Октябрьский поворот

«Третье октября 1993 года приходилось на воскресенье. Утром я должен был улетать в Шотландию. Все согласовывалось задолго до этого — мне нужно было ехать в гости к членам шотландского парламента. Были взяты билеты, я должен был улетать вместе с женой. Но поскольку ситуация накануне развивалась совершенно непредсказуемым образом, то я проснулся с чувством того, что мне уезжать не нужно. Жена в итоге улетела одна и отдувалась за меня на всех встречах.

К этому моменту уже начался прорыв демонстрантов по Садовому кольцу. Было ясно, что все развивается стремительным образом. Гайдар к тому времени уже был назначен первым замом правительства, в его приемную на Старой площади начали стекаться люди, и я застал там что-то вроде штаба. У меня сложилось четкое убеждение, что нужно мобилизовать наших сторонников. Ведь около Белого дома было много народа, десятки тысяч человек (у Белого дома собирались сторонники Руслана Хасбулатова и противники Бориса Ельцина. — БГ). Но было совершенно очевидно, что и с нашей стороны готовы выйти и поддержать нас тоже десятки тысяч человек. Только их сторонники выходили на улицы, а наши сидели по домам. Ясно было, что собирать людей нужно к Моссовету, потому что там сидела «наша власть»: сам Моссовет частично был на стороне Белого дома, но весь Президиум Моссовета, его руководство, — на стороне президента.

Какое-то время обсуждался план действий. В том числе то, что хорошо бы приготовить деньги и оружие — мало ли как все может обернуться. К тому моменту толпа сторонников Хасбулатова, недавно штурмовавшая бывшее здание СЭВа, уже поехала штурмовать «Останкино». Вырубили телеканалы. Стало понятно, что к своим мы можем обратиться только с Российского телевидения, потому что их студия была на улице Правды. Мы выехали вдвоем с Егором на его машине. По дороге обсуждали, вдвоем ли нам выступать или ему одному, что говорить, как говорить, что делать потом. Решили, что Егор будет говорить один. Кажется, сняли со второй попытки. Сразу дали в эфир.

Какое-то время мы еще там посидели, а когда поехали обратно, то уже было видно, как от метро — от «Маяковской», от «Пушкинской» — к Моссовету идут люди, услышавшие призыв Гайдара.

Толпа прибывала, что делать — было не очень ясно. Недалеко от памятника Долгорукому располагался опорный пункт народной дружины, в доме по соседству, кажется, штаб. В нем находились люди, которые защищали Белый дом в 1991 году. И они быстро мобилизовались. Как раз они координировали баррикады и кольцо оцепления. Оружие мы не раздавали, но оно было заготовлено. Егор сказал, что при необходимости можно раздать. Я тогда не знал, откуда оно. Но потом вроде как из мемуаров стало известно, что это организовал Сергей Шойгу.

 Ночью со Старой площади мне пришла информация: вроде бы есть решение, что будет штурм. Затем в середине ночи прибежал Владимир Гусинский, страшно нервный. Сказал, что все отказываются повиноваться. Был в состоянии паники: «Мы пропали! Что делать?» Всю ночь напряжение сохранялось и было очень мало информации.

Толпа, которая стояла на Тверской, была взвинчена. И чтобы ее как-то разгрузить, мы всю ночь занимались какой-то имитацией деятельности. Одна из имитаций была такой: я вообразил сценарий, при котором белодомовцы поедут (хотя они не поехали на самом деле) на улицу Правды, а нам нужно быстро отмобилизоваться и поехать защищать Российское телевидение (туда всю ночь ездили разные общественные деятели, артисты, спортсмены, певцы и по очереди выступали в поддержку Ельцина). Удалось организовать человек 50–60. Привезли их туда. Когда мы приехали на место, построились, я сказал, что это на самом деле тренировка и что мы бы уже опоздали: здесь бы уже все давно взяли, происходи все на самом деле...

Когда уже рассвело, Лужков сказал: «Пошли смотреть!» И мы поднялись в верхний правый угол Моссовета — смотреть штурм Белого дома».