Политинформация с Максом Покровским

– Какие события последнего времени вас особенно поразили?

– У нас ведь недавно были какие-то выборы, верно? Сначала одни, потом другие. И меня поразили та беспомощность и тот цинизм, с которыми все это делалось. Хотя по поводу цинизма я бы поставил знак вопроса. Быть может, это откровенная немощь этих людей... Имен-то я их не знаю, точнее не запоминаю. Но они позволяют себе появляться на телевизионных экранах в серьезное эфирное время, на мощных телеканалах, в очень понятных телепередачах, чьи названия я, впрочем, тоже не запоминаю, и произносят свои глупости. То есть обставы у них солидные, а вот людишки немощные. То, что они говорят, – это просто клоунада какая-то. Такое впечатление, что все больше проявляется какая-то общая национальная недоразвитость. Я вижу каких-то... зайчиков! Каких-то чудиков, пытающихся говорить о серьезных вещах... Но дело ведь не в том, что человек говорит, а как он говорит: его тон, обороты, которые он употребляет, мимика. Отсутствие умения пользоваться русским языком. Какие у него глаза при этом.

– А чей взгляд вы назвали бы вменяемым?

– Ну как... Это субъективно, конечно. Но вот вы показали мне ваш журнал, здесь фотография Виктора Сухорукова – маленькая совсем, черно-белая. И с нее на меня смотрит лицо – вменяемое. В этом взгляде сказано, что какое-то количество мегапикселей там присутствует. А у так называемых политиков я этих мегапикселей вменяемости не замечаю. Хотя и посвятил просмотру политических ток-шоу некоторое свое время. Немного – минут пятнадцать. Или десять. Меня больше другое удивляет: постоянно ломаются здания. Аквапарк, тот же аэропорт имени Шарля де Голля в Париже. Видимо, строят очень быстро и очень плохо. И третье, что меня удивило, – то, что это все уже перестает нас удивлять. Равно как и террористические акты. Мы не то чтобы не обращаем на них внимания, но воспринимаем это как нечто довольно обычное. Хотя на эту тему сейчас даже некрасиво особо много молотить языком. – Более того, я вам скажу, что подобный комментарий тоже стал уже расхожим мнением. Каждый говорит, что мы уже привыкли. – Согласен. Если я сотый человек, который высказал такое мнение, пусть так оно и будет. Здесь я не стремлюсь к оригинальности. А еще хочу сказать об одном явлении, которое прочно входит в нашу жизнь, – это усредненность. Во всем. Усредненность в общении друг с другом, усредненность в понимании произведений искусства. Взять хотя бы радио: мы не слышим музыки – мы слышим тот фон, который не раздражает. На радио это установка. Музыка превращается в фон, который с точки зрения программистов эфира является достойным заполнением пауз между рекламными блоками. Соответственно, мы принимаем те же позы, что герои рекламных роликов, делаем такие же лица, говорим фразами из сериалов, такими же жестами открываем бутылки...

– А вы разве смотрите сериалы?

– Нет, конечно, времени не хватает. Но я говорю «мы», потому что не хочу отделять себя от других. Я считаю, что мы все живем в одинаковой ситуации. Кто-то называет это стабильностью, а я считаю – кризис. Я бы даже употребил слово «угроза». А во что она выльется... Этого я не знаю. Я не герой больших чисел.

– И какие вы предлагаете пути спасения?

– Я лично сейчас очень хочу перебраться из Москвы в Подмосковье. Я патриот Москвы, сам коренной москвич. Но, к огромному сожалению, город становится не то чтобы неприятен, нет, просто в нем невозможно существовать чисто физически. Хочу, чтобы здесь не было такого сгустка отрицательной энергии... Это утопия, конечно. Но я утопист. Как утопист я и усредненность эту пытаюсь пробить. Хотя бы заявить «Ногу свело!» в эфире. С другой стороны, каким бы это ни казалось парадоксальным, я не только утопист, но являюсь и сумасшедшим практиком – по факту! Потому что ухитряюсь, не наступая на горло собственной песне, делать так, чтобы она звучала где-то когда-то публично. Основная цель искусства – раздражать. Под раздражением я понимаю не бешенство, а возбуждение каких-то рецепторов. Вызывание... Вызов! Вызов каких-то чувств, по возможности сильных. А основной целью форматной эфирной единицы является нечто прямо противоположное – усыпление. Сложно полететь в космос, если устройство предназначено для погружения под воду. Чтобы противостоять этому, нужно очень твердо стоять на ногах, жить в реальности. Человек не в реальности, хотя бы на один микрон оторванный от почвы, начинает скользить, как на коньках. Он не может сделать своего дела. А нужно не спать, а делать, действовать.