреставрировали, потому что старинный фонд пользуется очень большим спросом. В Англии каждый год издается каталог бесхозных домов, которые нуждаются в реставрации на частные деньги, и две трети списка скоро продаются.

На страницах каталога — небольшие готические церкви, крестьянские усадьбы XVII века, викторианские особняки. Люди бегают, днем с огнем ищут, кому бы втюхать эти одинокие чудеса. Придет новый хозяин — спасет положение. Здесь все, как правило, ровно наоборот — основная проблема не отсутствие денег, а как раз их присутствие: явился барин — подгоняй бульдозер, готовь стеклопакеты. И если там центральное местоположение гарантирует сохранность памятника, то здесь оказывается одним из главных факторов риска.

Ох, нам бы их проблемы.