Павел Бардин

— Как происходит подобная трансформация? Мальчик из хорошей еврейской семьи, сын известного мультипликатора, сначала снимает сериал «Клуб» про золотую молодежь для MTV, а потом вдруг уходит в жесткую социальную режиссуру. Что-то случилось в жизни? Произошел надлом?

— Не было никакого надлома. Я снимал то, что давали снимать. И не считал «Клуб» делом всей своей жизни. Параллельно у меня были свои идеи, но продюсеров они никогда не интересовали. Я все время воевал с продюсерами и ни одного проекта не довел до конца: то с монтажа выгоняли, то еще со съемок.

— Одна женщина-режиссер с пеной у рта доказывала мне, что не надо снимать фильм про фашистов. Не надо вообще поднимать тему нацизма. А надо снимать фильмы про любовь. Но ведь всегда существовало социальное искусство; я считаю, что если есть проблема, которую ­прак­тически игнорируют СМИ и которой, на мой взгляд, не в должной мере занимается власть, то я должен сделать то, что могу. А иначе случится «эффект скороварки»: проблема будет расти, кипеть, пухнуть и рванет на все четыре стороны. Говорить нужно про все: мы снимали «Россию-88» не просто потому, что хотели снять кино, но еще и для того, чтобы обозначить дефект общества.

— Да, фашистов в фильме нет; есть парочка бывших скинов, чьи взгляды давно уже переменились и трансформировались. Да, у нас снимался человек со свастикой на шее, который в молодости жил в Казахстане и стал фашистом из-за гонений на русских. Но он перековался; а если бы он этого не сделал, то я никогда б не позвал его на съемку.

— Он полукровка. Русский по матери, еврей по отцу — там чужой, сям чужой. А если ты чувствуешь свою ущербность, то тебе хочется прибиться к тем, кто сильнее. Мне нужен был персонаж, к которому у всей банды совершенно особое отношение: местами уничижительное, местами покровительственное, но которого никто и никогда не считает равным.

— Одна женщина из русских эмигрантов спросила меня: «Почему вы показали этих людей быдлом и тупыми ублюдками?! Среди них очень много интеллигентных и порядочных!» Я ей сказал: «Интеллигентные нацисты? По-моему, это оксюморон. Идите отсюда, женщина, мне с вами говорить не о чем». Еще был человек, который упрекал меня в том, что я позорю свою родину. Дескать, почему вы не привезли фильм о том, как хорошо жить в России? Вы что же, считаете, что в России жить опасней, чем в Германии? На что я отвечал, что, к сожалению, да. И предложил приехать обратно.

— Когда мы готовились к съемкам, у нас был единичный опыт общения — ­встре­тились с одним, выпили пива и поняли, что представляем себе картину их жизни совершенно правильно. Найти человека подобных взглядов и убеждений несложно — они повсюду. Ты садишься в такси, задаешь водителю вопрос: «А как вы считаете, кто должен жить в России?» — и получаешь ответ. Я часто сталкиваюсь с такой реальностью, я же не в пределах Садового кольца живу. Даже среди осветителей в кино есть бывшие скинхеды. Их вообще очень много, и для того чтобы их увидеть, надо просто глаз иметь наметанный; так беременная женщина умеет других девушек в положении вычислять. Достаточно пару раз столкнуться со скинами, и начинаешь видеть разные знаки. Вот в деревне, где я живу, на дорожном знаке написано «14/88».

— Первые две цифры обозначают четырнадцать слов Дэвида Лэйна о том, что «мы должны сохранить будущее белой расы для наших детей» или что-то в этом роде, а «88» — это его же восемьдесят восемь заповедей и обозначение «Хайль Гитлер» по порядковому числу буквы Н в немецком алфавите. На Горбушке довольно ­сво­бодно можно купить диски с разными нацистскими группами — и «Коловрат», и «Киборг», и «Банда Москвы». Стоит лоточек вполне себе официально, там и литература соответствующая. Да в том же интернете можно найти и «Дневник Тернера», и «Майн Кампф». Не говоря уже об «Инструкции по уличному террору», которую на одном сайте «убивают» — и она на следующий день на другом сайте появляется. Людей, одержимых нацистскими идеями, очень много, и они далеко не всегда бреют головы. И среди них много по-настоящему опасных людей.

— Скинхеды эти никого не резали но­жами — они тусовались у памятника ­Чайковскому. Причем часто в компании рейверов из Александровского сада и приблудших панков. Иногда дрались с металлистами из «трубы» на Арбате. Ведь тог­да, в середине девяностых, все субкультуры хлынули в Москву скопом и разницы в неформалах никто не видел — скинхеда можно было встретить в клубе «Пентхаус» под таблеткой. Я и сам ходил наголо бритый, хотя нацистом не являлся.