Протестанты Сергей и Маша Аникины: «Мы сидели в церкви, а потом шли в «Старбакс» или просто гуляли»

О причастии

Сережа: Мама была протестанткой, а папа — атеистом. Родители не тянули одеяло на себя, и у меня был выбор. В данном случае вера и следование за Христом — мой сознательный шаг. Когда мне было 17 лет, папа тоже стал баптистом. Он говорит, что было много необъяснимого; папа анализировал свою жизнь и понимал, что Бог все-таки есть, — видя благочестивую жизнь моей мамы, он, наконец, пришел к вере. Впервые в церковь мама привела меня, когда мне было 12 лет. Мы пришли на причастие. Причастие — это воспоминание о страданиях Христа, с хлебом и вином.
Я помню, как все вокруг со скорбными лицами и слезами на глазах принимали это вино, а вокруг был такой полумрак готический. Я испытал шок, спросил у мамы, почему все плачут. Она мне тогда сказала: «Когда вырастешь — поймешь».

Постоянно я начал ходить в церковь лет в 17. Учился в обычной школе, и, слава богу, мне всегда попадались хорошие люди. Я узнал про то, что есть гашиш и его можно дуть, только в 11-м классе. Сейчас в школе ребята напиваются в хлам и устраивают оргии — у нас было поспокойнее.

В 18 лет я покаялся. Покаяние — это твой поворот от грешной и языческой жизни. Ты признаешь, что ты грешник, называешь Христа Богом и понимаешь, что Он умер за твои грехи и воскрес. Вера в Него дает тебе спасение и открывает путь в Царство Небесное. Покаяние действительно меняет тебя. Из бытового, к примеру: я отучился ругаться матом, хоть и не сразу.

О страхе перед «сектантами»

Маша: Сережа мне почти сразу после знакомства сказал, что он баптист. Если честно, я вообще не знала, кто такие баптисты. Я была православная, крещеная, но не имела представления, что к чему, крестик носила просто так. Мои походы в церковь можно было пересчитать по пальцам одной руки. Однажды Сережа позвал меня к себе в церковь, сказал, что у них там играют музыку и выступают. Для меня это был какой-то кошмар: казалось, что я попала в секту, все такие добрые, милые, набросились на меня с вопросами «А ты веришь?», «А ты из какой церкви?». Еще там была девочка, которая подсела ко мне и давай втирать про Библию. Мне стало страшно. Я боялась, что сейчас мне мозги прополощут, а потом еще и деньги попросят, и квартиру заставят продать. Я сказала Сереже, что это какая-то секта и я туда ходить не хочу.

Потом он повел меня в другую церковь на концерт. Это был полный атас. Мало того что он оставил меня одну в зале, а сам ушел куда-то, так спустя 10 минут люди стали падать на колени, поднимать руки вверх, подпевая. А я стояла со слезами на глазах, не понимая, куда я попала. Было желание развернуться и убежать. Сережа очень долго извинялся за то, что он оставил меня одну. Несмотря на все, я продолжила с ним ходить в церковь, знала, что для него это важно. Сидела с ним пару часиков, а потом мы шли в «Старбакс», разные кафешки, просто гуляли. Но спустя какое-то время я начала понимать, что на проповедях люди говорили правильные вещи, и в них я узнавала себя. Сережа начал меня приобщать к Библии: я читала главы, а мы их потом с ним разбирали.

Однажды в церкви прихожане пели песни, и на меня нахлынуло ни с того ни с сего — просто захотелось помолиться. На улице был дождь, гром, молния. Во время молитвы я сказала про себя: «Господи, если ты есть, дай мне знак». Тогда вышло солнце среди дождя. Я никогда не верила, что может быть вот так. Когда все закончилось, я рассказала Сереже, он очень обрадовался. И мы стали учиться вместе молиться. Я стала больше проникаться, задавать вопросы. А потом я покаялась. Помню, у меня случилась истерика, сразу навалилось много проблем, мне казалось, что выхода нет. Сережа приехал ко мне, я покаялась, и мы вместе помолились. Все перевернулось потом. Мне стало гораздо легче жить, я стала чувствовать помощь, любовь. Мне стало спокойно. Ты уповаешь на Бога и понимаешь, что Он делает все как надо.

Об общине

Сережа: Община как семья. В общине друзья, с которыми ты можешь с удовольствием провести время. Я знаю немало людей, которые после христианских реабилитационных центров приходят в общину: это бывшие алкоголики и наркоманы. Главная концепция таких центров в том, что алкоголизм и наркомания — это не физическая болезнь, а болезнь духовная. Ключевая основа — молитвы и Библия. Ты встречаешь этих людей в церкви, и у тебя в голове абсолютно не укладывается, что когда-то они были наркоманами.

Наша помолвка тоже была в церкви. Необязательно проводить помолвку там, но это важный момент, в особенности для нас. Сразу меняется статус в глазах людей, отпадают лишние вопросы. Для меня роспись далеко не главная цель. Гораздо важнее венчание.

​О непонимании со стороны родителей

Маша: Когда я знакомила родителей с Сережей, я сказала, что он верующий, баптист, отдает десятину каждый месяц, жертвует деньги в детские дома. Мама сначала обрадовалась, а потом насторожилась. Помню, после ужина она мне говорит: «Слушай, а я знаю, кто это такие, они потом заставляют продавать квартиры». Она жила в деревне, и там были свидетели Иеговы. Мама была в полной уверенности, что баптисты тоже из них. Когда мы назначили дату, она вдруг спрашивает, где будет венчание. Я отвечаю, что в баптистской церкви. Она еще больше начинает возмущаться, мол, что они там, отплясывать собираются? Ее возмутило, что в церкви нет икон. «Как нет икон? Это что ж за церковь такая? Я росла в деревне, и всегда были церкви с иконами, и все молились иконам», — говорила мама. Я нашла материал по баптистам с картой, на которой видно, сколько процентов баптистов в мире и где они живут, чтобы она поняла, что это не секта. Вопросов больше никаких не было. Мне кажется, она успокоилась, но все равно временами проскакивает: «Вот ты только не говори знакомым, потому что они не понимают, что это за церковь». Мама считает, что молиться святым нужно для того, чтобы эти святые помолились за нас Богу. Но ведь святыми этих людей назначал не Бог, а сами люди.

А в Библии ведь написано, что кроме Единого Бога никого быть не может.