Остров надежды

Не многие уже помнят, что ровно десять лет назад Зураб Константинович Церетели получил в бессрочное пользование изрядный кусок московской земли. Угодья эти представляют собой остров в триста с лишним гектаров, огибаемый петлей Москвы-реки и фрагментом канала, между районами Крылатское и Хорошево-Мневники. Землю московская власть уступила известному скульптору не просто так, а под строительство самого большого в мире парка развлечений для детей. На воплощение грандиозного замысла Зурабу Константиновичу требовалось два с половиной миллиарда долларов. А поскольку таких денег найти не удалось, остров все эти десять лет простоял бесхозным.

«Все-таки юбилей», – подумал я и отправился на осмотр церетелиевских невостребованных владений. Хотелось узнать, чем живет остров в ожидании невероятной стройки.

Улица Нижние Мневники, проходящая через остров от моста к мосту, делит его на две неравные части. Узкая часть, северо-западная, сплошь занята автомастерскими, магазинами автомобилей и запчастей, а ближе к улице Народного Ополчения выходит на величественные шлюзы.

Широкая часть острова дала приют байкерскому клубу-ресторану Sexton, нескольким автомастерским и огромному рынку, практически пересекающему остров. За рынком – унылые руины городка Главмосстроя, переходящие в невозделанные поля, посреди которых сиротливо темнеют почерневшие от времени дома деревни Терехово. Безрадостный пейзаж.

В последние полтора месяца улицу Нижние Мневники обнесли бетонным забором. Обычно так делают, чтобы автомобильный шум не мешал окрестным жителям, но жителей-то на острове нет.

«Интересно узнать, кого от шума уберегают», – думал я, огибая забор и двигаясь вдоль Москвы-реки от бревенчатого евроострога, в котором разместился ресторан «Ермак».

У воды на складном табурете сидел и удил рыбу дед. В тренировочных синих штанах с начесом, потертом клетчатом пиджаке с орденскими планками и выгоревшем от времени берете.

– Как думаете, – поинтересовался я у рыболова, – скоро здесь построят Диснейленд?

– Кукиш с маслом здесь построют, – проявил осведомленность дед. – Вот дождутся закона о земле и распродадут все к чертовой матери. Места-то козырные. Вон гляди, какой дом на той стороне отгрохали! А ресторан этот из бревен для кого? Для детей, что ли?

Я осмотрелся. На той стороне, между рекой и гребным каналом, и точно вырос пятиэтажный элитный дом. Да и шикарный ресторан не выглядел детским.

Дальше, вдоль улицы Нижние Мневники, снова потянулись автомастерские. Заглянув в первую, я нашел там два десятка чумазых лиц нерусской национальности, возившихся с побитым спортивным автомобилем. В следующем сервисе наблюдалась аналогичная картина неторопливых трудовых темпов. А вот на авторемонтных тылах начиналась замусоренная тропа, ведущая вдоль реки, кострищ и редких рыболовов. По тылам я и пошел.

Крупный лысый мужчина, наклонившись, жадно ел из консервной банки сайру. У берега виднелись колокольчики донок.

– Часто здесь отдыхаете? – спросил я.

– Регулярно. Замечательное место, – вступил в диалог рыбак, не прерывая трапезы. – От центра недалеко, от дороги сто метров, народу – никого, и рыбка ловится. Замусорено, конечно, здорово, но, может быть, поэтому и толпы нет? – И он побежал на звук колокольчика, сигнализирующий об улове.

Никого, это правда. За два с половиной часа дороги вокруг острова мне встретились только пять рыбаков, две прогуливающиеся пары и один мужчина, ремонтирующий автомобиль.

– Удобное место для ремонта? – задал я вопрос.

– Более чем, – процедил тот, натужно проворачивая гаечный ключ. – Главное, с дурацкими вопросами никто не лезет и солнышко пригревает.

Надо сказать, как только на той стороне реки начался филевский лес, мусора стало меньше, а потом он совсем исчез. Шумная улица ушла в сторону, скрылась за бетонным забором и лесозащитной полосой и словно вовсе перестала существовать. Застройки стало не видно, только лес и дикие нивы простирались в стороны. На поверхности прозрачной реки то появлялась, то исчезала пара уток-нырков. Прав был дед: место козырное.

Примерно напротив середины Филевского парка в поле стоял островок леса. Приблизившись, я различил за деревьями забор, а за забором – загоны и лошадей в них. Людей видно не было, зато на солнышке развалились несколько крупных собак, поэтому на территорию конного комплекса я заходить не стал. Прошел от него по хорошо укатанной дороге в брошенную деревню Терехово.

Безлюдности в деревне не наблюдалось. Возле покосившихся заборов тут и там стояли припаркованные автомобили, за заборами слышалась незнакомая гортанная речь.

– Слышал, отсюда всех выселили, – догнал я переходившую улицу седую старушку в черном пальтишке послевоенного пошива.

– Ой, – вздрогнула старушка от неожиданности. – Выселили-то выселили, да куда я, старая, поеду? Восемьдесят три года уже, так помереть бы на старом месте.

– А в остальных домах тоже прежние жильцы остались?

– Остальные дома нехристи захватили, – махнула бабушка рукой и пошла к калитке. – Вон с Матвевной всю жисть вместе чай пили, а теперь в ее доме незнамо кто...

Из деревни я вернулся к реке. Между домами, в тупиках улиц, пестрели кучи мусора. Похоже на несанкционированные свалки мусора. Без особой тщательности насчитал их штук пять.

Дорога вновь пошла над самой водой. Еще через полтора километра просторы кончились, да и бетонный забор, огораживающий деревню, подошел вплотную к берегу. Единственная тропа пробиралась между забором с одной стороны и плетнями самопальных огородиков – с другой. Обогнув забор, тропинка вышла к железным воротам с российским флагом. Охранял ворота накачанный бритый малый, похожий на автобус.

– Что это за организация? – спросил я.

– Выключи диктофон, – прохрипел камуфлированный гигант, дождался выполнения команды и сообщил: – Специальное подразделение ОМОН на водном и воздушном транспорте. Уходите.

Это неожиданное множественное число настолько сбило меня с толку, что я даже оглянулся по сторонам.

За подразделением ОМОНа лежали руины городка Главмосстроя. Но, странно, только крайние двухэтажные домики оказались разрушенными. В тех, что глубже, я увидел целые окна, южных мужчин, опять же ремонтирующих автомобили во дворе, и горластых неухоженных детей. Территория была удивительно загажена.

В одном месте берега дорога спускалась прямо к воде. Внизу женщины полоскали в Москве-реке белье и развешивали его тут же, на высокой сорной траве.

Оканчивался остров рынком. Чтобы попасть на его зады, пришлось пролезть сквозь какую-то базу без вывески на воротах. На одном из железных ангаров белела надпись: «На территории базы не ссать и не курить».

Берег у Москвы-реки в этом месте крутой и высокий, с него хорошо просматривается часть строений по Филевскому бульвару на той стороне реки. От крутого берега до забора рынка метров семьдесят, вдоль берега метров сто пятьдесят – приблизительно футбольное поле. У стены стоит древний бензовоз, видны черные круги на земле от сжигания мусора, но самого мусора нет. Хотя лучше бы был мусор, потому что земля вся выжжена и обезображена, выскоблена бульдозером и испещрена гниющими лужами, а кроме того, сплошь покрыта человеческими фекалиями. Видимо, это место давно применяется рыночными торговцами как бесплатный туалет. Приходилось точно рассчитывать каждый шаг, чтобы не вляпаться. А пока я перепрыгивал с пятачка на пятачок, за моими действиями безучастно следили несколько азербайджанцев, сидевших над рекой на корточках.

В целом можно сказать: огромный остров в верхнем течении Москвы-реки, одна из лучших ландшафтных достопримечательностей города, частично занят гигантским рынком, частично загажен, частично покрыт руинами и автомастерскими, а в остальном используется для незаконных свалов мусора. Южная же половина лежит дикой и используется какими-то непонятными любителями лошадей и рыболовами. Вот такой парк развлечений. При этом ландшафт местности так хорош, что достаточно снести всю рухлядь и вывезти мусор, чтобы создать живописнейший остров-парк.

За справкой относительно судьбы несчастного острова я обратился непосредственно к Церетели.

– Приезжайте сейчас на улицу Пречистенка, 19, – с сильным акцентом сказал в трубку Зураб Константинович. – Покажу вам остров будущего.

Я приехал. Мы долго петляли по залам роскошной Галереи искусств Церетели, пока не оказались в большой комнате, целиком занятой макетом острова. На макете не было ни деревни, ни рынка, ни даже улицы Нижние Мневники. Передо мной простирался самый большой в мире парк развлечений для детей, и выглядел он поистине грандиозно.

– Но ничего этого я на острове не увидел, – заметил я.

– Скоро увидите, – ответил Зураб Константинович. – Заметили бетонный забор, отделяющий проезжую часть? Это начало. Оно положено. Через семь лет сдадим первую часть, но эта часть будет больше самого большого европейского Диснейленда.

Потом Церетели ушел к высокопоставленным гостям, а мысленную экскурсию продолжил его помощник Александр.

– Территория острова составляет 367 гектаров. Сорок из них останется зоной шлюзов, а 327 станут парком. Автомобильного движения на острове не будет, но граница между узкой и широкой частями останется. В широкой части расположится детский парк чудес, а узкую мы условно называем Ночным городом. Дорога со стороны Крылатского завершится сразу после моста многоэтажной стоянкой, а со стороны Хорошево-Мневников пойдет по специальному автобану над рекой и нырнет в тоннель под Филевским парком, чтобы вынырнуть у перекрестка Большой Филевской и Минской улиц.

И вот я снова путешествую по острову, но уже с Александром. Вместо автомастерских и магазинов запчастей в узкой части парка теперь нам встречаются высотки гостиниц, торгово-развлекательные комплексы, катки, театры и множество ресторанов. Вместо рынка – огромный детский конно-спортивный комплекс. А там, где сейчас поля и деревня Терехово, пара сотен небывалых аттракционов, земля изрезана водными артериями, проложены извилины монорельсовых путей и дорожки для автокаров. Вместо городка Главмосстроя – мощная хозяйственная часть. Вместо байкерского клуба – второй торгово-развлекательный комплекс.

– В первую очередь я хочу построить гостиничный комплекс в Ночном городе, чтобы в холле расположить очень большой макет парка и дорабатывать его по ходу строительства, – сказал вернувшийся к нам Зураб Константинович. – Всех секретов не открою, но мы не будем повторять американские и европейские аттракционы. Зачем, когда собственная культура полна замечательными сказками и преданиями? Вот один из моих проектов. Я делаю скульптуру, например, слона. Ставлю его в центр аудитории и сажаю вокруг детей. Они рисуют моего слона, и я корректирую скульптуру по детским рисункам. Получится, что дети будут сами строить себе город. Вы приезжайте, до нового года мы заложим первый камень Ночного города и начнем строительство.

– А два с половиной миллиарда долларов уже нашлись? – спрашиваю я.

– Не волнуйтесь, теперь нашлись, – отвечает Зураб Константинович и скрывается за спинами желающих получить размашистый автограф ваятеля.

Что ж, хочется надеяться, что на месте брошенных домов, помоек, загаженной земли и рынка вырастет город чудес для детей и взрослых.