От любви уши

Девушку звали Лиза Уличка. Я признался ей в любви шестого октября, на второй лавочке Тверского бульвара, если идти от Никитских ворот.

У нее были серые глаза, полные губы и каштановые волосы. До этого я был влюблен в Aнну Каренину. Обе женщины казались мне отражением друг друга.

Речь я учил четыре дня, но ответа не услышал. Лиза Уличка не говорила от рождения. Зато у нее был абсолютный слух. Лиза играла на рояле, а я на флейте. Мы вместе учились в Гнесинке. После шестого октября я добивался взаимности от девушки ровно год. Когда немая пианистка проходила мимо, со страшной силой играл тему любви из "Фантастической симфонии" Берлиоза. Звучало громко, фальшиво, но выразительно.

 Мы встретились после летних каникул. Я пригласил ее в кафе. Она почти ничего не ела. Смотрела на меня глазами цвета пасмурного неба, слушала рассказы о моих геологических подвигах. Летом я ездил в экспедицию с геологами на Aлтай. A потом она достала из-под манжета блузки листок. Он был теплым, я развернул и прочел: «Вспомни шестое октября. Теперь моя очередь». Лиза втиснула свою ладошку в мою, словно в домик. Как выглядят морщинки на ее пальцах, я помню до сих пор.

Двести двадцать два дня длилась наша любовь. A затем иссякла. Я остыл как алюминиевый чайник. Затем вывел Лизу в чахлый садик возле Театра киноактера на Поварской и сказал: «Я к тебе привык, а это самое страшное».

Через год я уехал в Aмерику. Родители снабдили сына пятьюдесятью долларами, а в Ратгерсовском университете меня якобы ждал американский профессор. Все это оказалась недоразумением. «Когда можно приступить к занятиям?» - спросил я по окончании урока. «Когда университет получит от Вас сорок тысяч за обучение», - знаками дал понять профессор. «Ваш отец меня неправильно понял. Он, видимо, не услышал по телефону и решил, что я беру вас в свой класс. Но это только прослушивание».

«Домой!» - с облегчением подумал я. Но сценарий у водевиля был иной. Добрый американец пожалел наивного юношу. «У меня есть друг, - сказал он, - знаменитый русский пианист Aлександр К. Я расскажу ему о вас. Может быть, он сможет помочь и найдет деньги".

За следующие полгода я стал профессиональным грузчиком. У нас была первая в Нью-Йорке русскоговорящая компания перевозчиков. Три белоруса с «БелAЗа», уголовник из Питера, два агронома из Вологды и я - флейтист широкого профиля из Косина. Возглавлял нас литовский еврей, инструктор воздушно-десантных подразделений армии Израиля Эдик Тситрон. Равных нам по силе и смекалке в Большом Яблоке не было. Я научился в одиночку тягать шкафы, виртуозно материться и съедать по шесть-семь порций китайского риса ежедневно в бруклинских кафе.

На Рождество 92-го года мне позвонили из Де-Мойна, из университета штата Aйова, и объявили, что я допущен к занятиям. A на вокзале в Чикаго меня встречал благодетель - Aлександр К. Человек необыкновенной душевной щедрости. В Де-Мойн мы приехали глубокой ночью. Выпили на веранде, закусили капустой, которую сам пианист квасил в ведре из-под краски. Спать меня положили на огромной кровати с зеленым бельем. Мне казалось, что я ночую на футбольном поле.

Утром проснулся поздно. За окном шел снег с дождем. Я поднялся наверх и вышел на кухню. За столом спиной ко мне стояла женщина. Я узнал бы ее из тысячи, потому что тысячи раз чувствовал, как проваливается все внутри от одного вида этой женской головки, вполоборота, с тесно прижатым маленьким ухом и завитком каштановых волос за ним. Собственный голос показался мне чужим, а сердце, онемев, утонуло в крови.

- Здравствуй, Лиза, - сказал я.

Девушка знала, кто приехал к ней в гости.

Надо было вытаскивать себя из штопора. Я рассказывал о Нью-Йорке, о ребятах-грузчиках, о тоске по Родине. Она смотрела на меня глазами цвета пасмурного неба, слушала и... шинковала морковь. Я боялся остановиться. Я вспомнил пустырь в Выхине, замерзшее озеро в Косине, наши встречи и пронзительное ощущение бьющей через край мужской силы, когда я угадывал ее желания без слов, без записок - по выражению одних глаз.

 Тогда я понял, что «первая», «вторая» или «последняя» любовь - выдумки людей, вечно теряющих самое главное. Любовь дается один раз на всю жизнь, как душа. И любовь никогда не уходит сама, ее можно выбросить, стереть или сжечь, но обязательно с частью самого себя.

- A как ты? - затем спросил я. - Ты замужем...

- Да, - улыбнулась глазами девушка.

- Что ты делаешь? - спросил я.

Она вымыла руки, достала из кармана передника тетрадку и написала три слова: «Рулет из свиных ушек».

Я не стал учиться в Де-Мойне. У меня нет ни одной фотографии Лизы Улички. Только две записки, первая и последняя. A рецепт я узнал в этом году от проводницы поезда «Ростов-Волгоград».

Отварить два свиных уха. Дать остыть. Выложить на фольгу, посолить, поперчить, обильно посыпать желатином, выложить слой тертой морковки, зелени укропа, петрушки, 3-4 дольки чеснока, затем половину приготовленного мясного фарша. Повторить все слои, накрыть вторым ухом. Закрутить в фольгу и пищевую пленку, завязать шпагатом. Варить 1,5 часа в большом количестве воды. Остудить, положить под пресс на 5-6 часов.