Письмо Ходорковского перед акцией протеста 4 февраля

Фотография: ИТАР-ТАСС

Дорогие участники Ходорковских чтений!

Мне отрадно обращаться сегодня к вам, хотя и заочно. Отрадно потому, что в 2012 году, после бесстыдно подтасованных думских и накануне кажущихся безальтернативными президентских выборов, наконец произошли серьезнейшие изменения в общественном сознании.

На мой взгляд, наилучшим образом они объясняются двумя факторами:

1. Близость окончания «большого политического цикла», который обычно составляет 15 лет (у ВВП — уже 12). Т.е. он и надоел, и потерял эффективность за счет «обрастания» людьми, привычками, из-за обычной для человека усталости.

2. Увеличение доли образованного среднего класса среди населения. Власть, в полном соответствии с «марксистско-ленинским учением», сама порождает своих могильщиков – современный «пролетариат» офисного труда. Нам известны личностные особенности ВВП, следствием которых является некий «фильтр» в его мозгу, не пропускающий информацию, противоречащую его устоявшимся взглядам.

Взгляды же эти заключаются в искренней вере, что он делает все правильно, достигает отличных результатов и, следовательно, против него выступать могут либо городские сумасшедшие, либо вашингтонские наймиты. Пробить стену подобного сознания очень трудно (если вообще возможно), с учетом противодействия холуйского окружения.
Такие подробности «психоанализа» мне необходимы, чтобы пояснить свое представление о будущем.

Политический инструментарий власти на ближайшие год-два

Считаю, что нас ожидает консервативный сценарий в политике (как в государственной, так и в политике силовых структур) при более-менее либеральной экономике.
Однако понятно — «либеральность» в экономике при такой политике возможна лишь весьма ограниченная. Речь будет идти о продолжении либерального подхода в макроэкономике (с поправкой на лоббизм силовиков), а значит — неизбежна попытка «зажима» социального сектора. Зажим социального сектора бьет по рейтингу, необходимо удовлетворять интересы гражданской бюрократии, плюс, с учетом низкого качества госуправления, возникнут локальные точки напряжения. В общем, понятно — легко не будет.

Возможны (теоретически) два типа реакции на неизбежные проблемы.

1. Некоторая демократизация с переваливанием ответственности на новые «центры власти», типа региональных, на законодательное собрание, на правительство (последнее не получится, т.к. Медведева считают клоном Путина).

2. Методы спецслужб: провокации, разводки, силовое давление.

Из тех же соображений исключаю реальное усиление полномочий законодательного собрания и правительства.
А вот обещания «регионалам» могут оказаться выполненными — прямой политической угрозы не видно, возможность дополнительной наживы для чиновников появляется, и рычаг, особенно на выборах, — серьезный.
У этой медали есть и оборотная сторона. Наиболее покорными, а, значит, — «поощряемыми», становятся национальные окраины, что вызывает резкое возмущение русского населения, переходящее временами в крайние формы. Силу набирает радикальный национализм. Именно его власть использует, как пугало для российского образованного класса и для Запада.

Результаты подобной политики неоднократно наблюдались в мировой истории — доиграются. Когда и где — сказать сложно, но конец политического цикла не за горами. Они полностью выложатся, чтобы достойно провести Олимпиаду, а после нее «изнасилованные» экономика и общество дадут «обратку».


В подобных условиях я крайне мало верю в модернизацию экономики, в изменение ее архаичной структуры, в действительно «новую индустриализацию».

Самым вероятным вариантом подобных попыток станет расходование грандиозных средств на копию «китайского промышленного чуда», но без китайцев, их дешевой рабочей силы и технологии создания полностью экспортоориентированной промышленности (технология, ментально абсолютно неприемлемая ни для власти, ни для населения России). Результат такой попытки — «распил бюджета» и создание кучи неконкурентоспособных производств.
К разработке и воплощению серьезной промышленной политики нынешняя власть абсолютно непригодна. Во-первых, потому, что ключевым словом для Путина является «недоверие». Недоверие к тому, что он не может понять. А понять, увы, в 60 лет новую промышленную парадигму человеку, который никогда в жизни всерьез промышленностью не занимался, — невозможно.

Есть еще и «во-вторых», и «в-третьих»…

Пока нефтегаз «вывозят», — будем играться, в том числе, создавая витринные проекты. Потом — бросим. К счастью, отсутствие внешних инвестиций куда-либо, кроме нефтегаза, не позволит «наворопятить» слишком много. В общем, прорывов не будет, деньги спалим, но и трагедии не вижу. Застой…

Публичный контроль со стороны небезразличных граждан

Вероятность выиграть в борьбе за власть, играя по правилам, диктуемым Путиным, невозможно. Если на сравнительно малопринципиальных выборах в Москве умудрились «добавить» ЕР как минимум 15 процентных пунктов, значит, «берегов» вообще нет.

Силовое противостояние с властью — вещь абсолютно реальная для более молодого поколения. Мы же, вероятно, слишком хорошо представляем себе последствия. К счастью для Путина, молодое поколение в России не столь многочисленно, как в арабских странах, что означает лишь одно — для накопления критической массы потребуется чуть больше времени. Согласно прикидкам демографов, политически не представленный во власти средний класс составит большинство лет через десять. То есть, в зону турбулентности и с этой точки зрения мы войдем к 2015 году (треть — это много).

Итак, играть по «их» правилам бессмысленно. Силовое противостояние — не наш метод.

Что же делать?

На самом деле, линия поведения подсознательно понятна: публичный контроль. Ставить власть перед публичным выбором: либо действительно честное поведение, и тогда — создание правового государства, с его институтами, где возможно обретение некоторых гарантий, либо отказ от верховенства права, признание исключительно «права сильного», а, значит, — разрушение страны (современных государств, живущих без оглядки на закон, — не существует); результат — отсутствие любых гарантий, когда неизбежное течение времени или случайный кризис подточит опору властной конструкции нынешней элиты.

Одновременно с системой публичного контроля за нынешней властью должна (и будет) выстраиваться структура взаимоотношений внутри гражданского общества, система взаимных обязательств, которая позволит постараться избежать худшего сценария развития событий, связанного с радикализацией протеста.

Дозреют. Всему свое время.

То, над чем всем неравнодушным гражданам нужно сейчас работать — это повышение значения в обществе идеи недавно созданной «Лиги» и других объединений избирателей. Эти организации должны поставить перед собой задачу: сделать все возможное, чтобы президентские выборы прошли честно.

Очевидно, что при правильном подходе и счастливом стечении обстоятельств, из такого, например, объединения может возникнуть долгосрочная коалиция различных сил гражданского общества по контролю над бюрократией. Естественно, внепартийная.

Попытки подвести под это дело партийную идеологию, конечно, будут, но я считаю важным им не поддаваться, сохранив «надпартийность» и главную цель: добиваться «моральности» власти.

Моральность в данном случае — это честность, скромность (отсутствие демонстративного потребления), недопустимость кумовства и коррупции в широком смысле (почему-то у нас коррупцией считают только взятку, а вообще-то есть очень четкое определение, куда попадает и «предоставление льгот и привилегий по службе в обмен на лояльность»).
С такой организационной работы стоило бы начать. Времени маловато, но успеть — вполне возможно.

Роль и место бюрократов

Говоря же о среднесрочной перспективе (до 2015 года), считал бы правильным придерживаться технологии «вовлечения» бюрократии. Определить некоторые моральные критерии, которые делают общение неприемлемым, а человека — «нерукопожатным». Подобных «деятелей» преследовать со всей бескомпромиссностью, но не стараться расширить их число безмерно.
Пример — «жемчужный прапорщик» (Бойко). К слову, замечу: 3,5 года условно — совсем не мягкое наказание, особенно при сохранении общественного контроля, который не позволит тихо пересмотреть наказание, или не осуществлять над Бойко положенный по закону контроль за условно осужденными. Вот чем стоило бы кому-то заняться (например, «Общественному вердикту»).

Но вернусь к «вовлечению». Остальную часть чиновничества, в т.ч. партийного, вполне можно привлекать к работе гражданского общества.

Те же Кудрин и его коллеги из путинского окружения не должны отвергаться. Да, Путин видит в них своих «агентов влияния», а мы должны видеть сограждан, кем на самом деле они и являются. У них свои взгляды, они делали и еще сделают немало того, что нам не понравится, но кто из нас без греха?

Есть такая книга «Список Шиндлера». Я, читая ее, думал: как легко было сделать человека врагом (причем, в реальной жизни еще проще, чем в книге). Наверняка на нем висело множество грехов, и как тяжела работа примирения. Но именно она спасла десятки жизней.

А ведь мы — соотечественники, и ставка не меньше. Речь идет ни много, ни мало — о том, чтобы обойтись без гражданской войны!

Важно понять, что в действиях власти сами чиновники считают не неправильным, а аморальным, и предложить помочь в борьбе именно с этим.

Бюджет — дефицит/профицит — всё мелочи (ну или не мелочи, но не наше дело в той парадигме, о которой идет речь), — парадигме моральности/аморальности власти. Сейчас же вопрос стоит именно так. Страну разрушает аморальность, беспрерывное вранье, которого не стесняются. Коррупция, которой не стыдятся. Жестокость и хамство, которые полагают брутальностью и которыми гордятся.

Избежать гражданской войны

Еще раз хочу повторить свою точку зрения: роль нашего поколения — попытаться сменить парадигму без гражданской войны. А значит, вспоминать, кто и что сделал, чтобы мы все оказались в глубокой яме, — не стоит.

Стоит обсудить только, как человек видит проблему моральности власти сейчас. Если по-прежнему так же, как Макиавелли — ему с нами не по пути. Если же жизнь заставила хотеть «видеть берега», — давайте будем работать вместе.

Работать вместе — это решать конкретные проблемы конкретных граждан. Заставлять разных «бойко» если уж не стать человеком, то,во всяком случае, — бояться показать свою звериную сущность. Бояться демонстрировать коррупционно нажитые богатства, бояться врать про образование, научные степени. Стесняться, когда на лжи ловят журналисты и т.д.
Тогда, в процессе этой работы, в процессе обсуждения разных тем и взаимообучения поиску компромиссов, мы сможем не только немного улучшить текущую ситуацию, но и сравнительно мягко разрешить кризис власти, когда он грянет.
Я очень боюсь наших «торопыг», которые за каждым уличным выступлением видят революцию, а поэтому — не считают необходимой регулярную практическую работу.


Мне симпатичнее иной путь, более медленный и более безопасный для страны: постепенное наращивание влияния на власть через сотрудничество или отказ от сотрудничества с ее элементами. Через убеждение и психологическое давление, через культуру и образование. Точнее — через авторитет их носителей. Через гражданское ненасильственное сопротивление, наконец.

Это не вялое невмешательство, а многовекторное «принуждение» к приличному, цивилизованному поведению вне зависимости от наличия тех или иных властных полномочий.

Абсолютно невосприимчивых к позиции общества мало. О линии с такими, если их действия глубоко аморальны, мы уже говорили. Нерукопожатность в широком смысле.

Демонстрации и митинги в этой парадигме — не есть преддверие мятежа, когда все растущая толпа идет на штурм правительственных зданий, а есть способ осознания себя частью сообщества людей, готовых действовать для достижения общей цели.

Мы «демонстрируем», во-первых, не власти, а себе: наши взгляды не маргинальны, нас много, и мы имеем право требовать уважения своих интересов. И добиваться такого уважения. Тем, кто не будет слушать, тем, кто попытается доказать, что единственный настоящий метод — это насилие, мы покажем, что в XXI веке такая позиция ошибочна. Делегитимация, отказ от сотрудничества, публичное выражение презрения — это совсем не так мало.
Подобные методы трудно применимы, если речь идет о технических материях, типа бюджета, приватизации и т.п. Но мы ведь собираемся говорить об общечеловеческих ценностях, о моральности власти, о честности, о гуманизме. Важно не смешивать проблемы. В таком контексте предлагаемая технология эффективна.

Что делать 4 марта 2012 года

Сегодня отказ от участия в голосовании стал бы ошибкой — люди ощутили вкус к выборам. Надо не просто звать на выборы, а «тащить» туда наших единомышленников, популярно объясняя: Путин во втором туре — это совсем другой Путин, чуть более склонный слушать, это другое государство, где бюрократия думает о риске лишиться «крыши», и потому — не беспредельничает. Путин в первом туре — это курс на полицейское государство и завтрашнюю революцию. Путин во втором туре — шанс на осознание властью необходимости перемен. А еще, в качестве «бонуса»: политики, набравшие 10 и более процентов голосов, — это люди, которых нельзя не замечать, это хоть какой-то голос общества, способный артикулировать его требования.

Но главное — суметь организовать людей, готовых тратить свое время и силы, чтобы защитить свои политические права.
К слову, считаю полезным привлечь к работе т.н. «общественные советы» при ведомствах, потребовав от них взять на себя часть ответственности за честность тех выборных процедур, где задействованы «их» ведомства. Речь идет и о голосовании в армии, и о действиях милиции на участках, и о поведении директоров школ, больниц, других учреждениях, где организуются избирательные участки.

Понятно, что общественные советы в большинстве своем — сервильны. Понятно, что Общественная палата, которой стоило бы координировать такую работу, будет очень бояться. Но деваться им особенно некуда, если вопрос будет поставлен прямо, публично и конкретно: вы собираетесь содействовать контролю за соблюдением закона? Да? — Давайте работать. Нет? — Вы аморальны. Мы будем говорить об этом постоянно и публично, в т.ч. в Госдуме во время отчета ваших ведомств, персонально при проведении мероприятий тех общественных организаций, откуда Вы выдвинуты, и т.д.
У нас неоспоримое преимущество — мы говорим не о политике (за Путина или против), мы — о честности.
Работы много, и она очень конкретная. А главное — результативная. Завидую. Желаю успеха.