Поиски Счастливой
На платформе, к которой подали поезд Москва—Николаев, было многолюдно – все-таки июль, разгар сезона. Но своих я узнала сразу: среди благополучных курортников с чемоданами и торговцев с тюками заметно выделялась бодрая группа детей и взрослых с рюкзаками и лопатами. Родители давали последние наставления своим чадам, проверяли, не забыто ли что: батон сырокопченой колбасы, кофе, чай, баранки, консервы, имодиум, аспирин, палатка, пенка, панамка... Отъезжающие взрослые отличались от детей тем, что им в комплект полагалась бутылка-другая водки. Иными словами, мы собирались в археологическую экспедицию.
Меня всегда удивляли археологи, особенно в Крыму. Пока все люди как люди греют тело на пляжах, эти встают ни свет ни заря и ворошат лопатами тлен. Зачем? И надо же такому случиться: теперь и я ехала как археолог, то есть «архиолух», как называют неофитов. Архиолухов в этот раз было примерно половина – в основном школьники, ученики руководителей нашей группы. А это, я вам скажу, удивительные люди. Когда-то давным-давно, будучи еще студентами истфака, они попали на раскопки Ольвии – греческой колонии, находящейся на территории нынешней Николаевской области. С тех пор каждое лето зарекаются: все, в последний раз, пора отдохнуть по-нормальному. Но каждый год все равно едут туда – с женами, детьми и даже внуками; каждый год собирают своих учеников, бывших учеников, их детей, друзей и прибившихся.
– Ольвия в переводе с греческого означает «счастливая», – сказал кто-то из бывалых. И поезд тронулся.
В Николаеве, городе пыльном и некрасивом, нас погрузили в автобус и повезли в поселок Парутино – именно там находится государственный археологический заповедник «Ольвия». Темной южной ночью шли мы к нашему лагерю, а за нами двигался гул.
– Не бойтесь, это комары, – успокоили нас. Сверху плотной тучей действительно висели кровососы.
Уставшие от дороги, мы разместились по кое-как расставленным во тьме палаткам. Но поспать нам этой ночью не удалось – от звонкого девичьего визга содрогнулась даже степь:
– Сколопендра!!!
Сорок человек (двадцать подростков и столько же половозрелых особей разных поколений) включились в отлов отвратительного чудища о сорока ногах, оставляющего на теле глубокий ожог. Обошлось, слава богу, без жертв. Не погибла ни сколопендра, ни люди. Зато это происшествие удивительным образом сблизило нас всех.
А с утра, как на акварельной раскраске, смоченной водой, проявились краски. Неяркие, смазанные – степные: рыжая, выжженная солнцем земля, бледно-сиреневые васильки и серая полынь, от запаха которой кружилась голова. Наш палаточный город располагался на правом высоком берегу Бугского лимана, на холме между двумя балками. Нас предупредили, что от небывалой жары лиман зацвел. Но кто испугается водорослей в такой зной? Нырнули немедленно, но безо всякого удовольствия: вода была густой и горячей, как хаш, только ядреного зеленого цвета. Наши тела еще долго отливали ничем не смывающейся зеленкой. Так начался самый удивительный в моей жизни отпуск.
Первый день был выходным, и руководитель лагеря Николай повел всех на ознакомительную экскурсию по заповеднику. Он рассказал про то, что Ольвия Понтийская была основана греческими переселенцами из Милета аж в VI веке до н. э. Эллины построили прекрасный полис с развитым сельским хозяйством, промыслами и культурой. Рядом жили скифские племена – вокруг Ольвии сохранились курганы, когда-то набитые золотом и драгоценным оружием, но, естественно, давно уже выпотрошенные. Греки то мирно сосуществовали с туземцами, то страдали от их варварских набегов. Позже Ольвия стала частью Римской империи, а в первой четверти IV века н. э. полис окончательно пришел в упадок и был разобран турками для строительства крепости в Очакове.
Словом, вокруг нас была почти тысячелетняя история – с эллинами, скифами, готами. И нам все это предстояло потрогать собственными руками. Николай рассказывал так вдохновенно, что аж светился. Ей-богу, у меня это свечение проявилось даже на фотографии. И надо сказать, что со всеми людьми, попадающими в Ольвию, начинают происходить удивительные метаморфозы. Недаром в экспедициях складывается много крепких семейных пар – мерзавцы сюда просто не попадают. А если заедут случайно, так немедленно слягут от поноса или другой какой напасти. Судите сами.
Подъем в пять часов, легкий завтрак, приготовленный дежурными. К месту раскопа идти минут пятнадцать по горе – «тропой инфаркта», как говорили в народе. Пришли. Я-то как себе представляла археологию? Копнул – а там тебе полная лопата антиквариата. Но поначалу это больше напоминало огород: лопатишь себе и лопатишь гумус. Трудно. На следующий день лопата стала натыкаться на твердь – в земле начали встречаться глиняные черепки. На сторонний взгляд – мусор, но именно они являются ценнейшим историческим материалом. Каждый осколок нужно бережно вынуть из земли и отнести на «точек», там «точковые» сортируют добычу: ручка к ручке, терракота к терракоте, черный лак – в одну кучку, красный – в другую. В конце рабочего дня ученые-археологи атрибутируют это богатство.
Настоящий кайф приходит через несколько дней, когда на этой грядке возникает кладка, проявляются очертания города. Жилища с глиняными полами, вырезанными в грунте столиками, лежанками. Можно разглядеть место очага и углубления, где были сосуды с вином и маслом, и даже полочки, где когда-то стояли терракотовые фигурки богинь, богов, сатиров, эротов и других почитаемых греками персонажей. Ольвиополиты были людьми цивильными, имели бани, театры, гимнасий и храмы. Сохранились склепы, где богатые греки хоронили своих покойников. Места эти овеяны легендами, самая романтическая из которых рассказывает про античных Ромео и Джульетту. Но это было раскопано и изучено задолго до нас: археологические работы на этом месте ведутся с XIX века. А самой большой удачей нашей группы можно считать обнаружение древней выгребной ямы. Начальство заповедника нас тогда похвалило: помойка считается очень полезной находкой.
Работали до часу дня – с обязательным перерывом. Отдыхали под старой шелковицей, куда дежурные приносили «перекус» – блинчики и парное молоко. Как видите, питались мы хорошо. Но и работали будь здоров! В группе было несколько художников. Однажды администрация заповедника попросила их сделать зарисовки. Посадили ребят в прохладный домик, соком поили и кормили шоколадом. И что вы думаете? На следующий день наши живописцы запросились обратно – к лопатам, пыли, под палящее солнце. Кто придумал менеджмент? Ни за какие деньги такого энтузиазма не купишь.
Наблюдая за товарищами, я все время вспоминала повесть Василия Аксенова, где все положительные персонажи – ну те, у кого глаза горят, – носили отчество Аполлинариевич. А ведь не случайно веселые ольвийские эллины больше всех других богов чтили витального Аполлона Дельфиния. Место это намоленное, всякий попадающий сюда становится именно что Аполлинариевичем.
Через несколько дней лопаты отброшены – начались более тонкие, тщательные работы. В ход пошли ножики, кисточки и ногти. Находятся уже лампадки, брошки, амфоры, терракотовые скульптурки, монетки в форме дельфина. Интересно представлять себе, кто этим пользовался, какая прекрасная гречанка втыкала в смоляные волосы заколку и кто пил из чаши с Афродитой разбавленное вино.
И заметьте, ни у кого даже мысли не возникало спрятать драгоценность за пазуху: громкий восторг, поздравления – и на точек. Мы же не черные археологи. Это они выходят на промысел зимой и осенью, когда ученых в заповеднике нет. Вооружены фантастической техникой: сверхчуткими металлоискателями, щупами и какими-то еще адскими приспособлениями, которые позволяют точно определять места, напичканные драгоценностями.
– Вон видите: степь выжжена. Это злодеи готовят место для своих варварских поисков, чтобы металлоискателем было удобнее пользоваться, – со слезами на глазах говорит нам директор заповедника. – Кроме того, что вандалы воруют, они грубо, чуть не экскаваторами, срывают грунт, уничтожая культурные слои, и убивают это место для истории. Ежегодно здесь происходит несколько убийств.
По легенде, в Ольвии был как-то историк Геродот и рассказал про могучих гиперборейцев и злобных рыжих карликов. Так вот, мы со своими лопатами чувствовали себя златокудрыми великанами, вступающими в борьбу с уродами. У них на вооружении была техника, у нас – сила внутренней правды.
Отработав очередной день, уставшие, пыльные, но очень довольные, мы возвращаемся в лагерь. Нет ничего вкуснее обеда после тяжелой работы, да еще в тени: длинный стол накрыт под двумя парашютами. После – здоровый сон, ну а потом – прогулка по окрестностям. Однажды мы пошли на холм, где был греческий некрополь. Зловещее зрелище: свежевырытые могилы в несколько метров глубиной, на дне виднеются кости – совсем недавние преступления черных археологов. Историк Валя рассказывал, что по традиции греки закапывали с покойниками золото и драгоценности. «Вот тут еще неразграбленная могила, и здесь», – тыкал он куда-то в степь.
– Валь, а у тебя, что ли, тоже рентген встроенный? – удивлялись мы.
– Смотрите, на месте захоронения трава отличается. – Действительно, мы увидели четко очерченный прямоугольник. – Этим могилам несколько тысяч лет, но, если гумус был единожды перекопан, он всегда будет родить другую растительность.
Слова «вечность», «навсегда» в Ольвии приобретают совершенно другой смысл.
Но, конечно, мы отдыхали не только в некрополе. Ходили и в поселок Парутино, где по 15 рублей за литр разливали холодное молодое вино. Говорят, в каждом парутинском огороде есть древнегреческие склепы, приспособленные селянами для хознужд. Удивительное дело, но кажется, что других следов античная цивилизация здесь не оставила. Известно, что некоторые парутинцы работают на черных археологов. Странные они люди. Скажем, на раскопе есть древний колодец с чистейшей ледяной водой. Его, наверное, еще греки копали. Каждый год археологические экспедиции, приезжая в заповедник, очищают колодец от мусора и камней, и каждую осень местные заваливают его всякой дрянью. Зачем, спрашивается, они с упорством совершают это бессмысленное зло? Может, для того, чтобы дать возможность другим его исправить? Вот такие высокие мысли посещали меня в Ольвии.
За две недели мы превратили степь в прекрасный древний город. За это время он стал нам родным, мы чувствовали себя его жителями – ольвиополитами. После того как отведенный нам квадрат раскопа изучат, зарисуют, его снова засыплют землей, чтобы черные археологи, эти злобные рыжие карлики, не соблазнились легкой добычей.
