Перзидент Роисси

фотографии: Максим Шер

«Саша»

Я не называю своего настоящего имени, поскольку, если расскажу о себе, очень многие поймут, кто мой соавтор, а для него это может обернуться не очень хорошо. Давайте назовем его Машей. Так вот, мы с Машей знакомы где-то лет семь. Сейчас она работает копирайтером в крупной компании. Я бизнес-аналитик, у меня собственная консалтинговая фирма. В галстуке не хожу, у меня всего пара костюмов для встреч и очень маленький офис, выходящий окнами на Кремль. Конкретней про бизнес говорить не буду, потому что в современных реалиях любого предпринимателя легко можно переквалифицировать в преступника.

Изначально KermlinRussia завел я. Восемь месяцев назад поздно ночью увидел в блогах пост о том, что Медведев завел твиттер, кто-то написал, что хорошо было бы завести KermlinRussia. Я пошел и завел — это был чистый эксперимент. Я сделал несколько простых вещей, которые Дмитрий Анатольевич или его пресс-служба сделать не догадались или не захотели. Я не стал принимать своих читателей за имбецилов и надеяться, что они проглотят любые бессодержательные лозунги. Стал быстро комментировать актуальные события, а не перепечатывать заголовки kremlin.ru. Фолловил тех, кто фолловил меня, примерно как Обама фолловит простых американцев.

Через несколько дней после этого я показал твиттер Маше. Сказал, что это самый интересный проект, который у меня был за последние пару лет, и что в нем можно наконец-то творчески реализоваться таким талантливым людям, как мы, потому что на работе это сделать не получается. Она сказала, что я идиот и это плохо кончится. И что у нее есть более серьезные дела и нет времени на детский сад. Еще через пару недель мы обсуждали за обедом какие-то статьи, и я рассказал про новую запись в ЖЖ Тинькова (Олег Тиньков — предприниматель. — БГ), что бизнесмены сидят на чемоданах и это большая проблема. Маша моментально ответила: «Не все сидят на чемоданах. Некоторые просто сидят». Я взял и поставил эту фразу в твиттер, и люди стали возмущаться — нас тогда еще активно путали с официальным KremlinRussia. Тогда я понял, что надо продолжать в том же духе, стал названивать Маше, просил помочь с формулировками. Фактически я взял ее измором. Потом она придумала твит «Почта России — очень важная организация. Она учит наших граждан терпению и другим добродетелям» — и подсела.

Как правило, мы обсуждаем какие-то события — и твиты рождаются сами собой. Сами иногда ржем по три дня, как после твита про пряник: «Российская власть умеет пользоваться не только кнутом. Если что, мы и пряником можем у…бать». Этот твит, по слухам, остановивший работу редакции «Коммерсанта» и поставивший под угрозу сдачу номера, родился из обсуждения статьи Лилии Шевцовой (политолог. — БГ), в которой она написала, что «демонстрация кнута не мешает помахиванию пряником». Пожалуй, нам удалось выразить квинтэссенцию подхода российской власти к управлению гражданами.

Если один из нас не согласен с твитом, который придумал другой, то мы его не ставим. Это очень важный момент, который серьезно повышает качество ленты, потому что периодически каждый из нас пытается запостить какую-нибудь глупость. Мы почти все время на связи — в чатах и по телефону, часто обсуждаем лично. Например, твит «Из всех отраслей экономики в условиях коррупции, рецессии и высоких процентных ставок лучше всего развивается на…балово» родился на выходных, когда мы сидели в компании с друзьями. В понедельник вылез Мавроди, и мы решили его запостить.

Вдвоем вести твиттер гораздо проще. Мы даже ни разу не поссорились. Иногда соревнуемся, чьи твиты набирают больше ретвитов. Но пока Маша лидирует. Ее твиты про «пряник», «Это был неправильный мэр, и он делал какой-то неправильный мед» и «Боно рассказал о своих проектах. Я рассказал ему о своих. Боно ох…ел» набрали больше, чем мои про «на…балово» или «В отличие от Путина Ходорковский может рассчитывать на третий срок и не нарушая закон». Мои тоже имеют по 600—700 ретвитов, но я ни разу не превысил тысячу, а она уже два раза. Я ей завидую. К тому же она совсем по-другому их придумывает. У нее сразу же рождается хорошая фраза, которую почти не надо обрабатывать, а я хожу и по два часа думаю над формулировкой. Сказывается, что она в основном читает художественную литературу, а я — профессиональную, научную, в общем, скучную.

Мы совпадаем с Машей и по политическим взглядам. Хотя она ненавидит всех политиков по пелевинскому принципу — что сам факт появления человека на политической сцене доказывает, что перед нами бл…дь и провокатор. А я готов все-таки дать политикам шанс. «Несогласных» Маша тоже не любит, и я считаю эти марши бессмысленными. Если бы я был оппозиционером, я бы придумал много более эффективных способов протеста. Политика толпы закончилась в первой половине XX века. Выходить на площадь сегодня бесполезно — это занятие для маргиналов. И если 20?000 фанатов возьмут штурмом Кремль, то ничем хорошим это не закончится. Некоторые считают, гораздо эффективнее отнимать у государства то, с помощью чего оно осуществляет контроль над гражданами: денежную и информационную систему. Определенная категория людей уже давно это сделала: они пользуются электронными деньгами, обмениваются информацией и самоорганизуются в интернете.

Я считаю, что и так занимаюсь политикой — в качестве хобби, но делать ее профессией никогда не буду. В нашем обществе нет понятия взаимовыгодной сделки: любого контрагента нужно обмануть, прогнуть, обобрать, сделать так, чтобы ему это было в убыток. Политики и высокопоставленные госслужащие — самые главные инициаторы этого принципа. Но человек, выигравший в несправед­ливом обмене, находится в такой же ­опас­ности, как тот, кого он «обыграл». Любое рабочее взаимодействие сводится к выяснению, кто будет хозяином, а кто рабом. Потому что людям удобнее существовать в иерархии, «вертикали», ну или как еще она называется.

Я не знаю, каким должно быть наше государство. Я вижу, что неправильно, а как сделать правильно и с чего начать — не знаю. И мне совсем за другое платят деньги. Но меня беспокоит, что те, кому платят деньги за управление страной, тоже не знают, каким оно должно быть.

Если сравнивать мой персонаж и меня, то он — остроумный публицист, а я — занудный аналитик и часто «капитан очевидность». Правда, в отличие от него я не ругаюсь матом. Как показала практика, для успеха это необходимо. И Kermlin гораздо популярнее меня: от меня никогда столько девушек не хотело детей — писали «Я хочу детей от KermlinRussia», «Может быть, мы встретимся, и вы окажетесь мужчиной моей мечты». Особенно смешно, когда это пишут после Машиных твитов.

Думаю, именно из-за нас сменилось название твиттера Медведева. Похоже, это была эмоциональная реакция на запись «Мы знаем, что вы знаете, что мы воруем», комментирующую документы Навального о «Транснефти». Ведь все люди эмоциональны, а такие вещи неприятно читать, и Медведев, видимо, давно просил пресс-службу придумать какой-нибудь контрход. Сначала он начал менять тон сообщений — от этого кремлевский твиттер стал еще смешнее. Там стали появляться фотографии, снятые президентом, и попытки пошутить — типа пожелания Зеленину «заморить червячка». Такие твиты переделывать неинтересно, и я стал писать только про актуальные события, тем самым перехватывая у него повестку дня. В итоге он переименовал свой аккаунт в Medvedev­Russia, но нас путают до сих пор. И даже несмотря на мат. Видимо, есть такие люди, которых не удивляет, что президент может материться в твиттере. Когда я написал «Заводы стоят — одни фотографы в стране. Даже президент — и тот фотограф», Роберт Шлегель (депутат Госдумы. — БГ) написал в своем твиттере: «Президент жжот!» Я ответил: «Правильно, Роберт, о президенте, как о Боге, только с большой буквы Б, то есть П». Он заподозрил неладное и стер свои сообщения.

Из официальных лиц меня никто не добавлял в фолловеры. И даже «полуофициальные», такие как Тина Канделаки, ретвитят, но не фолловят. Для этого надо иметь… характер. Дворкович меня забанил после того, как я назвал его Аркадием Придворковичем. Но к его чести, не пошел выяснять у Медведева, почему тот обзывается в твиттере.

По сути, президенту твиттер не нужен. Лучше бы сделали нормальное электронное правительство, чтобы люди меньше стояли в очередях. Хотя, когда чиновники начинают вести блоги сами, сразу становится виден их интеллектуальный и профессиональный уровень. Блог — самое лучшее место для чиновника, чтобы опозориться: тот же «сраный Турчак» сам виноват, что стал мемом.

Во время теракта в Домодедово мы сделали твиттер новостной лентой, поскольку этого не сделал MedvedevRussia. У нашего аккаунта больше фолловеров, чем у твиттера любого российского СМИ, каждую запись читает больше людей, чем самые популярные материалы на сайте «Коммерсанта». Когда я увидел вал твитов о Домодедово — их вылезало по несколько сот в минуту, я понял, что в этот момент могу помочь и отфильтровать самую важную информацию.

Мало кто из моих друзей знает, что я Перзидент. Но те, кто знает, визжат от восторга. Не знаю, насколько это искренне, но мне кажется, что и правда получилось неплохо.

«Маша»

Про KermlinRussia я узнала практически сразу после его появления. И подумала, что только Саша мог додуматься до такого кристального бреда. Я стала готовиться отмазываться от участия в этой затее. Мне казалось, что проект провальный, вернее, я даже не рассматривала это как проект — так, баловство. Не понимала, зачем он вообще нужен, а твиттер счита­ла местом для гиков и фриков. Я вообще склонна быстро давать резкие негативные оценки. В этом мы абсолютные противоположности с соавтором. У него всегда все хорошо и все заслуживают второй, а порой и третий шанс. У меня все дураки, одна я в белом пальто.

Пару недель я отбивалась от его предложений. Саша настаивал, что ему нужен мой язык. Мы даже поговорили пару раз на повышенных тонах. Если он звонил, я снимала трубку и говорила, что одно слово о Перзиденте — и я вешаю свою. Через пару недель Саша снова завел разговор о Перзиденте и назвал число фолловеров, которых было на тот момент больше 500. Это меня очень удивило, и я решила присмотреться. Потом придумала пару твитов — и дальше не смогла остановиться.

Вообще, у нас в стране, мягко говоря, не одобряют такие инициативы, как наш твиттер. У меня семья придерживается довольно консервативных взглядов, плюс я работаю в компании, которая получает государственные средства, — им бы всем не понравилось, что я шатаю вертикаль. Мне казалось, что это легко может кончиться какими-нибудь репрессиями — в легком виде. Но азарт победил в итоге.

Это своеобразное профессиональное соревнование. Здесь есть абсолютная свобода, поскольку никто не вмешивается в продукт, который я произвожу, и я могу следить за результатом. Мне нравится, что это не личный блог, а работа над образом отдельного от меня персонажа. Перзидент Роисси — мой заказчик, который принимает любые идеи. Я от его имени даже матом ругалась. А ему только лучше становилось.

Изначально нам рейтинг был безразличен — это тоже один из факторов успеха проекта. Не подменять причины следствием — это в наше время надо постараться: все хотят мест в рейтингах, фото в газетах, и совсем не хотят думать над содержанием. Твиттер доказал мне, что старый добрый смысл еще в цене.

Саша думает быстрее меня, лучше разбирается в политике и экономике, видит взаимосвязи и делает неожиданные выводы. А я скорее складываю слова. И говорят, у меня чувство юмора лучше. Иногда Саша наговаривает мне тему минут десять, а я потом выдаю короткое предложение, которое мы ставим в ленту. Саша ищет гораздо лучше, он следит за твиттерами российских политиков, ему вообще до всего есть дело. Из его мозгов щупальца раскиданы везде. Я не такая любопытная, я лучше кино посмотрю. К тому же он всегда ждет хорошего, а я никогда не жду. На самом деле, если бы не Саша, я могла бы даже не знать про твиттер Медведева. Уж точно у меня бы не было никакого аккаунта.

Меня не волнует, что нас не замечают политики. Они много более страшных вещей предпочитают не замечать, так что игнорировать Перзидента — это нормально. Это вообще, пожалуй, единственное умное решение медведевской пресс-службы. Я бы на их месте поступила бы так же.