Пресс-конференция Михаила Ходорковского

17.11. Пресс-конференция закончена.

По итогам: Ходорковский не будет заниматься политикой, не будет спонсировать российскую оппозицию и не будет возвращаться в Россию, так как дело о взыскании с него 17 миллиардов рублей еще не закрыто.

Ходорковский планирует заниматься общественной деятельностью, «отдавая долги» тем людям, которые трудились, чтобы его освободить, а также во благо тех, кто еще находится в тюрьме по делу ЮКОСа, и, очевидно, будет бороться за свободу политзаключенных. Ходорковский не испытывает ненависти к Путину, но и не благодарен ему; зато благодарен Меркель, Гешнеру, друзьям, родственникам, СМИ и гражданскому обществу.

За 36 часов, которые Ходорковский провел на свободе, это уже как минимум пятое общение с журналистами помимо закрытой пресс-конференции, интервью The New Times, CNN и Ксении Собчак.

17.03. Ведущая пресс-конференции: «Каждый заключенный имеет одну мечту — однажды услышать голос, который скажет: «Ты свободен», и двери откроются. Ходорковский пережил это». Сбиваясь с русского на немецкий, ведущая пресс-конференции пожелала Ходорковскому всего наилучшего, а всем — прекрасного Рождества.

17.00. — Скажите, а за что же вас все-таки посадили?

— Я точно этого не знаю. Произошел жесткий разговор с Путиным, потом было возбуждено уголовное дело — это все, что я знаю точно, остальное — домыслы. <...> Бизнес, не ощущающий социальной ответственности, не имеет права на существование.

16.57. Ходорковский: «Главное, что меня поразило — внимание к этому делу, я извиняюсь, что не со всеми смог поговорить, я очень благодарен. Но поймите и меня — десять лет я не был с семьей, ну... чуть-чуть, чуть-чуть личной жизни (улыбается)».

16.55. — Почему ваши адвокаты обратились к Геншеру?

— Я не обладаю этой информацией. Меня спросили про Геншера, я сказал — да, это очень уважаемый человек, он точно не сделает хуже, только если лучше.

16.53. Ходорковский благодарит Швейцарию за правосудие в отношении ЮКОСа, которое заявило, что это — политическое дело.

16.52. — Что вы чувствуете к Путину? Это ненависть?

— Хотя в моем отношении обошлись довольно жестко, моя семья не была тронута, поэтому я не воспринимал слишком эмоционально, скажем так, это противостояние. Я оставил все это в поле прагматики: да, просто такие правила игры, здесь нет эмоций.

— А Алексанян — не повод для эмоций? (Выкрик из зала.)

— Алексанян — большая проблема. Я знаю исполнителей, но, чтобы назвать их публично, я должен обладать более точной информацией. Алексанян — это крест, который мне нести до конца жизни.

16.49. — Сделал ли Путин ошибку, освободив вас? И долго ли он еще будет у власти?

— Путин может оставаться у власти еще 10 лет, если его изберут люди. Я надеюсь, что своей точки зрения он не изменит, ведь он говорил, что не хочет пожизненного президенства. Я надеюсь, что Путин не воспримет решение о моем освобождении как ошибку, а как пример, как стоит себя вести дальше.

16.47. — Вопрос от Украины: интересует ли вас «Евромайдан». Что вы думаете про историю с Тимошенко?

— Я от всей души желаю ей скорейшего освобождения. Я надеюсь, что Янукович все-таки освободит политзаключенных, хотя бы одного. Я не обладаю информацией, чтобы что-то говорить про ситуацию в стране, хотя Украина для меня очень дорога.

16.45. — Есть ли планы возвращаться в бизнес?

— Нет. Я добился всего, чего мог, — я руководил крупной компанией, мое финансовое положение не ставит меня в необходимость работать ради зарабатывания денег. Оставшееся время я бы хотел посвятить тому, чтобы отдавать долги тем людям, которые еще в тюрьме, и российскому обществу, которому важно немного измениться, чтобы в России жили получше.

16.42. — Стоял ли вопрос признания вины?

— Впервые о возможности помиловании я услышал 12 ноября от адвокатов, они передали слова Геншера о том, что вопрос признании вины не стоит. Для меня никогда не было проблемы написать прошение о помиловании, ведь судьба моя и моих коллег — в руках Путина. Помилование — формальность, но, признавая вину в несуществующих преступлениях, я бы играл вместе с теми, кто считают ЮКОС огромной преступной группировкой. Я не могу таким образом поступить с теми людьми, которые невиновны. Только поэтому я отвечал отказом последние пять лет.

16.39. — Ваше присутствие в Германии будет влиять на отношения Россия — Германия, как вы думаете? 

— Я благодарен Германии и немецким политикам. Менее всего я хотел бы, чтобы в результате этого человеческого участия произошли какие-то проблемы для Германии. Сегодня таких проблем нет — меня уверили. Я не собираюсь заниматься политической деятельностью, Путина я предупредил. Борьба за власть — это не мое. Я буду заниматься общественной деятельностью.

16.37. — Намереваетесь ли вы вернуться в Россию, или вы в изгнании? Рекомендуете ли вы людям ехать в Сочи?

— У меня не было выбора на этапе освобождения. Сначала мне сказали, что я еду домой, потом я узнал, что путешествие закончится в Берлине. В то же время Песков сказал, что мне никто не мешает вернуться в Россию. Но я не уверен, что смогу потом оттуда улететь. Чтобы такая возможность была, Верховный суд должен подтвердить ЕСПЧ то, что иск первого дела ЮКОСа закрыт.

Что касается Сочи — это праздник спорта для миллионов людей. Не надо его портить, не надо превращать его и в праздник президента Путина.

16.34. — Сколько вы будете в Германии? Как общаться западным демократическим странам с Путиным в будущем?

— Было бы самонадеянно мне давать советы, как вести себя со столь сложным человеком, как Путин. Я очень надеюсь, что западные политики будут помнить — просто помнить, что я не последний политзаключенный в России. Про Берлин еще не знаю. Визу дали на год, так что год у меня есть.

16.32. — Поделитесь опытом, как люди, сидящие в тюрьме («узники Болотной»), могут бороться за свободу.

— Им нужно сохранить здоровье и разум, а бороться должны те, кто на свободе.

16.30. Ходорковский: «Воспринимайте меня как символ того, что усилия гражданского общества могут освободить тех, о ком и не думали, что они выйдут на свободу. Не воспринимайте меня как символ того, что в России не осталось политзаключенных».

16.28. Извиняется, что не сможет вдаваться в подробности, ведь в тюрьме — товарищи по несчастью: друг Лебедев, Пичугин. Силовые структуры еще не сняли с них вопросы, даже после заявления Путина о том, что в третьем деле ЮКОСа нет перспективы.

16.25. Далее он благодарит друзей и родственников, потом — Гешнера, потом — Ангелу Меркель. Снова говорит спасибо всем, благодаря кому он оказался на свободе. Еще — Музею Берлинской стены, в котором проходит пресс-конференция.

16.24. Ходорковский: «Дорогие друзья, я от всей души благодарен всем, кто пришел, я понимаю, что у всех разные цели, я воспринимаю это как интерес ко мне и к моей стране. Моя главная цель сегодня — выразить благодарность. Я прекрасно понимаю, что, если бы не усилия многих людей, я сегодня был бы не здесь. Не в последнюю очередь мое освобождение стало возможно благодаря СМИ, спасибо за это. Я считаю, что медиа позволяют многим тем, кто находится в российских тюрьмах, сохранять жизнь и здоровье».

16.14. Фотографам дали пять минут на фотографирование. А зале оживление, все пытаются дотянуться, кто-то снимает с двух рук, «по-македонски». Аssociated Press снимает Ходорковского через видоискатель чужой камеры. Ходорковский сказал, что всех благодарит, и предложил пофотографировать его еще и после.

16.11. «Иммиграция не была условием освобождением, скорее обстоятельством, которое помогло» — это из первой пресс-конференции.

16.07. В зале для пресс-конференции — толкучка: журналистов — много, места — мало. Операторов, фотографов просят немного отойти. И еще немного. И еще чуть-чуть.

16.01. В данный момент на пресс-конференции решают оргвопросы, просят дать коридор родителям Ходорковского.

15.59. «Дождь» рассуждает, о том, сколь драматично и неожиданно было освобождение Ходорковского — ни адвокаты, ни родственники не верили, что Путин и правда подпишет указ, а самого Ходорковского вывозили в крайней спешке, буквально в аэропорту переодевая его из тюремной робы в повседневную одежду. «Может быть, скоро по этому сюжете снимут кино, может, уже даже права купили, впрочем, я не имею в виду российских кинематографистов», — Макеева.