Отдел «Дальний» для самых маленьких

Отделение полиции «Могочинский» забайкальские правозащитники называют «нашим отделом «Дальний» и в шутку объясняют, что прежде всего — из-за географического положения. Могоча — самый восточный городок Забайкалья, в 700 километрах от Читы, почти у границы с Китаем. Население — 11 тысяч человек, вся жизнь сосредоточена вокруг железнодорожной станции на Транссибе. Вокруг — тайга. Как выяснилось этой весной, методы работы у полицейских из Могочинского райотдела полиции не сильно отличались от методов их коллег из казанского «Дальнего».

16 марта 2012 года 18-летний Павел Лоншаков во время допроса в отделе полиции «Могочинский» порезал себе руки бритвой. Останавливать допрос полицейские не стали. Вели его так: оперативники Алексей Никитин и Александр Бородин надевали на Лоншакова противогаз, пережимали шланг, и юноша начинал терять сознание. Но тут же его приводил в чувство другой оперуполномоченный, Мурад Закуев, — сильным ударом в правую скулу. «Пинали в живот, подключали ток, — вспоминает Лоншаков.  — Хотели, чтобы я кражи взял на себя, которых не совершал. Восемь штук». Допрос начался в девять утра и продолжался до полуночи. Восемь явок с повинной Лоншаков все-таки подписал: «Бородин достал дубинку, и они сказали, что мне ее в жопу засунут и посадят в опущенную хату». Получив признание, молодому человеку наконец-то вызвали скорую помощь.

Допросы в противогазе

Когда через трое суток Лоншаков вернулся домой, его мать решила написать заявление о том, что сына пытали. Кто-то посоветовал обратиться к правозащитникам в Читу. Так о происходившем в Могоче узнал Виталий Черкасов из Забайкальского правозащитного центра.

Оказалось, что с Павлом Лоншаковым, как страшный сон, повторилось то, что в июле 2011 года с ним уже случалось: трое суток в отделе полиции «Могочинский», давление, побои, угрозы и как результат — те же восемь явок с повинной. В прошлый раз обвинения с тогда еще 17-летнего Лоншакова сняли после того, как мать наняла ему адвоката из Читы, которому в общей сложности заплатила 650 тысяч рублей, взяв их в кредит.

Правозащитники полагают, что адвокат — тоже, кстати, бывший сотрудник милиции — договорился с могочинскими полицейскими. Параллельно мать писала заявления в межрайонную прокуратуру, отдел собственной безопасности и следственное управление. Все признали, что Лоншакова допрашивали без нарушений. Через год (адвокат к тому времени давно уехал в Читу, а срок договора с ним истек) подросток вновь оказался в том же отделе — и после 15 часов допроса с пристрастием все подписал.

Собирая материалы по делу Лоншакова, правозащитники выяснили, что это не единственный подросток, избитый в Могочинском райотделе. Схема, по которой действуют сотрудники, примерно одинаковая: задерживают несовершеннолетнего, бьют и угрожают, он подписывает признание. Бабушка Андрея и Романа Пеговых еще в 2009 году требовала, чтобы по факту избиения ее внука в отделении завели уголовное дело.

Андрей Пегов — ему тогда было 16 лет — оказался в отделе «Могочинский» в феврале 2009-го. Он пришел забирать младшего брата из квартиры, где тот проводил время с друзьями, когда туда неожиданно ворвались полицейские. Как они потом объясняли, поступил сигнал, что в квартире хранят краденое. В отделении подростков развели в разные кабинеты и стали пытать.

Пегов-старший сидел в кабинете на втором этаже в надетом сотрудниками противогазе — к нему тоже применяли пытку под названием «слоник». Полицейские то пережимали шланг, то закуривали и выпускали туда сигаретный дым, то затыкали шланг тряпкой, пропитанной ацетоном. Руководил допросом, по словам подростка, лично начальник криминальной полиции Могочи майор Солбон Цыренов. «После того как Цыренов снял противогаз, я у него увидел в руках металлическое что-то наподобие спицы. Он взял ее в правую руку и затолкал мне в левое ухо. Я закричал от боли», — рассказывает Пегов. Позже врачи выяснят, что у него повреждена барабанная перепонка. Тогда, в отделе, ему даже не вызвали скорую. Через несколько часов допроса Пегова отпустили домой.

«Вам деньги уже приносили?»

Бабушка Андрея сразу решила, что издевательства над внуком просто так не оставит, и написала заявление в Следственный комитет. «Следователь, который вел это дело, ей сказал: «Вы что, никто не позволит привлечь их к ответственности, вы лучше возьмите деньги. Вам же уже приносили?» — рассказывает правозащитник Черкасов. — А к ней действительно уже приходили и приносили 10 тысяч рублей. «Вы что, какие десять тысяч, требуйте больше, они вам больше принесут», — посоветовал тогда следователь». Все случилось так, как он и сказал: дело на сотрудников полиции заводить не стали, а к Пеговым они наведались еще раз. Как говорит бабушка, полицейских к ней домой привела лично адвокат Антонина Базуева — до 2009 года она руководила отделом полиции «Могочинский». Они просили забрать заявление и извинялись, а потом принесли бабушке уже не десять, а 120 тысяч рублей. Она их, кстати, взяла, написав расписку, но потом все же подала заявление на полицейских.

Уголовное дело на полицейских из Могочинского райотдела завели 10 апреля 2012 года по п. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ («превышение должностных полномочий с применением насилия»). Потерпевших, как выяснили следователи из краевого следственного управления, не двое, а целых восемь человек, младшему — 14 лет. Через два дня после возбуждения уголовного дела полиция пошла в контрнаступление: на официальном сайте управления МВД по Забайкальскому краю появилось сообщение, что в отношении Лоншакова и Пегова Могочинским ОВД расследуются уголовные дела. Но если на Лоншакова после признания в кражах дела действительно заводили, то для Пегова тот привод в полицию был первым и единственным. Однако это заявление забайкальское управление МВД не опровергло до сих пор.

А еще через десять дней Павел Лоншаков пропал. Как позже выяснилось, его на собственной машине увезла в Читу та самая Антонина Базуева — она хотела заставить Лоншакова отказаться от показаний против полицейских. Однако в Следственном комитете адвоката Базуеву не приняли: ей отказали в участии в деле, потому что она уже проходит по нему свидетелем как экс-начальник Могочинского отделения полиции. Тогда было решено идти другим путем, и 25 апреля появилась видеозапись, на которой Павел Лоншаков с закрытым лицом зачитывает: «Факт избиения я опровергаю, никаких претензий к сотрудникам не имею».

Прослушка и признание

Но, увозя Лоншакова в Читу, полицейские не знали, что с десятого апреля их телефоны прослушивает Следственный комитет. Теперь эта прослушка тоже в материалах дела. «Она их настропалила уже на 306-ю, они согласны все на эту 306-ю, надо будет с Дедюхиной поговорить, чтобы по минималке штраф, а мы уже будем этот штраф оплачивать», — так в одном из разговоров с оперативником Никитиным его однофамилец Александр Никитин, замначальника ОВД Могочи, раскрывает свой план. Согласно тексту переговоров, полицейские с помощью адвоката Базуевой, которую они между собой называют Базой, надеются заставить Лоншакова, Пегова и других потерпевших заявить, что они оговорили сотрудников отдела полиции. Тогда на подростков заведут дело по ст. 306 Уголовного кодекса (заведомо ложный донос). Дедюхина, о которой идет речь в переговорах, — это председатель Могочинского районного суда Валентина Дедюхина. Переговорив с ней, полицейские надеются добиться для своих жертв минимального штрафа и собираются сами его оплачивать. Кстати, в разговорах все время идет речь о некоем «общаке» Могочинского отдела, из которого, в частности, планируется оплатить услуги адвоката Базуевой. Один из собеседников полицейских — начальник ОВД «Могочинский» Евгений Цирельников. Из разговора очевидно, что он знал об «операции», которую должна была провернуть в Чите адвокат Базуева.

На основании данных этой прослушки подчиненных подполковника Цирельникова арестовали. За решеткой они провели по несколько месяцев, сейчас — снова на свободе, под подпиской о невыезде. Бывший замначальника ОВД Могочи Солбон Цыренов еще до задержания успел уйти на пенсию, еще четверых обвиняемых — оперативников Алексея Никитина, Александра Бородина и Мурада Закуева, а также замначальника Александра Никитина — уволили из органов, пока расследовалось дело. В начале следующего года оно окажется в суде: в ноябре следователи завершили расследование, а прокуратура уже утвердила обвинительное заключение. Им грозит от трех до десяти лет лишения свободы. Скорее всего, полицейские получат минимальные сроки: когда им не удалось заставить подростков отказаться от показаний, все пятеро признали вину в превышении полномочий и применении насилия, а также заключили сделки со следствием.

«Знаете, как научились заставлять сотрудников признаваться в преступлениях? — делится наблюдениями правозащитник Черкасов. — Третье дело у нас о массовом насилии — и все признают вину. А потому что на всех этих сотрудников есть архив лет за пять. Поступило столько-то заявлений от граждан, очевидно, что сначала эти преступления были укрыты, потому что их подавали следователям того же района, где работает этот сотрудник. А когда дело расследует следователь краевого уровня, он все эти материалы отказные выкладывает перед оперативником и говорит: «А не хотели бы вы, чтобы мы сейчас все это подняли?» Конечно, они не хотят и признаются».

Подростки отвечают за братков

Правозащитники, с одной стороны, рады, что дело удалось довести до конца, но они не вполне согласны с мотивом, который вменяют полицейским. По официальной версии Следственного управления СК по Забайкальскому краю, выбивая показания из подростков, сотрудники ОВД Могочи хотели повысить раскрываемость преступлений — особенно квартирных краж. По мнению Виталия Черкасова, ситуация в Могочинском районе несколько сложнее: полицейские сотрудничают с местным криминалитетом, который на самом деле совершает эти преступления. И вместо взрослых, часто уже сидевших преступников, «вешают» кражи на малолеток. Кстати, Павел Лоншаков рассказывал, что отказался от показаний не столько из-за угроз полицейских, сколько после звонка «братков». «Мне тоже звонили какие-то люди и говорили, что настроены они серьезно и что надо сделать так, чтобы у могочинских ментов проблем не было», — рассказывает глава Забайкальского правозащитного центра.

«Большинство пострадавших ребят — они тянутся как-то к криминальному миру, дают поводы для задержаний. Тот же Лоншаков, его явно привлекает эта криминальная романтика, — говорит Черкасов. — Роман Пегов тоже, младший брат Андрея. Полицейские и чувствуют свою безнаказанность — вроде бы они не домашних мальчиков бьют, а допрашивают малолетних преступников. Но вот с Андреем они просчитались — он абсолютно нормальный, положительный парень, учится в колледже в Чите, никаких криминальных дел или приводов по малолетке у него нет».

Когда полицейских осудят, правозащитники намерены подать иск к Забайкальскому УМВД, которое распространило информацию о том, что на Пегова-старшего якобы возбудили уголовное дело.

А вот на Павла Лоншакова дело действительно завели. Об этом стало известно в ноябре 2012 года, когда могочинские пытки были уже расследованы и переданы в прокуратуру. По версии правоохранительных органов, Лоншаков участвовал в ограблении ювелирного магазина, его задержали у тайника, где хранилась сумка с украшениями на 180 тысяч рублей. Сейчас потерпевший сидит в СИЗО. Правозащитники не исключают, что Лоншаков действительно мог поучаствовать в преступлении. После того как появились данные о его задержании, Виталий Черкасов в своем блоге в сердцах назвал подростка «трусоватым дохляком», который постоянно попадает в сомнительные истории. Но проанализировав ситуацию, правозащитники все же засомневались в объективности расследования: дело против Лоншакова ведет тот самый отдел полиции «Могочинский», против сотрудников которого юноше предстоит давать показания в суде. А руководит отделом все тот же Евгений Цирельников, который, согласно материалам дела, контролировал отправку Лоншакова в Читу, где потерпевшего заставляли отказаться от показаний.