Осень Средневековья

Нынешним летом из уст самых высокопоставленных начальников, включая мэра столицы, звучало загадочное словосочетание «духовная безопасность России». Что это такое, никто не понял, но действовать начали многие. Православные граждане захватили Реставрационный центр имени Грабаря, располагающийся в храме Воскресения в Кадашах; патриарх Алексий II получил таинственную государственную награду «За полезное»; наконец, в течение всего двух месяцев была организована и предъявлена общественности Корпорация православного действия (КПД), ставящая своей целью избрание настоящего православного человека следующим президентом России.

Главный идеолог КПД, православный политтехнолог Станислав Белковский, признается, что и он не знает, что такое духовная безопасность. Зато знает, что в Москве, России и мире наступила новая эра. «Прошлый год, – говорит Белковский, – я считаю годом великого перелома. Путин впервые отступил от проамериканского курса. Мы отказались ввести свои войска в Ирак, была развернута кампания против олигархов. Полностью разгромить их не удалось, но это и не важно. Важно, что ясно обозначились предпосылки для реализации именно русского проекта». Собственно за реализацию берется КПД, в которую вошли такие видные представители духовенства, как зампред отдела внешних сношений РПЦ Всеволод Чаплин, профессор миссионерского факультета Свято-Тихоновского богословского института Андрей Кураев и настоятель университетского храма Владимир Вигилянский.

Первая цель – создание православного медиахолдинга, состоящего из интернет-портала, ежедневной газеты и аналитической телепрограммы на одном из центральных каналов. Это, по словам Белковского, «реальные средства влияния на умы граждан, давно к такого рода влиянию подготовленных».

КПД также намерена создавать православную элиту, бороться с элитой 90-х, внедряться в высшее и школьное образование, в общем, действовать православно на всех фронтах. Белковский поддерживает и действия других православных – например, захвативших храм Воскресения. Закон, по мнению политтехнолога, тут ни при чем.

«Русский Бог не юрист, он поэт, и с иллюзией создания в России правового государства пора расстаться. Осенью выйдет работа наших сотрудников, которая будет называться «Новое Средневековье». Это Средневековье – в смысле примата духа над разумом – уже наступило. Как вы думаете, почему американцы увязли в Ираке? Да потому что этим шиитам их вера дороже гамбургера».

На розовой заре моей юности я всерьез сожалел о том, что опоздал родиться. Не то чтобы все земли уже были открыты и песни пропеты, а просто аромат времени, в котором выпало жить, казался каким-то неприятным. Я полагал, что очень к месту пришелся бы где-нибудь в Средних веках: монастырский скрипторий, серенький зимний день, и, дыша на озябшие пальцы, я терпеливо переписываю, допустим, «Моление Даниила Заточника». Мечты сбываются.