Политинформация с Мариной Леонтьевной Ремневой

– Что вас особенно порадовало или, напротив, огорчило на прошедшей неделе?

– Меня очень огорчило закрытие программы «Намедни» на канале НТВ. Хотя поначалу я Парфенова даже терпеть не могла, а его программу называла «Надысь». Понимаете, у Парфенова не тот голос для ведущего аналитической передачи. Он все время говорит на теноре, а тенорком нельзя сообщать серьезные вещи. Тенором можно развлекать, шутить, высмеиватьѕ Что, кстати, Парфенов блестяще и делал – на том, старом, НТВ. Но после того как разогнали команду Киселева, я стала смотреть программы Парфенова и Савика Шустера – а где еще сейчас можно услышать более-менее объективную и разностороннюю информацию? Так что мне обидно, что «Намедни» сняли с эфира. Я бы на месте Парфенова подошла бы к гендиректору НТВ и плюнула ему в лицо!

И вообще, меня особенно возмущает тот уровень пошлости и серости, к которому скатилось наше телевидение. Честное слово, уже дурно становится от всех этих бесконечных сериалов про бандитов и сыщиков, по сравнению с которыми даже «Улицы разбитых фонарей» выглядят шедевром!

Не оставило меня равнодушной и начало процесса над Михаилом Ходорковским.

Конечно, я не очень хорошо разбираюсь в хитросплетениях вокруг «дела ЮКОСа», но меня неприятно поражает тот факт, что человека, уважаемого бизнесмена, чья вина еще не доказана, можно столько месяцев держать в тюрьме. Вообще, я думаю, что после этого суда для наших олигархов наступят тяжелые времена... Жалко их, конечно.

К ним мы уже притерпелись, многих полюбили, а некоторых и зауважали.

Ужасно огорчают события в Ираке. Как и в случае с Балканами, американцы наломали дров, а теперь там идет война «всех против всех», в которой гибнут и наши ребята, поехавшие восстанавливать электростанции. А обрадовало меня то, что у Буша появился реальный конкурент на пост президента. Хотя, с другой стороны, удручает, что за перипетиями избирательной кампании в США мы следим с куда большим интересом, чем за своими собственными выборами.

– Что вы думаете по поводу только что прошедшей в московских школах пробной сдачи Единого госэкзамена?

– Это совершенно дурная затея. ЕГЭ могли придумать только представители точных наук, поскольку по алгебре или, к примеру, химии можно дать ответ в бинарной системе – плюсиком или минусиком. Гуманитарные науки требуют другого подхода. Как можно посредством плюса или минуса оценить, допустим, произведения Пушкина или Достоевского? Сначала ведь книгу нужно прочитать, затем осмыслить и только потом изложить – замечу, грамотно изложить – свои мысли на бумаге... Словом, если наше образование выдержит ЕГЭ, то его добьет Болонская конвенция.

– Но разве подписание Россией Болонской конвенции в области образования не интерпретируется как прогрессивный и полезный шаг?

 – Да, сделано это было якобы из самых лучших побуждений. Теперь российские дипломы будут котироваться и в Европе, а российским студентам станет легче ездить туда учиться. Да и наши вузы смогут заработать на обучении иностранцев.

Но проблема в другом: суть Болонской конвенции противоречит всем традициям нашей высшей школы. Ведь что является главной особенностью и достоинством российского высшего образования? Прежде всего – фундаментальность, которая достигается широким спектром изучаемых дисциплин и глубокой специализацией. Поэтому наши выпускники умеют не только запоминать определенный объем информации, но и анализировать полученные сведения, решать задачи в самых различных направлениях. И наши американские и европейские партнеры это прекрасно понимают, иначе бы они не приглашали к себе на работу целые лаборатории наших химиков, физиков и биологов.

А Болонская конвенция требует унификации высшей школы, причем за основу берется западная модель двухступенчатого образования. То есть сначала студент становится бакалавром, потом – магистром. Но такая подготовка предполагает модульный характер образования, где преподают не конкретные дисциплины, как у нас, а некий набор предметов, сваленных в общую кучу. Я считаю, что если Европа хочет видеть наши вузы в Болонском процессе, то ей самой надо учиться и учиться, чтобы достичь уровня высшей школы России. Сегодня же, на мой взгляд, идет целенаправленная атака на российское образование с целью снижения конкурентоспособности нашей страны.

– Ну что же вас радует, когда кругом все так плохо?

– Дом, семья, моя маленькая внучка. Работа и университет. Поразили меня и мои выпускники, 40 процентов которых собираются поступать в аспирантуру, – это не может меня не радовать. И еще Малый театр – потому что там не устраивают перестроек и экспериментов, а просто ставят спектакли.