Пеплом единым

Папа заглядывал в сущности на пару секунд – только для того, чтобы не передавать сверток через порог. На свертке я всякий раз прочитывал одно и то же: «Сырники экспериментальные. 7 шт.».

– Опять? – спешил я обидеться. И не успевал.

– Ничего, сынок, – кричал папа уже с лестницы, – уголь полезен для пищеварения.

Сырники действительно представляли собой обугленные творожные эллипсы неправильной формы. Но на большее рассчитывать не приходилось. Мама в ожидании официального развода уехала на какие-то курсы в Питер, папа – перебрался в бабкину однушку, и я, на целых две недели зимних каникул предоставленный самому себе, должен был благодарить небо даже за эти угольки в бумажке. А самое смешное, что я еще затеял писать роман (все-таки шестнадцать лет, творческое одиночество), и, в общем, о том же – об углях, пеплах.

Верховный жрец Антессер готовится к жертвоприношению. Служители подают ему кто шитую золотом ризу, кто усыпанный алмазами посох, кто тиару. А один, самый молодой, бдит с совком возле напольных часов. Ровно в полдень часы начинают бить, причем на каждый удар из них вылетает не визгливая механическая кукушка, а живой Феникс. Феникс мгновенно вспыхивает огнем и осыпается пеплом на совок, чтобы вместе со следующим ударом выскочить из часов воскресшим и тут же снова вспыхнуть и осыпаться. Едва утихает гул последнего, двенадцатого удара, юноша подходит к жрецу, уже облаченному, и высыпает пепел в чашу с вином. Антессер выпивает и светлеет лицом: теперь он готов к жертвоприношению.

Решительно не помню, что там происходило дальше, но над романом я бился ровно две недели, питаясь обугленными сырниками и дымом папирос «Север». Когда вернулась матушка, рацион сменился, но я, как ни странно, тут же слег с температурой и расстройством желудка. Выздоровев же, не возвращался более ни к пепельной одиссее, ни к табакокурению.

И доложу вам – совершенно напрасно. Понял это совсем недавно и по вполне ничтожному поводу – натер ноги. Что делают в таких случаях пеплоненавистники? Мучаются от боли. А вот Людмила Чуракова из г. Новошахтинска давно определилась с терапией: «Чтобы ранка быстрее зажила, надо ноги на ночь хорошенько помыть хозяйственным мылом, ополоснуть марганцовкой, а ранку присыпать сигаретным пеплом. Затем наложить бинтик и укрепить лейкопластырем. За два дня все заживает».

Поборов некоторую брезгливость, я добыл пепла у курящего соседа – и знаете, действительно помогло. Причем пепел оказался также хорош от ожогов, а смешанный с солидолом, мигом одолел диатез у моего ребенка. Так началось возвращение к целительным прахам, которым, как быстро выяснилось, несть числа.

«Недавно у меня стали шелушиться ноги, – пишет 70-летняя Светлана Бояринова из поселка Кощино Смоленской области. – Я собралась и пошла на кузню, где случается еще подковать какую лошадь. От копыт потом остаются такие осклетки, вроде мелких щепочек, – их я и попросила. Дома пережгла кусочки в печи, потолкла в ступке, после смешала порошок с тертой сырой картошкой, выложила на марлю и обвязала себе голени. Каждый день по два часа лежала, ноги на подушку. Через неделю бегала как молодая».

При всем своем остроумии этот рецепт плохо подходит жителям мегаполиса. Однако тем из них, у кого есть камины, можно посоветовать толченый липовый уголь – при отрыжке, метеоризме, диарее и даже туберкулезе, золу дуба – при болях в желудке, и воду, настоянную на этой золе, – при нервных расстройствах (только ею нужно окатываться, а не пить). И вообще, пеплов столько же, сколько лечебных трав, – лечиться сборами здесь тоже разумно.

А если вы так же богаты и сановиты, как мой Антессер, рекомендую дальнее зарубежье. От любых кожных болезней помогает пепел кораллов, смешанный с жиром змеи, а регулярные ванны из вулканического пепла – те и вовсе способны вернуть молодость. Важно лишь не переусердствовать, как это сделал один греческий философ, от которого осталась только пара сандалий на бровке кратера. Но зато как хорошо именно с этих вершин, для полноты ощущений жуя сырник экспериментальный, оглянуться окрест и сказать себе: «Вот они, Соломоновы пеплы – над великой тщетой».

В смысле, какая чепуха – эти болячки.