Охота к собирательству

Иллюстрация: Александр Гладких

Однажды, оглядев свежим взглядом свою небольшую квартиру, я обнаружила, что, вне всякого сомнения, коллекционирую следующее: путеводители по экзотическим странам, планы-схемы городов бывшего СССР, детективные романы Росса Макдональда, кулинарные рецепты (в основном — блюд из тех продуктов, которые в России купить нельзя) и виниловые пластинки (проигрывателя к которым у меня давно нет). Потом я выдвинула ящик письменного стола, чего не делала года три, и мне открылся грандиозный и ужасный масштаб того факта, что я, оказывается, собираю еще и колпачки от использованных шариковых ручек. Этой коллекции я тут же положила конец, но с остальными расставаться не планирую.

Более того, мне нравится думать, что еще я коллекционирую среднеазиатские сюзане колхозного периода, позолоченные бюсты Наполеона, светящиеся глобусы, правительственные карандаши «Великан» толщиной с сардельку, миниатюрных кукол в костюме кокотки и карты Москвы 1932 года. Правда, в каждом из этих собраний у меня всего по одной единице хранения, а этого вроде бы для коллекции мало.

С другой стороны, с какой иной целью я все это держу в своем, повторяю, малогабаритном доме? Практически все вокруг меня сейчас тоже что-нибудь да коллекционируют, будь то фигурные пробки для бутылок, магнитики на холодильник или значки про Олимпиаду-80. Переключились, так сказать, с охоты на собирательство. Ведь покупать — это, без сомнения, охотиться, практически даже убивать, потому что купленное будет физически или символически съедено. А тут покупки не такие кровавые — с целью создания запаса. Мирная беличья деятельность. И охотничий инстинкт у новых коллекционеров не слишком сильный; по моим наблюдениям, они не ищут предметы любви специально, все-таки перед нами не безумные нумизматы. Просто они согласны все эти штучки иметь, что уже немало.

В самом деле, зачем обладать той или иной вещью — вот в чем ключевой вопрос нашего времени. Функциональных предметов типа по-настоящему удобной кухонной утвари теперь настолько мало, что именно их впору коллекционировать в первую очередь (как подтвердят все серьезные повара, все самое лучшее было сделано не позднее 1950-х годов). Обладание какой бы то ни было вещью давно не приносит нам ни эмоциональных, ни практических выгод. Все стерлось. И зачем тогда?

Вот зачем покупать — совершенно ясно: чтобы получить коротенькое удовольствие. От самого мига покупки, этого возвышенного выбрасывания денег на ветер. Именно это (а не сама вещь) утоляет нашу потребность в красоте, уважении и любви. С вещью — уж как там получится, качество у всего скверное. Зато нежные шелковые бумажки, красивые хрустящие пакетики, а если повезет, и улыбка продавщицы — все это призвано создать впечатление, что нам выдали подарок.

Но, как и подарка на новогодней елке, хватает такого дара ненадолго. Сейчас, кажется, даже в журналах для девочек пишут, что надевать броское платье более одного раза не стоит, как если бы это была фата.

Если бы не громоздкие размеры, то же было бы и с мебелью. Собственно, якобы демократичная мода на пластиковые стулья и легкие столы тайно нацелена как раз на то, чтобы и мебель сделать вещью на один день и в перспективе вытянуть из нас побольше денег. О технике и говорить не стоит: она изначально запрограммирована на мгновенное устаревание. Вновь прибывшие в наш мир дети уже не знают терминов «заплата» и «штопка». Даже цветы в горшках по западным нормам рассчитаны на сезон.

Со всеми нашими вещами у нас теперь случайные связи — на одну ночь. Легкость расставания входит в программу. В некоторых странах типа США, лишенных чувства юмора, принято внушать гражданам, что покупать — их гражданский долг по отношению к отечественной экономике, но честнее уж было бы тогда сказать, что выбрасывать есть долг наипервейший, ведь надо же освобождать место для новых приобретений (между прочим, в капиталистическом мире действительно ежедневно тайно уничтожаются тонны молока и мяса, как писали советские газеты, — не говоря уже о тряпках). Тогда тот, кто все еще пользуется бабушкиным холодильником ЗИЛ, — враг народа, злостно уклоняющийся от внесения своего финансового вклада в благосостояние страны. Собирая — то есть, по сути дела, отказываясь сразу выбросить, — мы отчаянно пытаемся придать нашим покупкам утраченный смысл, наладить с вещами какие-то отношения. Например, все известные мне девушки рано или поздно принимают решение больше не покупать обувь, а только составлять коллекцию. Покупать стало вообще неинтересно, стало интересно переделывать старое, пришивать какие-то бантики и даже, страшное слово, вышивать. Или вот найти на помойке старую газовую плиту и прибить к ней мраморную столешницу.

Тогда выходит, что герой юного Олега Табакова из старого советского фильма, который в борьбе с мещанством родственников крушил дедовской шашкой, кажется, комод, сегодня должен был бы, напротив, грудью становиться на защиту «Рубина» и шифоньера. Накопительство стало формой здорового саботажа по отношению к консюмеризму.