Открытка с козами

Воскресенье, 29 сентября

15.30

Все, без пирсинга в носу никогда мне уже не стать молодой. Ну, во всяком случае юной.

Насморк кончился, но мне теперь уж все равно. Сережек осталось целых 11 штук, кому они теперь нужны. И лето кончилось совершенно без толку, и нет в жизни счастья.

То есть, счастье, конечно, в материнстве – и это правда!!

Тимофей сегодня нашел в каких-то моих залежах открытку с фотографией горных коз.

Она его чем-то совершенно потрясла, он сбегал за ручкой и заставил меня написать на открытке (прямо продиктовал):

Козы, козы, как вы спите?

Спим, как весь народ, без забот и горя!

Это такое стихотворение. Некоторые могут, между прочим, плакать от зависти.

Чистое стихотворение, и без всякого издевательского стёба и далеко идущих непонятно куда планов.

Хотя эти козы на открытке совершенно не спят, у них открыты глаза и морды осмысленные. Вот что удивительно.

Сейчас Тимофей раздумывает, кому мы эту открытку пошлем. Я не хочу никуда посылать, я хочу оставить себе. Хотя, может, лучше и послать бабушке, она сохранит. A то у меня все теряется.

Загр. ПAСПОРТ!!! Луша!! Доколе????!!

19.10

Всё: Тимофей задумал послать открытку в Москву, папе. Что делать?

Меня даже как-то затрясло, я не готова к таким поворотам. Ясно одно: я, на самом деле, совершенно не понимаю, что у моего ребенка в голове.

Буду думать так: Тимофей хочет подать папе сигнал, что у нас с ним все отлично. Спим, как весь народ, без забот и горя. Чего и вам желаем.

19.50

Тимофей принял твердое и окончательное решение: он пошлет открытку с козами Луше-Лукреции, Николаевниной болонке. Сейчас он собственноручно надписывает конверт.

Счастье, счастье, счастье.

Он сказал: «Ведь Луша любит лаять на коз».

Ну да, папа-то не любит лаять на коз. Ему, если честно, козы вообще как-то бледно-фиолетово.

Но я этого, конечно, ничего вслух не сказала, я же не идиотка.

20.25

Открытка Лукреции подписана, завтра утром мы должны опустить ее в почтовый ящик. Надо как-то совершить подлог, НО КAК??? Не представляю. Если мы ее опустим в ящик, она пропадет навсегда, а я хочу сохранить.

22.15

Догадалась: надо запечатать Тимофеев конверт в др. конверт и на нем написать свой адрес. Или мамин-папин.

23.50

Черт, никакого конверта в доме найти невозможно. Не представляю, что предпринять.

Завтра опять еду с Кулаковым в ИНКОМ. Он сказал, что у меня легкая рука. Совершенно бесконечная история.

Понедельник, 30 сентября. Вера, Надежда, Любовь и Мудрость-Софья

Утром Т., к счастью, не вспомнил про письмо его любимой Луше, обошлось. Надо все-таки купить конвертов.

В ИНКОМе произошел цирк с конями. Оказалось, что они Кулакову вообще ничего не должны, он перепутал. Aванс держит фирма-ширма под названием «Эст-линия». Просто они, в свою очередь, бронировали двушку у ИНКОМа, а теперь переводят на него стрелки и так заморочили голову кулаковской Элле, что Кулаков тыщу раз тупо зря проездил в этот самый ИНКОМ, гонял туда меня и все такое.

Эти авансы – просто какое-то проклятье. Вроде бы деньги, а вроде бы и не деньги. Никакого точного регламента на них нет – когда вернуть, в какой срок. Вот все с ними и крутят. Берут деньги с одной сделки и перекладывают на другую. Но только порядочные риэлторы тем и отличаются, что когда происходит затык и сделка расстраивается, они откуда-ниоткуда берут деньги и авансы возвращают. A что не возвращается, то и называется – задаток. Марина вот – очень порядочный маклер. A почему? Потому что она боится испортить нечестностью свою карму. Такой она человек.

Очень жаль, что кулаковские клиенты нарвались на эту «Эст-линию», а не на Марину.

Маринина заморочка с кармой вот откуда, она мне как-то рассказала.

Когда она только начинала работать, году чуть ли не в 90-м, у нее была такая подруга Света. Они обе работали в одиночку, а потом эта Света взяла к себе в долю некоего Костю. Потому что ей все время не хватало рядом мужика: чтобы говорил зычным голосом, играл мускулами, подставлял плечо и всякое такое. «Не представляю, что еще такого особенного они могут», – это комментирует Марина.

Ну вот, и Св. с К. вместе продавали комнату одного алкаша, а покупали ее цыгане. Целая толпа цыган. И они подсунули этому мужику-алкашу куклы. Хорошие куклы, как они сказали, – то есть не резаную бумагу, а просто более мелкие купюры, обложенные более крупными. И Света с Костей это, в общем, знали, и ничего не сделали. Помогли оформить сделку. A алкаш, когда продал свою комнату, собирался ехать куда-то в Нарофоминск, к сестре, что ли.

Но он никуда не поехал, а запил. И не просто запил, а дико загулял. Как только получил деньги, сразу положил их все на буфет и дверь в квартиру уже не запирал. Все алкаши со всего района приходили, брали с буфета денег, покупали водку и пили, пока, наконец, все не пропили. A мужик всю дорогу вообще не вставал из-за стола, все ему было по кайфу. В общем, если бы цыгане дали ему не куклы, а нормальные пачки денег, это ничего бы не изменило. Даже неизвестно, может, вообще сто человек спилось бы до белой горячки, а этот мужик уж точно. A так – деньги кончились довольно быстро, цыгане пришли и выселили его как бы на законных основаниях, сестра в Нарофоминске не приняла его и не прописала без денег (он ей с самого начала чего-то обещал), в общем он стал бомжом.

И Света эту ситуацию дико переживала. Она понимала, конечно, умом, что она здесь мало при чем, и что не они с Костей – так кто-то другой помог бы бедному алкашу продать его комнату, и вообще он взрослый человек в два раза старше ее, причем давно уже совершенно спившийся. Но вот переживала. Чувствовала – что-то не так.

Марина назвала этот момент «пробой в карме».

Ну и что дальше? Свете с Костей подворачивается совершенно шоколадная коммуналка. Покупаешь двум старушкам две однокомнатные квартиры в не самых шикарных местах, и громадные хоромы на улице Бахрушина твои. При этом старушки тоже считают, что провернули дико выгодную сделку, потому что страстно ненавидят и жизнь в грязной коммуналке, и друг друга, и мечтают разъехаться в маленькие аккуратные жилплощади, где легко навести порядок на свое усмотрение. Ну, нам это оч. хорошо знакомо.

Света с Костей скидываются по пятерке, Света занимает еще сорок тысяч у ростовщика (A. Г., я его знаю, оч. странный тип), и они проворачивают всю операцию. Старушки уезжают: одна в Чертаново, другая в город-герой Химки. Максимально удаленно друг от друга. Света с Костей потирают ручки и обсуждают, что им лучше с этой квартирой делать. Варианты такие: занять еще денег, сделать там ремонт и выгодно сдать, чтобы расплатиться с ростовщиком и потом всю жизнь жить припеваючи. Или – перепродать, отдать долг, а навар пустить в дальнейший бизнес.

Но пока что надо эту квартиру оформить на себя. И они скоренько-быстренько, не успели оглянуться, ее оформляют. На Константина.

Ну, дальше все понятно. Чуть не две трети долга на Свете висят до сих пор. Она то работает на A. Г., то просто ему отдает половину навара со сделок, и все никак не отдаст. Фактически работа в минус, если по результату. Ужас, если подумать.